— Мне нужно в город, — с порога припечатала Ракитина девушка. Он еще толком глаза не успел открыть, а она уже ворвалась в его комнату и заверещала. Потому что нечего разваливаться, пошутили и ладушки. Пора ехать домой. Пусть считает, что урок зачтен. Так уж и быть, она сделает вид, что все нормально и не будет устраивать скандал из-за вчерашнего. Хоть, видит Бог, было за что!

— Ничем не могу помочь, жить мы будем тут, — как ни в чем не бывало мужчина перевернулся на бок и укрылся одеялом с головой. Только пятка из-под одеяла торчала.

Внутренности девушки закипали. Что значит жить тут? Сначала она подумала, что ей послышалось… Это что еще за разговорчики такие? Да она еще месяц назад записалась в салон на чистку лица и еще много чего полезного для кожи. А через полторы недели ей вообще на шугаринг. Этим она и собралась крыть. Гадкие подробности интимной гигиены мужикам не нравятся ведь, да?

— Мне нужно на шугаринг.

Ракитин замер, затем тяжело выдохнул, скинул с головы одеяло и недовольно посмотрел на девушку. В его очередной футболке, что доходила ей до колен, она смотрелась просто обворожительно, в этом Мила была уверена так же, как и в том, что Солнце встанет с самого утра. Пусть полюбуется Ракитин и согласится на все. Такой вот идиотский план.

— Шуга что? — мужчина скривился и скептически осмотрел девушку, задерживаясь на самых выразительных точках. На ярких достоинствах, так сказать.

— Шугаринг. Сахарная эпиляция.

Как бы между прочим, девушка нарочно вытянула ножку вперед и сложила руки на немаленькой груди.

— Так бы и сказала, у меня есть газонокосилка, — невозмутимость на лице мужчины доводила девушку до белого каления. Клоун!

— Очень смешно, а теперь …

Но договорить она не успела, потому что Сашка встал с кровати. И лучше бы он этого не делал, но смотреть куда-то еще, кроме как на голый торс, Мила больше не смогла. Идеальные кубики на загорелом теле манили. Косые мышцы играли при движении, а тонкая полоска волос уходила прямо за…за резинку трусов, которые прямо сейчас оттопыривались бесстыдным образом, не скрывая утреннего возбуждения мужчины. Мила рвано вздохнула, а потом облизала пересохшие губы. В голове моментально потерялась разумная цепочка мыслей, что только недавно держалась там на суперклее.

— Теперь что? — переспросил Саша, нарочно играя мышцами.

Но Мила не могла отвести взгляда от подрагивающего члена, совершенно теряла совесть на ходу. Нет, она должна была поднять взгляд, но что-то пошло не так.

Саша взял жену за подбородок, смазано цепляя нижнюю губу большим пальцем. Только тогда она вновь посмотрела в его глаза. Но взгляд Милы был отсутствующим, потерянным.

— Я люблю, когда тут, — мужчина опустил одну руку на живот девушки, осторожно спускаясь все ниже. От каждого касания Мила теряла рассудок. Это неправильно, так быть не должно… — Все природно. И к тому же, вчера там было гладко, так что…шугаринг потерпит.

Ракитин обвел пальцами резинку трусиков девушки и нежно поцеловал ее в лоб.

— Добро утро, страна.

Доброе? Не уж, Миле это утро казалось каким угодно, но только не добрым. Она застряла в какой-то Богом забытой глуши в компании человека, которого на дух не переносила, но по идиотскому стечению обстоятельств теперь носила его фамилию.

Ах да, фамилия! Мила сделала пометку в голове, что как только она придумает, как прекратить весь этот цирк с конями, первое, что она должна будет сделать — поменять фамилию. И она еще очень хорошо подумает над тем, возвращать ли себе фамилию предателей, что отдали ее в руки этого варвара.

И пусть он выглядел как Бог, внутри все равно оставался пещерным человеком. Почему пещерным человеком? А потому что кроме как пещерой, хибару в которую он ее приволок, никак и не назовешь.

Сволочь! Еще и издеваться себе позволяет. Газонокосилка! Петросян на минималках! Природное ему нравится, натуральное. Ага. Посмотрела бы на него Мила, будь у нее там… Ух нет, не о том она должна думать, совсем не о том.

И не надо ей думать о его кубиках и о потрясающем теле, потому что это все ровным счетом ничего не значит. Это просто физиология, да. Почему мужчинам можно возбуждаться и желать красивую, обнаженную девушку, ничего к ней по факту не испытывая, а девушкам нет? Можно! Еще как можно. Именно к такому выводу пришла Мила, и совесть ее больше не беспокоила.

— Не смей так больше делать, и вообще не смей меня трогать, — словно змея, прошипела девушка и отошла назад. — Хватит, повесились и будет, мне в город надо, у меня занятия в университете в конце концов! — Мила решила применить тяжелую артиллерию, зайти с другого конца, так сказать. И уж никак она не ожидала, что вместо того, чтобы задуматься над ее словами, ведь знания — свет и вообще, ее «любимый» муж рассмеялся в голос, да так, что стены, и без того не вызывающие никакого доверия, задрожали.

— Университет? — все еще посмеиваясь и стирая с глаз слезы, проговорил Саша. — Да ты хоть помнишь, что это такое? А ну-ка напомни, как часто ты там появлялась?

Мила хотела было ответить, но вовремя прикусила язык. Здесь он, конечно, был прав, университет девушка посещала абы как. Нет, она была далеко не глупа и совсем не безнадежна, просто ей было скучно.

Лекции навевали на нее скуку, а монотонные голоса еще более скучных преподавателей и вовсе вызывали желание сладко зевнуть и закрыть глаза. Мила посещала исключительно те пары, где действительно могла узнать для себя что-то новое, но таких предметов у нее было не много.