Изгнанница объявилась в Лазурске под личностью блэквима-заклинателя, целителя и предсказателя Пэйона, который уже успел заработать в обществе имя и двоякую славу. Загадочного блэквима, которого часто можно было встретить в чёрном балахоне и шляпе, одни опасались, избегали, а другие восхищались его талантами, восхваляли и даже чуть ли не приравнивали к величию Победоносного Трио. Король тоже услышал о нём; Иринея II в последние годы одолевали мучительные недуги, а он не желал расслабляться до тех пор, пока бьётся пульс. Придворные врачеватели, коих считали лучшими во всём королевстве, пожимали плечами, они могли лишь ненадолго уменьшить боль. Таинственный Пэйон виделся монарху последней надеждой, и он велел того разыскать и привести во дворец. Камилла знала, что так будет, об этом ей было предсказано в Книге Блэквимов, поэтому Пэйон добровольно прибыл на приём к Иринею.

Его Величество превратился в укор себе прежнему, а Стражская невольно подумала, как же он постарел. Ириней II не распознал в незнакомце черты бывшего друга, которого казнил. Не догадался он и о том, что перед ним девушка. Пэйон сохранил хладнокровие: обращался к убийце отца с уважением, понимая, что сейчас не время и не место мстить. Меньше чем за неделю он не только избавил монарха от изнуряющих страданий, поднял на ноги, но и словно вернул старику былую прыть. Ириней II на своего спасителя чуть ли не молился: пожаловал ему должность главного королевского лекаря и выделил просторные покои в южном крыле дворца. Камилле дозволялось даже обедать за одним столом с королевской семьёй. Вот только она ни на миг не забывала о настоящей цели.

Кронпринц Алексей узнал Камиллу в то же мгновение, когда их взоры столкнулись, но не выдал её. Достаточно было одного взгляда, чтобы давняя подруга поняла, что тот по-прежнему испытывает к ней особое чувство и не предаст; она тоже любила его, настолько, что лишь его счастье стало для неё важнее отмщения. Пусть Алексей по воле отца второй год был повенчан на болезненной леди знатного происхождения, он не разделял с супругой ложа. Камилла знала, что никогда не сможет стать его женой, не суждено им забыться на балу в легком вальсе, но вскоре все ночи и сердце Алексея принадлежали лишь ей одной.

Ещё когда Ириней II вынес маленькой Камилле жестокий приговор, его отношения с сыном испортились. Король с каждым днём всё больше разочаровывался в наследнике, Алёша же боялся и ненавидел отца. Теперь они оба знали: как только у кронпринца появится ребёнок, Алексей станет не нужен государству. Наследник короны несколько раз бросал вызов родителю, но по силе и близко не стоял рядом с ним: терпя позорные фиаско, он оставался в живых потому, что был последней надеждой продолжения рода Акваайс. Пэйон тоже проведал об этом и решил помочь другу; так же быстро, как он недавно исцелил короля, главный придворный лекарь превратил того в немощного костлявого старика, прикованного к постели. Убедив народ и большую часть двора, что их спаситель Алексей Иринеевич; избавившись от недовольных лиц, заклинатель подготовил переворот. Камилла долгие годы мечтала забрать жизнь блэквима, убившего её отца, но уступила это право кронпринцу.

* * *

Став королём, Алексей I желал истребить блэквимов огня – Андронов. Его правая рука, Камилла, была с ним солидарна, но понимала, что пока им не разгромить Пламя справедливости. Книга Блэквимов подсказала выход: «Сила древнего монстра, хранителя Ковентины Акваайс, блэквима-дракона, поможет потомку основательницы погасить пламя».

Камилла знала, что вынести проклятье дракона способен только тот, в чьих жилах течёт кровь Ковентины, но она не могла допустить, чтобы Алексей испытал на себе подобный ужас. Особая книга дала и на это ответ; две новые жизни, дочери короля, росли в её утробе: одна из них будет блэквимом, каких ещё не видел свет: помимо управления водой в ней смешаются силы жизни и смерти, а вторая – идеальным телом для заклятья дракона.

Камилла осознавала, что первая из их будущих дочерей может стать серьёзной помехой, но старое предсказание, что лишь это дитя во власти воротить её отца из мира мёртвых, убедило ту позволить девчонке немного пожить. Камилла солгала Алексею I: якобы пока дочерям не исполнится пятнадцать, она не сумеет распознать, кто спасение, а кто их погибель. Король согласился подождать.

Чтобы никто не узнал их тайну, последние месяцы Пэйон и болезненная королева были скрыты от народа в тайной башне. Двор убедили, что супруга государя тяжело переносит своё положение, а многоуважаемый Пэйон борется за её здоровье и жизни будущих наследников королевской семьи. В действительности Камилла погрузила несчастную в непробудный сон, сравнимый с комой.

Как только дочери появились на свет, новоиспечённая мать сделала так, чтобы соперница никогда не проснулась. Младенцев официально считали детьми короля и покойной королевы – наследницами трона Морского бриза. Кровная мать смотрела на них с холодом; вернувшись к роли Пэйона, она за всю жизнь не сказала принцессам ни одного ласкового слова, а те и не знали, кем второй блэквим королевства на самом деле приходится им.

Алексей I был строг с дочерьми, ни на миг не забывая, что одна из них оружие, с помощью которого он повергнет соседей; а вторая – угроза, которую ему предстоит устранить, как только в ней проснётся блэквимическая сила. Всё же он был вынужден дать им имена: ту, что родилась на три минуты раньше сестры, он назвал Тиной, поскольку большие глаза малышки были цвета морской тины. Вторую дочь отец нарёк Дианой; её очи, такие же большие и живые, как у старшей, имели оттенок свежей травы.

Брови, вырез глаз, лёгкая курносость, бантиком губы, подбородок – черты лица у сестёр были схожи как две капли воды. Но кожа Дианы была болезненно-бледной, и лет до двенадцати вторая принцесса Морского бриза была слабенькой, а Тинка старалась во всём ей помогать, всегда её защищала, брала на себя все проступки сестры и достойно за них отвечала. Диана делала вид, что ей благодарна, но в душе завидовала успехам сестры, факту, что когда Тина родилась, у той на шее возникла цепочка с амулетом – белым полусердцем из особого сплава.