– Лежи смирно, – бросил ледяным тоном.

Хватка ослабла, а пальцы одной руки заскользили дальше. Прошлись вокруг пупка и двинулись вниз. Ощущая их продвижение, я всё сильнее напрягалась. И когда чужая ладонь опустилась на моё лоно, я попросту застыла, а потом мигом сжала ноги. Мгновенно вернулся притупившийся было страх и стыд. Захотелось немедленно сбежать, но вторая рука принца лежала на моём животе, словно неподъёмный камень.

– Расслабься, – скомандовал он.

– Нет, – выпалила и даже головой помотала.

Потом и вовсе приподнялась и вцепилась в запястье принца, пытаясь убрать его лапу оттуда, где ей не место.

– Вы обещали, что не станете…

– А ты обещала слушаться, – в его голосе прозвучало раздражение. – К твоему сведению, некоторые леди прячут артефакты именно в себе. Почему этого не можешь сделать ты?

– Я… девственница! – заявила, глядя ему в глаза. – Думаете, мне бы пришло в голову подобное?!

– Всякое бывает, – бросил он, явно не собираясь отступать от своей задумки. – Но лжи я не чувствую. Хотя для нетронутой девы ты слишком отзывчивая. Твоё тело охотно откликается даже на простые прикосновения, далёкие от ласк.

– Такого раньше не было, – зачем-то призналась я.

– Почему на твоём теле совсем нет волос? – спросил он вдруг. И этот вопрос удивил меня и, как-ни странно, отвлёк от погружения в пучину унижения. – Или у ваших женщин они не растут нигде кроме головы?

Его рука всё ещё лежала между моих ног, а пальцы осторожно поглаживали, вызывая во мне странные ощущения.

– Волосы? Растут, конечно, – ответила, уткнувшись взглядом в потолок. – А их отсутствие – результат редкого и дико дорогого ведьмовского зелья. Было очень больно, но больше никакая лишняя растительность не появится.

Как ни странно, но на этом осмотр досмотр закончился.

– Одевайся, заканчивай ужин и ложись спать. Завтра с рассветом выезжаем, – сказал он, развернувшись ко мне спиной. – И помни, что сейчас твоё положение крайне зыбко. Ослушаешься хоть раз, и я верну тебя в камеру, из которой забрал. А дальше всё будет так, как решат твои судьи.

Крылатый ушёл. Я же будто завороженная слушала, как стихает звук его шагов. И не сразу поверила, что он на самом деле оставил меня здесь одну. Неужели настолько уверен, что не сбегу?!

Резко сев, спрыгнула со стола и принялась одеваться. А в голове тем временем выстраивался план побега. Из этой комнаты начинается один из тайных ходов, вон прямо за дальней колонной. Он соединяется с другими, и через него я свободно могу попасть во внутренний двор дворца. Есть ещё один старый ход, который ведёт прямиком к морю, но он, увы, частично завален и опасен. Остальные пути мне не знакомы.

Быстро натянув бельё, брюки, тунику, я уже собралась ринуться к тому самому месту, где пряталась потайная дверь, но меня что-то остановило.

Стоп. А не может ли это быть проверкой? Он ведь маг, и мог легко оставить тут несколько ловушек, или какую-нибудь следилку. А я, мало того, что покажу ему вход в тайные коридоры дворца, так ещё и саму себя подставлю. И, чувствую, не зря он предупредил о послушании. Ох, не зря.

Обувалась я уже медленно и неспешно. Как ни тяжело это признавать, но побег придётся отложить. Временно. До более удачного времени. А пока для меня со всех сторон будет лучше вести себя смирно и держаться поближе к Анмару. Пусть у него этот страшный шрам, а сам он сдержанный, как скала, но к насилию явно несклонен. Нет, он мой враг, и я не стану думать о нём хорошо. Но он меня спас, забрал из камеры, можно сказать, умыкнул у палача. И за это я ему искренне благодарна.

Благодарна. И не более.

И это чувство никак не помешает мне отомстить ему за всё… когда придёт время.

Анмар

Гервин сидел в шикарном кресле в своих покоях и смотрел на меня с сомнением. Артефакт в его руках приглушённо светился синим светом. Он всё ещё раздумывал, давать ли мне эту реликвию, но я уже знал, каким будет его ответ. Потому стоял перед ним совершенно спокойный.

Помню, в те далёкие времена, когда я был импульсивным, даже немного вспыльчивым, это часто заставляло меня действовать слишком быстро и совершать необдуманные поступки. Тогда старший брат казался мне очень мудрым и уравновешенным. Теперь же, когда у меня почти не осталось эмоций, подобные неприятности мне не грозили. Голова всегда оставалась ясной, а сознание трезвым. Это сильно помогало просчитывать наперёд чужие ходы и распутывать самые сложные задачи.

– Он разряжен, – наконец сказал Гервин. – Восстановится только через несколько дней. И я не могу вот так отдать его тебе. Эта штука пригодится мне здесь.