Настроив нужную температуру, юркнула под горячие напор, пытаясь восстановить сбившееся от быстрой ходьбы дыхание.

Надя, выдыхай.

Душ был настолько горячим, что оставлял болезненные следы на коже, но я упрямо терпела, желая получить эту боль. Невозможно продолжать жить тут как ни в чем не бывало, забыв что меня по сути украли. Украли!

Какие бы благие намерения не стояли за этим поступком, неприглядная истина всплывает на поверхность безобразным пятном каждый раз, стоит мне рассмотреть ситуацию под разными углами.

И еще странные болезненные ощущения в груди, сковывающие дыхание при первом упоминании Рашидова. Мысли о какой-то жене назойливой мухой витали в голове. Он был женат, а сейчас? Могла ли я быть настолько ценной, что меня привели в дом? Или это вынужденная мера, а я не стою ничего?

Внезапный щелчок и сильный захват вытянули меня из размышлений. От паники тело забилось в конвульсиях, а сердце пропустило удар. Я поскользнулась на гладкой поверхности и точно бы повалилась головой о кафель, если бы меня, полностью голую, не удержали мужские руки.

— Ну ты чего, испугалась? — знакомый голос звучал приглушенно сквозь потоки горячей воды, что так и стекала по телу.

Вздох облегчения. На секунду мне показалось, что это все. Сразу постаралась прикрыться, но от него не скроешься. Ладони моментально накрыли мою грудь, отрезая всякие попытки укрыться самой.

— Кто так делает? Нельзя подкрадываться к человеку со спины еще и в душе! — схватила за ладони и попыталась оторвать от себя.

Но в глубине души почувствовала слабый огонек облегчения. Не только потому, что это он вошел в кабинку, а потому что он в принципе появился. Живой. Возможно, я глупая девочка, но сам факт его появления облегчил бетонную плиту, придавившую мою грудь.

— Я, — коротко выдал, продолжая играть с возбуждёнными сосками. Они сразу же среагирвали на касания, а спина почувствовала приближение горячего тела с возбужденной плотью, упирающейся в ягодицы.

Дыхание сбилось, Рашидов плавно качнулся, цепляя членом складочки.

— Ты скучала, — провел носом по шее и прикусил мочку, правая же рука плавно опускалась все ниже и ниже. По животу до самого лобка, как будто перышком проводил, мягко, невесомо, пробуждая во мне что-то настолько порочное, что хотелось кричать.

— Нет, — настояла на своем, пытаясь отойти. Нет.

— Попробуем еще разок? — палец плавно скользнул между половыми губами. Я пыталась сдержать стон, но провалилась. Он поводил по клитору, а затем сжал плоть двумя пальцами, заставляя меня подскочить и покрыться предательскими мурашками.

Рашидов моментально перенаправил душ так, что вода перестала покрывать только меня, но цепляла и его. Повернувшись к нему лицом, я заметила безобразную борозду вдоль губы, словно она претерпела сильный удар. Распухла и покрылась корочкой. Сдавленный стон застрял в горле.

Опять это неприятное жжение в груди.

— Что…что это? — коснувшись пальцем поврежденной плоти, прошептала через силу.

— Волнуешься? — ухмыльнулся Темный, играя желваками. Взгляд пронизывающий до самого нутра, но бесовские глаза делали больше то, к чему привыкли, — соблазняли, обнажали и подталкивали к прорве.

Темный лишь с виду был игривым, но на деле, веяло серьёзностью. И руки, покрытые ранами, и тело в ушибах. Это всего лишь маска веселья и легкости.

Но все было не так радужно.

— Почему нельзя просто жить, не причиняя никому боли, Арслан?

Что-то промелькнуло между нами после упоминания имени, я не могла уловить что, но незримая боль поселилась в воздухе.

Рашидов вдруг потемнел еще больше, губы резко сложились в тонкую линию, после чего меня смел к стене тайфун. Лопатки больно ударились о кафель, скользя вверх, а затем вниз.

Вскинув потрясенный взгляд на мужчину, столкнулась с неприкрытой похотью. Рашидов больше не церемонился, закидывая мои ноги к себе на талию, вгрызаясь настойчивым поцелуем. Казалось, Темный хотел выпить меня до дна, насилуя языком рот и одновременно растягивая пальцами влагалище.

Не должна я испытывать удовольствие, но я испытывала. Жгучее, вязкое удовольствие, магмой разливающееся по венам.

Толстые пальцы больно впивались в кожу бедра, пока вторая рука орудовала в уже влажных складочках. Он мог довести меня до безумия просто посмотрев, не говоря уже о чем-то более серьезном. А здесь, здесь тело иррационально подчинялось ему, как подчиняется музыкальный инструмент маэстро.

Ты можешь сколько угодно кричать о принуждении, но правда такова, ты хочешь его, и ты волнуешься о нем, Надя. «Поздравляю, ты пропала», проскользнуло в голове прежде, чем толстый горячий член вошел в меня резко, грубо и так глубоко, что весь воздух вышел разом из легких.