Макарский младший схватил мою перебитую кисть и сжал сломанные пальцы. Агония от боли свела судорогой все тело.

— Как давно ты хочешь трахнуть собственную сестру? И что самое интересное, она в курсе?

Это стало последней каплей, он сорвался с катушек окончательно. Наносил настолько сокрушительные удары, что сквозь потоки кровяных дорожек я не видел уже ничего. Зато смеялся, на зло всем. Вот она какая правда…

— Еще хоть слово ты о ней скажешь, я тебя убью, несмотря на что пообещал себе помочь такой суке ради нее. Ты должен молиться, тварь, что твоя жизнь для нее ценна. И чтоб ты знал, тут нет никакой грязи, мы не родные.

Вот оно что. Все вставало на свои места. Медленно по паззлам.

Парень отдышался. Поднялся на ноги и отрусил с себя пыль.

— На, смотри, какой у тебя прекрасный друг, — схватил какой-то конверт из кармана и кинул его содержимое мне на грудь, полностью исполосованную глубокими бороздами. Смотрелось скверно. Но до этого я старался не опускать взгляд. А сейчас опустил.

На фото было множество действующих лиц, но непременно на каждой я видел своего друга в компании Макарского и его приспешников.

Время словно остановилось. Нет, это не может быть правдой. Мы выросли вместе, мы все ходки вместе прошли. Бизнес поднимали с нуля. Как это возможно? Жизнь несправедливая сука, нагибает тебя в самый неподходящий момент и раскрывает лица самых близких, навсегда отвращая тебя от желания иметь что-то общее с людьми.

Схватил фото и сжал в кулаке, несмотря на боль, что незамедлительно пронзила тело от простого действия.

— Думаешь, это Надя сделала? Думаешь, она похожа на твоих блядей, которых ты трахал до этого? — звучало вдалеке. Все стало каким-то ватным. — Она не способна на предательство. Слишком…чистая.

Я ошибся. Неужели я мог не разглядеть…Нет.

— Откуда мне знать, что это не монтаж?

Я давно привык не верить подобным вещам. В наш век "прифотошопить" можно все что угодно.

— Откуда мне знать, что все ищут гнездо, Рашидов? Откуда? Как не от твоего друга?

Я завис на мгновение.

И правда. Ниоткуда. Тварь, какая же тварь.

Я ведь для него все делал. Жизнью рисковал, последнее отдавал. Поднял из грязи в свое время. А он…

Одновременно со всепоглощающим гневом меня затопила и боль. Перед глазами стояло невинное лицо моей девочки, изможденное. Заплаканное. Наполненное жгучей безысходностью и неспособностью изменить исход перед лицом обреченности.

Макарский толкнул меня, а затем насильно поднял. Крупные капли крови скатывались по телу, формируя безобразные узоры.

— За всю боль, что Надя пережила в своей жизни, она не заслужила еще и тебя. Даже нет, ты не заслужил ее.

Это, блядь, было очевидно. Так очевидно, что хотелось снести себе голову самостоятельно. Грудную клетку сдавило, думал, что разнесу тут всех и вся, однако с переломанными пальцами и отбитыми почками на что я на самом деле был бы готов? На все.

Теперь я видел цель и не видел ни одного препятствия.

План сложился в голове четко. Слишком четко и слишком очевидна стала для меня ситуация. Как я мог быть таким слепым?

Я вдруг прошептал ему:

— Ударь меня еще раз.

Он ухмыльнулся и коснулся кровавым кулаком стенки. Звон в ушах усиливался.

— С тебя довольно. Сегодня в полночь твоя камера будет открыта. Ты сможешь уйти. Я даю тебе шанс все исправить и не дай Бог, не дай Бог она будет плакать из-за тебя. Собственноручно закопаю, и рука не дрогнет.

Мы смотрели друг на друга в тишине.

Каждый молчал о своем.

— Она сказала тебе «нет», а ты все равно впрягаешься?

Макарский встрепенулся и перевел на меня затравленный взгляд.

— Это сейчас неважно, я сделал бы все, что бы она не попросила вне зависимости от ее ответа. А она просила спасти тебя.

НАДЯ

Ночь давно вошла в свои полноправные владения, тихо шурша теплым летним ветерком. Сквозь настежь открытое окно я всматривалась в звездное небо, приводя дыхание в относительный порядок. Попытки заканчивались крахом, я искусала ногти в кровь.

Мы собрались быстро, я так понимаю, что у Никиты все было готово. Он четко дал мне указания, что именно я смогу взять с собой. Минимум вещей, украшения, сбережения. Вручил банковскую карточку и пакет документов. Руки при этом у меня дрожали, как будто я после самого жуткого перепоя приходила в себя. Я пообещала…и он пообещал. Значит, я сделаю все. Лишь бы никто не пострадал.

— Ты должна успокоиться, иначе на таможне будут вопросы. Надь, документы липа, ты должна быть непринужденной. Спокойной, — осторожно взял мое заплаканное лицо в ладошки и серьезно произнес.