Из нашей деревни в Казань маршрут был такой: до Арска надо было добираться на лошадях и иногда на попутных грузовиках, затем до Казани на поезде.

Середина лета, самый разгар уборки. В колхозе порядки очень строгие, можно сказать, военный коммунизм. Поэтому из дома меня отправили одного, без провожатого. Адрес мне дали такой: Колхозный рынок, там будет дом с воротами на круглых столбах, в этом доме живёт Зулейха-апа (знакомая родителей, у которой они останавливались, когда приезжали в Казань).

На Колхозном рынке ворот с круглыми столбами оказалось несколько: пришлось долго искать. Наконец, я добрался-таки до похожего по описанию дома. Возле ворот, завернув руки в фартук, стояла симпатичная женщина и с кем-то разговаривала. «Вы не Зулейха-апа?» – обратился я к ней. «Это я, – улыбнулась она. – А ты кто?» – «Я из деревни Кышкар, сын Абдуллазяна», – представился я.

Вот так у мальчишки, которому не исполнилось ещё и четырнадцати лет, началась самостоятельная жизнь. Немного пообвыкнув в городе, я узнал (то ли услышал от кого, то ли прочитал уличное объявление), что в кооперативный техникум ещё принимают заявления. Это был новый техникум, только-только открывшийся после войны, поэтому народ о нём почти не знал, в связи с чем и срок приёма документов был продлён. Как я уже сказал, к тому времени приём в другие техникумы, на которые я рассчитывал, уже закончился.

Отыскав техникум, я с трудом (соответственно моим скромным познаниям в сфере русского языка) написал заявление и стал учащимся Казанского кооперативного техникума.

Это было среднее специальное учебное заведение, готовившее товароведов, бухгалтеров, экономистов-плановиков для сельской торговой (кооперативной) системы. Поступая на учёбу, я даже не представлял себе, что это за специальности. Для меня важно было учиться в техникуме.

Видимо, в те годы была острая необходимость в этих специальностях, и надо было срочно готовить кадры. В первый год у нас даже не было своего здания: учились во вторую смену в здании техникума лёгкой промышленности, расположенном на улице Марджани (бывшая Комсомольская), возле озера Кабан. На второй год мы перебрались в здание Татпотребсоюза, расположенное на пересечении улиц Пушкина и Профсоюзной, и в этом здании учились до самого окончания техникума.

Я поступил на специальность товароведа. Условия были очень жёсткими. Время обучения – всего три года. За это время надо было изучить специальные предметы, предметы по общему среднему образованию, пройти практику на втором и третьем курсах и дважды в год сдавать экзамены по предметам. Обучение, разумеется, велось на русском языке.

Каждый день по семь-восемь уроков, для нас – четверых мальчишек, окончивших семилетку на татарском языке, – два-три дополнительных урока в неделю по русскому языку. Учительница русского языка Тамара Лазаревна Чудновская заставляла нас писать какое-нибудь длинное сложноподчинённое предложение на всю доску, и мы, пыхтя и потея, делали синтаксический и морфологический анализ. Зато я потом всю жизнь ощущал ту пользу, которую принесли мне полученные тогда знания по русскому языку.

Можно себе представить, каково учиться в техникуме по-русски человеку, окончившему татарскую школу! Но мы старались, учились. Оценки во время экзаменационной сессии должны были быть не ниже «четвёрки». Получишь одну «тройку» – и целый семестр о стипендии даже не мечтай. Такое уж было время. На помощь из дома рассчитывать не приходилось.

На первом курсе мы получали 14 рублей стипендии, на втором – 16, на третьем – 18 рублей. Сумму дотошно, до копейки, я рассчитывал на месяц. Утром – хлеб с маргарином и чай, днём в столовой техникума горячая еда – суп без мяса, каша (также без мяса) и хлеб с чаем. Вечером снова хлеб и чай. Изредка, если кто-нибудь приезжал из деревни, через него передавали фунт масла. Одним словом, жил впроголодь: постоянно хотелось есть. Впрочем, был в нашем скудном меню и деликатес: во время большой перемены мы выбегали на улицу и покупали за четыре копейки ливерный пирожок. Для меня тогда не было ничего в мире вкуснее этого пирожка.

В самом начале первого курса, в октябре, нас отправили на уборку картофеля в совхоз Куралово Верхнеуслонского района. Одежонка на мне была плохонькая, а тут дождь со снегом, ветер, до картофельного поля идти три-четыре километра. Холодно неимоверно… Работали мы около двух-трёх недель. Большинство ребят спали на соломе на полу в нетопленом здании церкви. А нас четверых устроили на квартиру в одну русскую семью. Спали все вместе на полатях валетом, потому что лечь в ряд не хватало места.

В конце второго курса нас отправили в Красный Бор на первую практику. Мы работали в магазине помощниками продавца, там я научился делать разные бумажные пакеты – умею до сих пор.

На третьем курсе практика была в Азнакаевском районе. Азнакаево было тогда деревней с домами под соломенной крышей. Мы работали уже помощниками товароведа.

Хотя учёба в техникуме была трудной, но в памяти сохранились добрые воспоминания. Я жил на квартире на улице Каюма Насыри (у техникума не было общежития), хозяйка – Наджия-апа – была приятной, симпатичной женщиной. У неё было два сына (Рафаэль и Шамиль) и дочь Альфия. Ребята были примерно моего возраста. С Рафаэлем и Шамилем мы зимой ходили на каток, летом купались в озере Кабан, иногда катались по озеру на лодке под парусом.

В те годы Кабан был прекрасным озером, местом отдыха горожан. Зимой там катались на лыжах, проводили соревнования, летом на озере было ещё более людно и весело: на обоих берегах были расположены несколько спортивных лодочных станций, поверхность воды была буквально усеяна вёсельными и парусными лодками, часто проводились соревнования по водным видам спорта, молодёжь и детвора весело купались, ловили рыбу, на том месте, где ныне стоит Татарский академический театр имени Г. Камала, женщины полоскали бельё – вода в озере была чистой. Горько видеть, в каком состоянии находится озеро сейчас: его засорили, загрязнили, от него ушла прежняя благодать…