Шрифт:
– Сейчас гостим в деревне Митино, рукой подать до стольного Горохова. Завтра-послезавтра явимся к царю.
– А можно прежде посмотреть на Горохов. Что он представляет из себя.
– Можно. Только одежу я тебе принесу простую, нашенскую. Не нужно тебе взоры притягивать: вокруг полно соглядатаев иноземных.
Нестор поднял и вышел. Вернулся он примерно через час и принес с собой какую-то грубую рубаху, полотняные серые штаны, лапти лыковые.
– Переоденься, Никитка. Да пойдем с тобою, прогуляемся по Горохову.
Одежда была довольно грубая и непривычная, кроме того, не совсем по размеру. Одев ее, Никита чувствовал себя ожившим огородным пугалом. Нестор внимательно осмотрел мальчика и остался вполне доволен:
– Ну что ж, совсем нашенский. Крестьянский сын. Такой внимания привлекать не будет. Пойдем же, неспешно.
Они вышли. Идти в лаптях было очень непривычно, казалось, к ногам прицепили корзинки. Заявление Нестора о «рукой подать» было явной метафорой. Идти пришлось часа два с половиной по грунтовой каменистой дороге, вокруг тянулся бесконечный мрачный лес, которому не было конца и края. Когда Никита совершенно уже выбился из сил, показались блестящие на солнце купола церквей, каменные и деревянные дома. Вокруг города высился каменный вал, высотой в три-четыре человеческих роста. На дороге показались прохожие.
Тут мальчик обратил внимание на то, что здешние жители высоким ростом не отличаются. Когда Никита впервые увидел Нестора, а затем Сычиху, он не удивился – они были относительно невысокого роста, пониже его, пятнадцатилетнего, на полторы головы, но такое бывало и в его мире. Но теперь он обратил внимание, что Сычиха и Нестор были среди других даже чуть выше среднего. А в среднем рост жителей этого мира составлял не более чем метр пятьдесят – метр шестьдесят. Со своими метр семьдесят два с половиной он выглядел намного больше и старше, нежели это было на самом деле.
К городским воротам двигалась вереница повозок, груженная всяким товаром: рыба, зерно, яблоки. В повозки были запряжены худые и замученные лошади, а от несмазанных колес раздавался противный скрип. Сюда же шел пешком всякий люд: монахи в черных клобуках и котомками за спиной, крестьяне в полотняных одеждах, торговцы, обвешанные корзинами.
– Вот он, стольный град Горохов! Силища! – промолвил Нестор, остановившись.
На Никиту особого впечатления город Горохов не произвел. Городской вал казался совсем невысоким и уже порядочно обветшалым. Узкие улочки между преимущественно бревенчатыми домами представляли собой всю ту же глинистую грунтовку, что и путь до деревни Митино. Людей было довольно много; они все были одеты так, как в мире Никиты одевались бомжи, все было заношенное и блеклое, единственно, что несколько чище чем у бездомных.
От городских ворот они прошли немного и оказались на торговой площади. Здесь толчея была невероятная. Хриплым голосом кричали зазывалы, торговцы и ремесленники нараспев расхваливали свой товар:
«Эгей, мил человек, подходи, посмотри,
Зерна на рубль меры три,
А к нему в придачу,
Пряник на удачу».
Чуть поодаль раздавался голос мыловара:
«Не проходи –ка мимо,
Возьми золы да мыла».
Пасечники в своем ряду зазывали покупателей:
«Ай медок-то у меня,
Отблеск как у янтаря,
Сладок словно райский плод,
У архангельских ворот».
Сапожники, кожевники, кузнецы, крестьяне, ткачи, купцы торговались между собой, спорили, громко били по рукам. Людской гул напоминал жужжание растревоженного улья. На подмостях выступали скоморохи, кувыркаясь и потрясая какими-то погремушками.
Глава 3
Царь принимал сегодня иностранных посланцев. Аудиенции ждали иноземные дипломаты, купцы. Первым царь принял у себя Герхарда Тусса, посла вестфридского.
– О Великий царь Данила, Владетель земель от Студеного Моря до Саркабской пустоши, – напыщенно и витиевато начал свою речь Герхард Тусс. – Позволь мне, царь, зачитать тебе ноту моего Величайшего Государя Вестфридии, Карла Тридцатого Мышиный Хвостик.
– Милостиво позволяю, – царь со скучающим видом подпер щеку.
Иноземец начал зачитывать послание, все более переходя на речь с жутким вестфридским акцентом. Чтобы читателям было понятнее, что это за акцент, скажем, что более всего он похож на то, как говаривают на русском коренные прибалтийцы: латыши и эстонцы. Причем те из них, которые презирают, по своему обыкновению, все русское.
От напряжения его лоб покрылся испариной, а глаза опасливо бегали, то опускаясь, то вновь поднимаясь на царя.
«Я, Величайший Повелитель и Государь Вестфридии, Карл Тридцатый Мышиный Хвостик обращаюсь к тебе, царь Данила, дабы не было между нами разногласий и распрей, и все вопросы, имеющиеся перед нами, мы решали как добрые соседи.
Являясь Величайшим Повелителем и Государем Вестфридии и одновременно Главою комитета по развитию и расширению Истинной Культуры, я напоминаю тебе о том, что вами взяты обязательства поддерживать эту организацию. Поэтому прошу вас в кратчайший срок предоставить в распоряжение комитета: