Емец Дмитрий Александрович
Акакий Башмачкин и Его Шинель
ЖИТИЙНЫЕ ТРАДИЦИИ В ПОВЕСТИ ГОГОЛЯ "ШИНЕЛЬ"
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава I. Из истории изучения и интерпретаций повести Гоголя "Шинель"
1. Акакий Акакиевич Башмачкин
2. Стилевые и композиционные особенности
Глава II. Элементы агиографического жанра в повести
Глава III. "Шинель" Гоголя и "Лествица" преподобного Иоанна Синайского
Заключение
ВВЕДЕНИЕ
В последнее время в научной литературе о Гоголе поставлена проблема отражения в позднем творчестве писателя - периода второй редакции "Портрета" и второго тома "Мертвых душ" - традиций житийной литературы. Совершенно очевидно, что эта проблема достойна пристального внимания и изучения.
Достаточно давно в гоголеведении существует осмысление агиографического подтекста "Шинели", в котором указывается на несомненную перекличку: Акакий Акакиевич Башмачкин - святой Акакий.
Тем не менее, даже после многочисленных исследований, вопрос о принципах связи повести Гоголя с житием св. Акакия в значительной степени остается непроясненным и, как представляется, может быть определенным образом решен только при обращении к жанровому своеобразию "Шинели".
Целью данной работы является рассмотрение элементов житийной традиции в повести, обобщение предыдущих исследований, посвященных этой теме, и попытка выработки на их основе целостного взгляда на "Шинель" как на произведение испытавшее на себе несомненное влияние агиографического жанра.
Несмотря на достаточно хорошую изученность этой темы, последняя точка в ее осмыслении еще не поставлена. В большинстве работ житийные традиции в "Шинели" затронуты лишь мимоходом, без полного и всестороннего анализа, и истина оказывается как бы "рассеяна" по десяткам статей и монографий в неполном и отрывочном виде. Нет ни одного серьезного филологического исследования, рассмотревшего бы тему житийных традиций в повести как центральную. В какой-то мере данная работа и является такой попыткой.
В то же время целью работы не является только анализ и классификация предыдущего опыта.
Исследование не ограничивается лишь вторичной констатацией известных, хотя и рассеянных по разным источникам сведений. В работе рассматриваются стилевые и композиционные особенности повести, и сама "Шинель" осмысляется как произведение несомненно испытывашее влияние житийного жанра.
Важное место в исследовании занимает подробный анализ финала повести, загробных похождений "живого мертвеца". Причем, если в большинстве предыдущих исследований финал повести обычно решался узко-фантастически, как гротеск, ирония или как "торжество правды" (6, 104), то в данной работе мы скорее склонны оценивать его как одно из доказательств несомненного влияния агиографического стиля, которое проявилось в посмертном явлении героя.
Работа состоит из Вступления, Заключения и трех глав. Первая глава "Из истории создания и интерпретаций повести "Шинель"" содержит два подраздела: "Акакий Акакиевич Башмачкин" и "Стилевые и композиционные особенности". В главе дается обзор предыдущих попыток рассмотрения "Шинели" с точки зрения ее житийного осмысления, а также определяются несколько ставших уже традиционными концепций ее изучения. В разделе "Акакий Акакиевич Башмачкин" приводится традиционное осмысление образа Акакия Акакиевича, определяются и аргументируются основные вехи происходящих с героем изменений, ставших для него роковыми и приведших к гибели. Краткому анализу "Шинели" с точки зрения стиля и композиции посвящен раздел "Стилевые и композиционные особенности". Помимо того осмысляются изменения, произошедшие во второй редакции повести и превратившие "Повесть о чиновнике, крадущем шинели" в произведение с элементами агиографического жанра.
Вторая глава - "Элементы агиографического жанра" - более полно раскрывает заявленную в заглавии тему и обосновывает житийные традиции в повести посредством анализа несомненого сходства текста жития св. Акакия и "Шинели".
Большинство исследователей, затрагивавших перекличку жития преподобного Акакия и повести "Шинель", затруднялись в ответе, по какому именно источнику писатель знал житие св. Акакия? Как правило, среди возможных источников назывались "Книга житий святых" Димитрия Ростовского или "Пролог": проложные жития были более известны, так как их провозглашали в церковных службах.
Однако в последнее время появились несомненные доказательство того, что Гоголь был хорошо знаком с "Лествицей" преподобного Иоанна Синайского и даже делал из нее пространные выписки под заглавием: "Из книги: "Лествица, восходящая на небо". Таким образом, наиболее вероятным представляется, что писатель знал житие св. Акакия по "Лествице".
Об этом рассказывается в заключительной, третьей главе ""Шинель" Гоголя и "Лествица" преподобного Иоанна Синайского".
Тема житийных традиций в повести "Шинель" продолжает интенсивно разрабатываться. В последнее годы появилось немало новых работ, в которых делаются попытки ее осмысления. Наиболее полно эта тема раскрывается в статьях Ч.де Лотто "Лествица "Шинели"" (22), Ю.Манна "Карнавал и его окрестности" (48) и книге О.Дилакторской "Фантастическое в "Петербургских повестях" Н.В.Гоголя" (20).
Однако следует заметить, что тема житийных традиций в повести "Шинель" в современном гоголеведении не всеми исследователями воспринимается однозначно положительно. Существует немало работ, в которых данная постановка проблемы оспаривается.
Например, Ю.Манн в статье "Карнавал и его окрестности" хотя и соглашается, что в целом тема выглядит вполне корректно и доказательно, замечает, что "в то же время, будучи доведенным до крайнего предела, до nec plus ultra, подобное сближение становится уже неточным и фальшивым" (48, 177).