Танго под прицелом

Аннотация

Новый сборник рассказов Марины Крамер «Танго под прицелом» повествует о непростых, порой мистических отношениях танцовщицы Мэри, пиарщицы Марго… и Призрака Алекса.

Марину Крамер недаром называют королевой криминальной мелодрамы. Ей ли не знать, как причудливо переплетаются в жизни дерзкие злодеяния и преступная любовь, как жгучий темперамент подчиняет себе обстоятельства и диктует собственную волю событиям. Ее героиням предстоят жестокие испытания – кровавые разборки, искушение плотскими наслаждениями, предательство роковых красавцев. Перед ними вся гамма чувств – от любви до ненависти.

Танго в дождливом городе – Я отлично знаю, как выглядит его жена. – И нам это зачем? – А ты не понимаешь, да? Всегда хорошо иметь небольшую страховку от разных непредвиденных ситуаций. – А кто сказал, что он с собой ее привезет? – Ты когда по городу ходишь, на афиши внимания не обращаешь, нет? А там написано – «Международный турнир по спортивным бальным танцам». – И нам с этого что? – Вот я туда и съезжу, на красоту полюбуюсь. Или проще даже – по городу погуляю, а там, глядишь, и повезет мне. – А дело как же? – А это и будет частью нашего дела. Не понял? – Нет. – Ну и не надо. Сам все сделаю. Я всегда любила перелеты – не важно куда. Привычная к поездкам и кочевой жизни с раннего детства, я до сих пор не избавилась от предпоездочного волнения, связанного со сбором чемодана, проверкой костюмов и кейса с косметикой. Не забыть туфли, положить стартовые книжки, взять щетку для подошвы, положить два больших флакона лака для волос – так сказать, себе и тому парню. Бальные танцы с детства приучают планировать, жить в режиме и графике, придерживаться – не важно чего – диеты, правил, традиций. Я живу этим с детства, люблю это и готова жить так всю жизнь. Меня зовут Маша Лащенко, но никто с самого детства не зовет меня так – только Мария. Я занимаюсь спортивными бальными танцами, имею определенный (довольно высокий, скажу без ложной скромности) уровень и вхожу вместе с партнером в четырнадцать лучших пар страны. И в тройку – в своем регионе. Всего этого мы с Иваном добились сами, без каких-то спонсоров, «лохматых лап», богатых родственников и прочего. Нет – мы с детства пашем как кони, пусть это и некрасивое выражение. Мы проводим на паркете по восемь-двенадцать часов, из зала буквально выползаем, волоча за собой сумки с мокрыми от пота тренировочными комплектами. Мы заслужили свои медали, что висят у нас в квартирах на стенке. С каких пор все пошло наперекосяк? Если задать этот вопрос нам обоим, мы, даже сидя в разных комнатах, уверенно ответим – с того момента, как я вышла замуж. Наверное, ошибку страшнее я никогда уже не сумею совершить, да и эту не исправлю, даже если разведусь. Развода мне никто не даст, а вот сломать жизнь, карьеру и угробить здоровье могут с легкостью. Мой муж Костя… Нет, не хочу об этом, хочу о том, куда мы летим на этот раз. Иван, кстати, отнесся с пониманием к моему замужеству, даже попытался выгоду извлечь: – Ну хоть бы охрану какую дал тебе, твой кофр бы самому таскать не приходилось. Кофр с четырьмя платьями весит достаточно, чтобы от его тяжести болело плечо даже у тренированного Ивана, так что его мечты были вполне оправданными. Итак, пять двадцать утра, аэропорт сибирского города, мы в очереди на регистрацию. Вылет через полтора часа, на табло светится задержка рейса. Прекрасно… – В Санкт-Петербурге сильный дождь, – объясняет девушка на стойке регистрации. – Пулково пока не принимает. – Но мы сегодня точно улетим? – интересуется Иван, шлепая на стойку наши паспорта. – Улетите. Вопрос только в том, во сколько, – улыбается девушка, заметно покраснев, – мой партнер – красавчик с темными волнистыми волосами, ухоженный и пижонистый – умеет обольстить с ходу любую. – Печаль-печаль, – вздыхает Иван, забирая паспорта и посадочные талоны. Кофры мы, поколебавшись, сдаем в багаж – Иван даже не поленился и обмотал их полиэтиленом, удивив меня заботливостью. Коротаем время в кафе. Иван дремлет, откинувшись на спинку кресла и сложив на груди руки, а я строчу сообщения Марго – единственной моей подруге, живущей в Москве. «Хочешь, я приеду?» – спрашивает она, едва узнав, что мы танцуем в Питере. Это такой соблазн… мы давно не виделись, кажется, около трех месяцев, я безумно соскучилась. Конечно, я могу написать – «да, приезжай», – и она примчится первым же поездом, но мы все равно не сможем даже поговорить по душам, у нас довольно плотное расписание. Но можно и рискнуть… «Приезжай», – быстро набрала я и нажала «отправить», пока не передумала. Марго хватит времени, чтобы купить билеты и завтра утром появиться в Питере. Мы всегда останавливались в одной и той же недорогой гостинице совсем рядом с вокзалом, и она об этом знала, так что номер наверняка там и забронирует. Турнир для нас начнется только в субботу, сегодня еще четверг, так что лично у меня будет почти двое суток, чтобы вдоволь нагуляться по Питеру, пусть даже там дождь. Конец мая, уже тепло, а дождь… ну что такое дождь – вода с неба? Переживу. Иван натянул на лицо капюшон спортивной кофты и откровенно захрапел, а я решила размять затекшие ноги и встала. – Куда? – мгновенно отреагировал партнер, хотя секунду назад, казалось, крепко спал. – В туалет! Со мной хочешь? – Ладно, иди. – Ой, спасибо, благодетель! – съязвила я, направляясь к лестнице, ведущей в полуподвальный этаж, где находились туалеты и даже была оборудована курилка. Меня не покидало какое-то странное предчувствие неприятностей, даже сигарета не смогла отвлечь от этого. Я не очень хотела лететь на этот турнир – ныла травмированная не так давно спина, программа еще не совсем обкатана, мы только недавно изменили все вариации в танцах. Но Ванька был неумолим – едем, и все тут. – Зря, что ли, столько денег в костюмы вбухали? Это было последним аргументом, и я сдалась. Собственно, пошив костюмов с некоторых пор стал для меня делом приятным – занималась этим в основном Марго: рисовала эскизы, подбирала ткани. Мне оставалось прилететь в Москву и сходить с ней пару раз в ателье для заказа и примерок, а потом Марго просто высылала мне готовый костюм при помощи службы доставки. Обладавшая тонким вкусом Марго выстроила мой имидж так, что на паркете меня было видно сразу, в любой толпе, при любом количестве пар. Мы обрели индивидуальность, стиль, дополнив имевшийся у нас собственный танцевальный почерк, и это в целом пошло нашей паре только на пользу. Поднявшись из полуподвала снова в накопитель, я решила немного побродить и размять ноги – сидеть придется еще очень долго, это не слишком полезно для мышц. И первым, кого я увидела, завернув зачем-то в небольшой отдельчик, где торговали нашими местными сувенирами, оказался мой супруг Константин Айвазович Кавалерьянц. Он стоял в окружении троих своих подручных и выбирал какую-то ерунду. Обернувшись на стук каблуков – ну а как же, по-прежнему не может пропустить ни одной юбки! – Костя увидел меня и широко улыбнулся: – Не ожидала, дорогая? – Не ожидала. И куда это ты такой нарядный? Костя по-хозяйски обнял меня за плечи, демонстративно поцеловал в губы и хмыкнул: – По делам, по делам. Спрашивать, по каким именно, я не стала – во-первых, догадалась, во-вторых, это в нашей семье не заведено. Такова жизнь карточного шулера – даже с собственной женой лучше не откровенничать. Поэтому я только спросила: – И куда на этот раз? – Не поверишь – нам по дороге, – наклонившись к моему уху, прошептал Костя. – Но тебе лучше держаться от меня подальше, когда приземлимся. Ну что тут непонятного – Костя едет играть, явно задумал очередную аферу, и я могу только все осложнить, могу стать приманкой, а то и оказаться заложницей, и это, разумеется, никому не нужно. – Даже не скажешь, где остановился? – Нет, Мария, не скажу. Занимайся своим делом, танцуй. Увидимся дома. – Ты только слишком не напивайся, – посоветовала я, хотя и знала, что это бесполезно – Костя панически боялся летать и вынести дорогу мог только в состоянии опьянения. – Рад бы, да ведь знаешь – не могу, – почти виновато пробормотал он, целуя меня в шею. – Не волнуйся, все будет хорошо, я обещаю. Обещает он… Если бы не эти проклятые карты, моя жизнь с Костей, возможно, могла бы сложиться даже счастливо. Он был заботливым, очень щедрым, исполнял любое мое желание, хоть их было не так и много, любил меня. Но… это постоянное ощущение опасности, сопровождающее меня на улице, дома, в клубе… И даже сейчас, улетая в другой город на турнир, я вынуждена буду оглядываться, потому что Костя тоже будет в Питере и никто не знает, как сложится его игра и что ему придется поставить на кон в случае проигрыша. Вполне вероятно, что это могу быть и я… – Все, Мария, иди, мы с этой минуты друг друга не знаем. – Он еще раз поцеловал меня и развернул лицом к выходу из магазинчика. В отвратительном настроении я вернулась в кафе к дремлющему на стуле Ивану. – Всегда поражалась твоей способности спать даже стоя, Переверзев, – пнув ножку стула, сказала я. – Я сплю сидя, – не открывая глаз, буркнул Иван. – Что там с рейсом? – Пока задержка. Хорошо, что решили за двое суток лететь, можем тут до ночи проболтаться. – Мария, займись чем-нибудь, а? – попросил партнер. – Ну, книжку там почитай, не знаю… Дай подремать, я сегодня почти не спал. – Да? И кто же нам мешал? – Не твое дело. Тоже верно. Нас с Иваном связывали исключительно партнерские отношения, и влезать в личную жизнь друг друга по обоюдному согласию мы не стремились. У красавца Ваньки было полно поклонниц, и он, разумеется, не отказывал себе в удовольствии. Вылет разрешили только к обеду, мой партнер успел выспаться и как следует поесть – аппетит у поджарого, но мускулистого Ивана всегда был отменный. Я выпила только кофе, краем глаза заметив, что Костя со своими прошел в соседнее кафе, когда увидел нас за столиком. Хорошо, что он летает бизнес-классом, их в самолет запускают последними, а выпускают первыми, так что Иван гарантированно Костю не увидит. В самолете я забилась к иллюминатору, воткнула в уши плеер и включила танго – это помогало мне отключиться и не слышать ничего, что происходило в салоне. Иван листал какой-то журнал, хмыкал и качал головой, а когда я, заинтересовавшись, попыталась заглянуть ему под руку, то увидела цветную вкладку «Плейбоя». – Урод, – пробормотала я, ткнув партнера в бок, и он сморщился, выдернул из моего уха наушник и пробурчал: – Ты чего дерешься? Я свободный человек, имею право. – Не насмотрелся за карьеру? – Отстань, Мария. – Вернув на место наушник, Ванька все-таки убрал журнал и, откинув спинку кресла, снова погрузился в сон. Положительный человек, где положат – там и спит. В Санкт-Петербурге по-прежнему шел дождь, но не такой, чтобы помешать посадке, и я до самого приземления рассматривала щупальца шоссе, причудливо оплетавшие город со всех сторон, как гигантский осьминог. На меня Питер никогда не нагонял тоску, как принято считать, – наоборот, здесь я чувствовала себя спокойной, уверенной, даже дышала как-то свободнее. Мы с Марго пару раз приезжали сюда, много гуляли, она водила меня в музеи, в которых сама бывала по нескольку раз еще в детстве. Когда мы прилетали на турниры с Иваном, то времени на красоты города практически не оставалось, и только с Марго я смогла в полной мере понять и ощутить всю мощь и все очарование этого места. Хорошо, что в этот раз мы вылетели раньше, если Марго действительно приедет завтра, как планировала, мы сможем весь день бродить по любимым местам, сходим в музей Ахматовой, и Марго будет читать мне вполголоса ее стихи, а я буду слушать, как будто это все впервые. Беспокоило только присутствие Кости. Как ни крути – он мой муж, и мне совершенно небезразлично, как у него тут все пройдет. И дело даже не в том, что он может проиграть крупную сумму – деньги никогда не являлись большой проблемой, а в том, что Костя с его характером и замашками может попасть в какую-нибудь историю. Этого мне совсем не хотелось. Когда от трапа отошел микроавтобус с пассажирами бизнес-класса и нас из эконома тоже пригласили к выходу, Иван крепко взял меня за руку и потянул за собой – всегда так делал, с самого детства, словно брал за меня ответственность. – Куртку надень, – велел он, едва мы оказались на трапе. Я послушно натянула куртку, которую несла в руке, и под моросящим дождем потрусила вслед за партнером к автобусу. – Очень приветливый город, – пробурчал Иван, когда мы уже оказались в здании аэропорта. – Ой, перестань! Ты всегда чем-то недоволен. Сейчас до гостиницы доберемся, вещи разберем и пойдем куда-нибудь обедать, вот ты и расслабишься. Я же знаю, что еда всегда мирит тебя с любой действительностью. – Ох и язык у тебя… как с тобой Костя живет? – Не жалуется, – отрезала я, не особенно довольная упоминанием имени супруга, который сейчас уже наверняка с комфортом катит к лучшей в городе гостинице в присланной за ним машине. Интересно, где и с кем у него игра? За то время, что я живу с ним, уже стала немного разбираться в этих премудростях и умела по настроению мужа определить, важный ли клиент будет у него в партнерах или так, «лох непуганый», как он сам определял игроков уровнем пониже. В этот раз Костя заметно нервничал, и мое присутствие в Питере тоже не добавляло ему спокойствия. Но выбор места от него, конечно, не зависел, иначе Костя ни за что не полетел бы сюда, зная, что в это время и я окажусь тут же. Но все сложилось так, как сложилось. Теперь главное – друг другу не помешать. Отдохнув в гостинице пару часов, приняв душ и переодевшись, мы с Иваном отправились на прогулку. После обеда вышло солнце – не такое яркое, как хотелось бы в мае, но и этого было вполне достаточно, чтобы город засветился и стал по-настоящему весенним. Настроение у Ивана поднялось, мы шли по Невскому проспекту в сторону Дворцовой площади и обсуждали предстоящий турнир. На Фонтанке Ванька неожиданно свернул вниз и потянул меня к пришвартованным прогулочным катерам: – Давай прокатимся? – Может, тогда в Петергоф лучше? – предложила я. – Там уже фонтаны включили, поедем, а? Дойдем сейчас до Дворцовой, оттуда есть возможность доплыть. – Далеко… Давай, может, сегодня в Петропавловку? А завтра можем и в Петергоф. – Все равно на Дворцовую идти. Мы вернулись на Невский и дошли до нужного нам места. Кораблик оказался маленький, его все время качало, и я то и дело хватала Ваньку за руку, а он веселился: – Ты же плаваешь вроде. – С ума сошел, да? Если я окажусь в воде внезапно, то забуду, какой частью тела вообще надо шевелить. В общем, мне прогулка по воде до Петропавловской крепости никакого удовольствия не принесла, и я с облегчением ступила на твердую почву на пристани у крепости. – Ну что – экскурсия? Или сами побродим? – спросила я, и Иван поморщился: – Ненавижу экскурсии. Давай сами, тут где сильно ходить-то? И подписано же все. И мы устремились в крепость. У меня, правда, возникло крайне неприятное ощущение, словно за мной кто-то наблюдает, но, обернувшись, я никого подозрительного не заметила и решила, что слишком серьезно восприняла слова Кости. Но ощущение так и не проходило. – Что ты головой все время крутишь? – спросил Иван, и я натянуто улыбнулась: – Привычка. – Да? И давно у тебя такая странная привычка? – Отвянь, Переверзев. – Я вырвала руку из его ладони и пошла вперед, не желая объяснять, что, когда ты живешь с карточным шулером, тебе волей-неволей приходится оглядываться по сторонам и в каждом встречном подозревать что-то нехорошее. Такова плата за легко приходящие большие деньги. Мы гуляли по крепости, дошли до «Двенадцати стульев», и вдруг Ванька, как охотничий пес, сделал стойку и резким жестом повернул меня так, что я оказалась перед ним и машинально подняла руки, становясь в пару. – Иии… раз! – Иван легко толкнул меня корпусом назад, и мы заскользили по брусчатке в танго. Музыка раздавалась совсем рядом, мы легко вошли в ритм и танцевали, довольно быстро собрав вокруг себя толпу зрителей. Внезапно пошел дождь, но мы так и не остановились, пока не закончилась музыка. Ванька прижал меня к себе, погладил по намокшим волосам и улыбнулся: – Ты не представляешь, какая сейчас красивая, Мария. – Руки убери, – негромко посоветовала я, чувствуя, как его ладони подрагивают на моей спине, осторожно двигаясь по мокрой майке вниз. – А если не уберу? – так же негромко спросил он. – Тогда я подниму колено, – пообещала я, и Ванька, опустив глаза вниз, понял, что я имею в виду – моя правая нога все еще была между его, стоявших во второй позиции, и коленом я могла ощутимо огорчить распалившегося вдруг партнера. Он захохотал, но руки убрал: – Все, я понял. – Вот и продвигайся соответственно. Никогда прежде Переверзев не позволял себе ничего подобного, хотя видел меня в разных видах, состояниях и даже спал в одной кровати. Мы были как брат и сестра и никаких намеков на романтику себе не позволяли, потому что обоим это казалось кощунством. – Ну что, надо куда-то прятаться? – предложил Иван, потому что дождь снова разошелся. – Надо. Мы побежали по направлению к тюрьме Трубецкого бастиона – самое ближайшее место, до которого мы уже добрались, хотя Ванька и сказал на бегу, что я выбрала его специально, чтобы еще раз запугать несчастного мальчика: – Мало мне твоего супруга и его обезьян, так ты еще и сама успеваешь! – Прекрати! Но оказалось, что нужно купить билеты, и Иван, оставив меня у входа, побежал к кассам. Я же отошла немного в сторону, чтобы не мешать людям входить и выходить, и едва сделала пару шагов, как в бок мне уперлось что-то, а тихий мужской голос сказал: – Орать не советую. Тихо и спокойно иди со мной, делай вид, что тебе все нравится, и останешься живой и целой. Ну! – В боку кольнуло, и я поняла, что лучше делать так, как говорят. Человек крепко обхватил меня за талию свободной рукой и повел в противоположную сторону. – Вы меня с кем-то перепутали, – пробормотала я, очень надеясь, что это так и есть, но в душе уже понимая, что вряд ли. – Ты молча иди, а то я нервничаю, – процедил мужик. Мы добрались до выхода из крепости, там нас встретил какой-то высокий мужчина в сером костюме. Они окружили меня уже с двух сторон, быстро запихнули в небольшой прогулочный катер и отчалили от берега. Я сидела в салоне на диване и озиралась по сторонам. Кроме этих двух, был еще кто-то, управлявший катером. На меня не обращали больше никакого внимания, словно понимали, что отсюда, как с подводной лодки, я уже вряд ли куда-то денусь. – А телка у Кости и правда ничего, – хмыкнул вдруг тот, что в сером. – Финн сказал – не трогать. – Да я ж только посмотрю. – Сказал – не трогать! – повысил голос тот, что увел меня из крепости. – Остынь, она нам для другого нужна. Ну, в общем, я так примерно и думала – дело в Косте. Не надо было лететь на этот чертов турнир… И даже позвонить кому-то я не могу – моя сумка перекочевала к похитителям, и телефон они отключили сразу же. А если Марго приедет? Она перепугается насмерть, когда Ванька расскажет ей, как вернулся к Трубецкому бастиону и не нашел меня там. Может, у него хватит ума позвонить Косте? Черт – куда он позвонит, у него же нет номера… и о том, что Костя тоже в Питере, Ванька не знает. Ситуация стала совсем безвыходной, я запаниковала, затряслись руки, но потом я внутренне немного собралась и подумала, что паника – самый непродуктивный метод решения вопроса. Надо успокоиться и все обдумать. Если меня умыкнули из-за Кости, то рано или поздно он об этом узнает. А Костя Кавалерьянц не из тех, кто легко расстается с тем, что принадлежит ему. Вопрос в другом – насколько влиятелен его нынешний партнер по игре, потому что от этого зависит очень многое. И вот это мне нужно как-то аккуратно вытянуть у моих, так сказать, охранников. – Мужики, а попить нет у вас? – хрипло спросила я, и тот, что в сером, обернулся: – Тебе попить или выпить? – А есть варианты? – Граммов пятьдесят коньяка мне бы сейчас пригодились, я очень замерзла в мокрой майке. – Варианты, детка, есть всегда, до тех пор пока ты не в гробу. Коньячку? – Было бы отлично. Он встал и прошел к небольшому бару, вынул бутылку и показал мне. Я скривилась – дешевое пойло из супермаркета, я давно отвыкла от такого. Костя прекрасно разбирался в коньяке и меня тоже научил. – Ого, – оценил второй. – А жена Кости дерьма-то не пьет. Давай, Квас, растряси мошну у хозяина, налей ей нормального чего. Квас ухмыльнулся: – Ну и мы заодно приличного хлебнем, да, красавица? – из недр бара появилась другая бутылка – хороший армянский коньяк большого срока выдержки, от него гарантированно не станет дурно, я-то знала. – Мне немножко, согреться просто, – попросила я, и Квас налил мне в стакан на два пальца, а себе и напарнику – почти по рубчик. Отлично… Пить коньяк из граненого стакана, конечно, удовольствие так себе, но тут уж не до эстетики, мне нужно, чтобы перестало трясти, а мысли пришли в норму, тогда я смогу что-то придумать. Хотя что тут придумаешь? Пришвартуемся – будет видно, а пока, похоже, катер вышел в залив, не нырять же мне с борта… – Слушай, а твой приятель к правоохранителям не кинется? – спросил Квас, осушив стакан залпом. – Понятия не имею. – Вот это плохо. – А скажите, мужики, вы чего от мужа моего хотите? – осторожно поинтересовалась я, не надеясь, правда, на честный ответ. – А муж твой, красавица, немного зарвался. Вот Финн и решил, так сказать, заиметь страховку на случай, если за столом что-то не по его пойдет, – вальяжно развалившись на диване, сказал Квас. – Костя вообще как – любит тебя, а? – А что? – А то. Если ты ему очень уж нужна, то он будет вести себя правильно. В противном случае… Так, вот об этом случае я думать не хотела. Я не знаю, любил ли меня Костя по-настоящему, но то, что отдавать меня кому-то он вряд ли захочет – просто не позволит гордость и самолюбие, – вот в этом я была уверена. Проблема заключалась в другом. Костя очень любит деньги. Настолько, что в какой-то момент, почувствовав, что может потерять ощутимую сумму, он потеряет разум и забудет, кто я ему и для чего. И вот этого мне хотелось меньше всего по разным причинам. Тем временем катер причалил, и сверху раздался голос: – Все, мужики, приехали. Машина ждет. Квас вынул из кармана темный шарф, свернул его в узкую ленту и подошел ко мне: – Уж извини, но глаза я тебе завяжу на всякий случай. Хотя ты и не местная. Но, сама понимаешь, осторожность не помешает. Они вывели меня из каюты, довели до сходней, и кто-то из них взял меня на руки. В машине я оказалась тоже между двух тел, плотно зажавших меня с двух сторон. Ехали не очень долго, я, разумеется, вообще не представляла, в какую сторону и откуда, так что даже отдаленно прикинуть, где оказалась, не могла. Но мне повезло на выходе из машины. Шарф немного сполз, и я буквально на секунду увидела синюю табличку с названием улицы – Лиговский проспект. Заметивший неполадки в технике безопасности, Квас мгновенно вернул шарф на место, но я уже немного успокоилась – этот район мне был знаком, неподалеку находился Московский вокзал и гостиница, где мы с Иваном остановились. Если удастся вывернуться, у меня хотя бы будет ориентир. Мы вошли в какое-то помещение – судя по гулкому эху шагов, с высокими потолками и почти пустое. Что это может быть? Склад? Ангар? Вроде бы в центре города подобных мест нет. Потом, повернув налево, я вдруг отчетливо услышала звук веника – да-да, обычного банного веника, опускающегося на тело. Баня, что ли? И запах… какой-то специфический запах, почти больничный… Меня втолкнули в какое-то помещение, дверь сразу закрылась, и Квас произнес: – Можешь снимать. Я сдернула шарф и огляделась – обычная комната с большим угловым диваном, столом и тремя креслами, в углу – пальма в кадке, окно плотно зашторено ролл-шторой, и плотные портьеры тоже задернуты. На потолке – большая люстра с длинными сосульками из стекла, на полу – мягкий ковер. Господи, где я? – Ты присаживайся, в ногах-то, сама знаешь… – предложил Квас. – Проголодалась? Есть я не хотела, а вот в горле пересохло. Квас кому-то позвонил, и через десять минут пришла девушка в униформе горничной, принесла поднос, на котором стояло два пакета сока и две чашки кофе. – И надолго мы здесь? – поинтересовалась я, забираясь на диван с ногами. – Как пойдет. Игра завтра. – А, то есть ночевать мы тут будем? – Угадала. – Отличная перспектива. – Ты б не дергалась, – посоветовал Квас, протягивая мне стакан с соком. – А то у меня нервишки слабые, не могу я с бабой в одном помещении спокойно находиться. А уж если она еще и дерзит… – Он многозначительно посмотрел на меня, и я сочла за благо умолкнуть и не дразнить его. В тягостном молчании прошло часа три. Никогда не думала, что это так тяжело – находиться в закрытом помещении и вообще не разговаривать. Квас сломался первым: – Слушай, подруга, а ты в картишки, часом, не мечешь? Я подняла правую бровь, давая ему понять всю нелепость вопроса – жена карточного каталы, я уже успела научиться кое-каким трюкам, хотя Костя был категорически против. Но имелся еще и его родной брат Артур, с которым мы и забавлялись иногда. Правда, Арик предупредил, чтобы я никогда, ни при каких условиях не пыталась играть с Костей. Но передо мной сидел какой-то Квас, так почему бы и не скоротать время, чтобы с ума не сойти? – Так, может, того? Партеечку? – обрадованно предложил он. – На интерес. – Сразу видно, что ты тут на побегушках, – фыркнула я, спуская ноги с дивана. – Настоящий игрок на интерес не мечет. – А на что с тобой играть? На фантики? Пришлось признать его правоту – денег не было, сумка осталась, кажется, на катере. – Ладно, – вздохнула я. – Давай на интерес. После пяти партий в «очко» я поняла, что передо мной «лох непуганый», по определению моего супруга. Играть Квас почти не умел, за моими руками не следил, и я, научившись у Арика передергивать и считать карты, довольно быстро убедилась в полной непригодности Кваса к какой бы то ни было игре. – Н-да, тебе действительно лучше на фантики играть, – насмешливо сказала я и вдруг заметила огорченное выражение на его лице. – Что такое? – Да говорили мне, что я неспособный… но чтоб баба меня обула… – Ты не расстраивайся, мы ж не всерьез. А хочешь, я тебя научу кое-чему? – предложила я. Квас напрягся: – Чудится мне подвох в твоих словах. – И какой же? – Сейчас попросишь что-нибудь. Я пожала плечами: – А что мне у тебя просить? Ты ведь меня все равно не выпустишь. – Верно. – А давай с другой стороны зайдем. Твой хозяин ведь сообщит Косте, что я у вас, так? Как думаешь, что будет? – Твой Костя будет аккуратнее руками работать. – Это вряд ли. Для Кости деньги – бог. – А ты? – А что – я? Баб может быть много. – Ну вот и проверим. – А если его люди начнут меня искать? Я не позвонила ему, а была должна. – Я блефовала как умела, но вдруг увидела, что попала в точку – Квас напрягся. – И что? – А ничего. У Кости и здесь есть свои люди, как думаешь, если нас тут обнаружат – что будет с тобой? – Да кто тебя станет в бассейне на Лиговке искать? – искренне изумился Квас, а я обрадовалась – теперь я вообще отлично знаю, где я и как выбраться отсюда, если повезет из комнаты этой выскользнуть. Осталось придумать, как именно. – Тоже верно, – смиренно сказала я, перекидывая карты из руки в руку веером. – Тогда нам остается только ждать. В комнате было очень душно – сказывалось закрытое наглухо окно, и Квас то и дело прикладывался к соку. Я же исподтишка оглядывала комнату, прикидывая, что здесь мне может пригодиться. И я это увидела. Пальма в кадке была настолько кривой, что сзади ее подпирал довольно толстый металлический штырь. Судя по количеству выпитой жидкости, Квасу скоро понадобится выйти, и я должна успеть выдрать эту железку, а там посмотрим. Как повезет. Так и вышло – часа через полтора Квас поднялся: – Я до ветра. Не скучай. – Не буду, – заверила я. Мне тут будет чем заняться в его отсутствие. Пока он ходил, я с большим трудом вырвала штырь из кадки, встала у двери так, чтобы успеть с размаху ударить Кваса по лицу, и приготовилась к побегу. Лишь бы хватило веса, чтобы нанести удар как можно сильнее, иначе я не отключу его, а только разозлю, и вот тогда о последствиях лучше не думать. Ничего подобного не ожидавший охранник открыл дверь и вошел, в ту же секунду получив удар по переносице. Он рухнул, не успев вынуть ключ из двери, а я быстро выскользнула в коридор и заперла дверь снаружи. Зажав ключ в кулаке, я, вся перемазанная землей и ржавчиной, кинулась бежать по коридору, даже не понимая, куда бегу. Но мне повезло – по наитию я выбежала в холл и кинулась к входной двери. Ключ я выбросила в урну на крыльце, забежала за угол и отдышалась. Удалось! Теперь надо рвануть в гостиницу, а оттуда позвонить Косте – и наплевать, если он будет взбешен моим звонком. Гостиница находилась совсем недалеко, я правильно поняла, в какую сторону идти. Пришлось делать это быстро – лил дождь, я вся была в грязи, люди оборачивались. В гостинице девушка-администратор сочувственно посмотрела на меня, отдавая ключ: – Промокли? – Да… – Вы в следующий раз зонтик берите, в номере ведь есть. – Спасибо, обязательно, – цокая зубами от холода, проговорила я и пошла к себе. Но первым делом постучала в соседний номер, где жил Иван, надеясь, что он здесь. – Да! – раздался раздраженный голос, и я громко сказала: – Ваня, открой, это я. Дверь распахнулась, и на пороге возник Переверзев с голым торсом и в шортах: – Господи, Мария! Ты где была-то?! Я всю крепость обегал, всю охрану там на уши поднял, мы, кажется, каждый кирпич осмотрели! Что за фокусы?! – Посмотри на меня – похоже, что я где-то развлекалась? – огрызнулась я, входя в номер. – Дай телефон. – А твой где? – В гнезде! Ворона утащила! Дай, говорю, мобильный, мне срочно надо! Растерянный Ванька протянул мне телефон, и я набрала номер Кости. – Иди в холле посиди, – указав глазами на дверь, велела я партнеру, и тот подчинился, хотя и зыркнул недовольно. Костя ответил раздраженным голосом: – Ну, что тебе? – Мне? Ничего. А вот тебе… имей в виду, твой партнер по игре умыкнул меня и пытался использовать для того, чтобы ты руками не слишком активно работал, – разозлилась я. – Понял? – Что?! – взревел Костя. – Ты где вообще?! – Пока в своей гостинице, но, думаю, через какое-то время меня тут уже не будет, а во второй раз я так запросто не выберусь. Кличка Финн тебе что-то говорит? Судя по всему, говорила, и явно ничего хорошего, потому что Костя сориентировался мгновенно: – Зайди в номер к своему Ивану и там сиди, сейчас за вами приедут. Из номера ни ногой, приедет Тигран. Мария, ты все поняла? – В голосе зазвучали обеспокоенные нотки, и я успокоилась: – Да, Костя. – Все, десять минут. Через десять минут в дверь постучал Тигран. Мы с Иваном уже успели собрать вещи и были готовы к отъезду. Тигран привез нас в тот же отель, где жил Костя. Ивана поселили на том же этаже, а я оказалась в номере супруга. Костя в шелковом халате расхаживал по люксу туда-сюда и напоминал взбешенного быка. Когда я вошла, он кинулся ко мне, обнял и тяжело задышал в волосы: – Видит бог, я его накажу. – Может, тебе лучше отказаться, Костя? – Не могу, Мария, – пробормотал он, перебирая мои волосы. – Не могу, понимаешь? От такой игры не отказываются. Мы с тобой и пикнуть не успеем, как нас в этом вот номере и прирежут. А вот тебе надо срочно улетать. И тут я вспомнила о Марго. Черт, Марго! Если она приедет… Я бросила взгляд на часы – нет, самый ранний поезд отходил только через два часа, и на него Марго точно билеты брать не будет, чтобы не приезжать слишком рано утром. – Костя, дай мне телефон, – попросила я, упираясь ладонью ему в грудь. – Зачем? – Мне срочно нужно позвонить. Срочно, понимаешь? Он кивнул и дал мне мобильный. Я быстро набрала номер Марго, молясь, чтобы она сняла трубку. – Марго, Марго, это я, – затараторила я, едва услышав в трубке «алло», чтобы подруга не сбросила звонок с незнакомого номера. – Да, Мэрик, слушаю. – О господи, Марго… ты дома? – Да. Ты представляешь, не смогла купить билеты на сегодня, – огорченно проговорила она, а я с облегчением выдохнула в трубку: – И не надо! Не надо приезжать, Марго. Не в этот раз. – Что-то случилось? – сразу напряглась Марго. – Нет, милая, все в порядке. Но в этот раз мы не увидимся, прости. – За что, Мэрик? Я все понимаю. Ты мне напиши, как станцуете, хорошо? – Конечно. Я сбросила звонок и облегченно выдохнула. Ну хоть Марго не попадет в эту мясорубку, раз уж Ванька невольно попал. Может, нам с ним действительно улететь? Черт с ним, с турниром, – не последний ведь. Хотя мировой рейтинг, судьи с громкими именами… – Костя… – Ты с ума сошла? – мгновенно понял все супруг. – Какие танцы?! Если ты по чистой случайности смогла от людей Финна убежать, это не значит, что судьбу за карман поймала! Мне будет не до игры, если я постоянно буду думать о том, где ты и что с тобой. – Костя, помимо твоей игры есть еще моя работа. Это танцы. Ты знал об этом, когда женился. Муж негромко хлопнул ладонью по крышке лакированного комода: – Мария! – Костя! Игра завтра, а турнир только в субботу, ну дай ты мне хоть стандартную программу отработать! Ты ведь уже будешь свободен! – Ты не понимаешь, да? – Он схватил меня за плечи и зашипел в лицо: – Если я выиграю, мне могут не дать уйти! – Так проиграй. – Спятила, женщина?! Чтобы Костя Кавалерьянц слился за столом?! – Ты никогда не остановишься, да? – тихо спросила я, глядя прямо в его черные, словно без зрачков, глаза. – Ты не поймешь… – так же тихо отозвался он, не отводя взгляда. – И ничего нельзя сделать? Для того чтобы тебе выиграть и уцелеть? И вдруг он порывисто прижал меня к груди, покрыл поцелуями макушку, поднял меня на руки: – Мария, ты гений! Ты – гений! – Что, в чем дело? – недоумевала я, пока Костя бурно, как ребенок, выражал свою радость. – Да вот то, что тебя Финн умыкнуть пытался, – это и есть наша страховка! Моя и твоя! Сейчас решу, погоди… – Он крепко поцеловал меня в губы, опустил на кровать и вышел так быстро, что полы халата, казалось, захлопали, как крылья. Я вытянулась на кровати, совершенно ничего не понимая. Как то, что я провела несколько часов в малоприятной компании, может помочь Косте не рисковать ничем в случае завтрашнего выигрыша? Все оказалось просто. За каждой игрой такого уровня назначается смотрящий – один из наиболее уважаемых катал, он-то и обеспечивает честную игру, привозит с собой колоды карт, чтобы избежать момента «подлечивания» – нанесения крапа, воска или просто незаметных наколок иглой. Смотрящий же следит за тем, чтобы карточный долг был выплачен, а во время игры не возникало казусов. И Костя решил воспользоваться шансом и еще до игры сообщить смотрящему о том, как соперник пытался оказать на него давление. – Клёпа аж визжал, – со смехом рассказывал Костя вечером, когда мы с ним вдвоем сидели в ресторане гостиницы. – Думаю, все завтра ровно пройдет, так что станцуешь в субботу – и домой. Ну, уже хоть что-то, потому что партнер мой приуныл, узнав, что, возможно, ни на какой турнир мы с ним не попадем. А теперь хоть европейскую программу станцуем. – Но тебе завтра придется поехать со мной, – огорошил меня Костя. – Зачем? – Во-первых, выбьем Финна из колеи, а во-вторых, Клёпа захочет задать тебе вопросы лично. Ну, только этого не хватало! Я терпеть не могла Костю за карточным столом – он превращался в совершенно незнакомого мне человека: чужого, холодного, расчетливого и такого жестокого, что это чувствовалось даже на расстоянии. Но спорить с ним сейчас тоже не стоило – не надо накануне игры заставлять его нервничать, это я тоже понимала. В конце концов, от его спокойствия и завтрашнего везения зависела и моя жизнь тоже. В прямом, между прочим, смысле. Вечернего платья у меня, разумеется, не было, и Костя не нашел ничего более умного, чем вытянуть из кофра мою «латину» – простое черное платье с глухим воротником-стойкой и длинными рукавами. Фокус был в том, что вся спина оставалась открытой, а ткань на свету поблескивала, расшитая серебристыми узелками вручную. – Ты с ума сошел? – возмутилась я. – А туфли? – Ну ты же танцуешь в чем-то? – Костя, я убью подошвы, они же из натуральной кожи! В них не ходят по асфальту! – Я куплю тебе любые, в какие ты потом ткнешь пальцем, а сейчас прекрати ворчать и одевайся, – отрезал муж. Но я уперлась – туфли привезли мне из Англии, я в них еще на паркете не стояла толком, чтобы выбрасывать: – Костя! – А, черт, женщина! – взревел он, выхватывая из кармана пиджака бумажник. – Пусть твой партнер быстро метнется в торговый центр через дорогу, размер, поди, знает! Я пошла в номер Ивана и наскоро обрисовала проблему. К счастью, Ванька всегда был понятливым. Через тридцать минут он вернулся с коробкой, в которой лежали серебристые босоножки на тонкой шпильке. Я уже была одета и накрашена, успела даже завить волнами рыжие волосы, отросшие до плеч. Партнер оглядел меня и довольно хмыкнул: – Блеск, Мария. – Иди к себе, – отрезал недовольно Костя, и Иван счел за благо удалиться. Босоножки сели идеально, я прошлась по номеру, и мы поехали. Игру я практически не видела – стояла или сидела рядом с Артуром и смотрела только в затылок Кости, от которого веяло напряжением. Напротив сидел его соперник – лысый мужик с плечами заправского качка, казалось, рукава рубахи вот-вот лопнут. Лицо его было сосредоточенным, а глаза – злыми, хотя внешне он казался спокойным. Клёпа, седой морщинистый старичок в потертом пиджаке, сидел в кресле сбоку от карточного стола и, похоже, дремал, но Арик объяснил мне, что старик все видит и слышит даже шелест карт, по которому может определить, как идет игра. Костя выигрывал партию за партией, Финн мрачнел, то и дело отхлебывал из стакана, который ему передавал стоявший за его спиной молодой парень. Когда финальная партия закончилась и Костя с довольной ухмылкой кивнул Арику, чтобы тот собрал деньги, Финн вдруг приблизился к нам и прошипел Косте на ухо: – Ты отсюда не выйдешь, ара. – Посмотрим, – спокойно сказал Костя, крепко сжав мою руку. – Вы, молодой человек, не кипишуйте, – раздался дребезжащий голос Клёпы. – Вас сейчас мои ребята проводят, – это относилось к Финну. – И не дай вам, юноша, бог накосячить чего. Я понятно объяснил? За давление на соперника в нашей компании по голове не гладят. – Что? – попытался разыграть удивление Финн, но старый Клёпа, видимо, не таких насквозь видел: – Юноша, мне не хотелось бы терзать девочку воспоминаниями, но вряд ли ей понравилось, как ваши люди ее на катере по Финскому заливу катали. Неплохо бы извиниться перед барышней. – Сам он при этом учтиво склонился и поцеловал мне руку. – Не нужно извинений, Клёпа. Жена не сердится. – Костя демонстративно поцеловал меня в щеку и устремил на Финна насмешливый взгляд: – Ну, будете у нас в Сибири… – А я буду, – вдруг осклабился Финн. – Непременно буду, жди, Костя-джан. И, круто развернувшись, он вышел из зала, сопровождаемый своей свитой и людьми Клёпы, которые должны были, видимо, проконтролировать, чтобы нас с Костей не ждали. Вечер мы провели в ресторане вдвоем. Костя почти не пил, все смотрел на меня и расслабленно улыбался. – А знаешь, даже хорошо, что все так вышло, – сказал он. – Этот город принес мне удачу. – А то, что я могла без головы остаться, тебя не очень напрягает? – ковыряя вилкой в салате из креветок, поинтересовалась я. – Костя, я серьезно – мне очень страшно. – Перестань, Мария. За те бабки, что я поднял сегодня, можно немного и понервничать. И я поняла, что это никогда не изменится. Он ни за что не откажется от игры, никогда не станет прислушиваться к моим словам. Он всегда останется таким, как был сегодня, – жестоким, упертым, везучим Костей Кавалерьянцем. Но вот что будет в момент, когда его везение закончится? Никто не знает… На турнир Костя поехал с нами. Это было удивительно – обычно он избегал подобных мероприятий. Наш соревновательный день начался довольно поздно – место в рейтинге давало возможность пропустить несколько отборочных туров. Костя, Арик и пара их подручных сидели за столом у самого паркета, и мы, выйдя на медленный вальс, оказались прямо перед ними. Я никогда не обращала внимания на публику, но сегодня, бросив взгляд на мужа, увидела в его глазах неподдельное восхищение. Не знаю, почему, но это придало мне уверенности и куража. В танго меня было уже не остановить, Иван только головой покачал, сойдя с паркета: – С ума сошла? Силы побереги. – Нормально… Свое третье место мы заняли – а на большее сейчас, в довольно плохой форме, и претендовать не могли. Но самым удивительным было то, что организатор турнира вдруг преподнес мне специальный приз – большую тарелку, на которой оказалась наша с Иваном фотография в танго. Фоном служила… Петропавловская крепость, и, увидев это, я едва не упала с пьедестала, а Иван, поддержав меня за локоть, шепнул: – Ну что, дорогая, будет у нас теперь прекрасное напоминание о Питере, да? Лучшего танго я не танцевал с тобой, кажется, ни разу в карьере. – И поверь – больше не станцуешь, я замужем, – шепнула я, и Иван рассмеялся. За паркетом стоял восхищенный Костя с огромным букетом бордовых роз в руках. Честно скажу – даже неприятный инцидент с похищением не смог испортить мне впечатления от любимого города. И, глядя на эту тарелку с фотографией, я тоже буду вспоминать то танго под дождем, что мы станцевали с Иваном на брусчатке Петропавловской крепости. Код «красный» Она брела из супермаркета по только что выпавшему снегу, едва не сгибаясь под тяжестью четырех огромных пакетов, набитых продуктами. Муж искренне полагал, что это не его дело – таскать тяжести. «Ты женщина, ты теперь не работаешь – вот и будь любезна, сделай так, чтобы в холодильнике всегда было свежее молоко, фрукты и овощи, а на плите – горячий ужин». Марго устало плюхнула пакеты на скамью и потрясла затекшими пальцами. Она соглашалась с доводами Ромы, но почему бы ему тоже хоть иногда не помочь ей? Вот просто не выйти и не встретить хоть иногда с этими авоськами у магазина, благо он расположен через дорогу от их дома? Нет, Рома выше этого, бытовая сторона жизни приводит его в ужас, а всякое столкновение с действительностью в виде текущего крана, отклеившихся обоев или переставшего закрываться замка на двери доводило его до истерического состояния. Марго решала эти проблемы сама, словно мужа у нее не было. Вздохнув, она снова взялась было за пакеты, как вдруг сильная мужская рука в черной перчатке подхватила один из них. Вздрогнув от неожиданности, Марго резко обернулась и замерла. Рядом стоял высокий седой мужчина лет сорока пяти, с суровым выражением серо-стальных глаз и плотно сжатыми тонкими губами. – Марго, до каких пор вы будете истязать себя подобным образом? Вы записались в клуб любителей таскать тяжести? – без тени улыбки спросил он. – Не трогайте меня! – игнорируя вопросы, враждебно отозвалась Марго. – Это позвольте мне решать. Идемте, помогу донести. – Не надо! – уперлась Марго, не желая находиться даже рядом с этим человеком. – Не спорить! – резко отсек мужчина. – Да хватит, в конце концов! – вспылила она. – Оставьте меня в покое, кто вы вообще такой, чтобы отдавать приказы? – Молчать! – тихо и страшно сказал мужчина, уставившись прямо в лицо Марго своими стальными глазами. – Ты будешь делать то, что скажу я. Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому. – Да пошел ты! – взвилась Марго, отскакивая на безопасное расстояние. – Лечи голову, будет меньше проблем! Она развернулась и, забыв про пакеты, побежала к подъезду, поскальзываясь на раскатанной детьми асфальтовой дорожке. Захлопнув за собой тяжелую входную дверь, она прижалась к ней спиной и перевела дух. «Черт возьми, вечером Рома голосить начнет по поводу пропавших продуктов и потраченных на них денег», – подумала Марго, досадуя на назойливого кавалера. Этот странный мужик прицепился к ней еще летом на выставке работ известного немецкого фотографа, куда Марго забрела с подачи одной приятельницы, интересовавшейся фотографией. Странные снимки не произвели на Марго особого впечатления, ей были чужды все эти цепи, веревки, полуголые девушки в масках и накачанные мужчины в черной коже. Подруга же едва не рыдала от восторга, стараясь заставить и Марго разделить это. – Бред какой-то, – пожала плечами Марго. И вдруг за спиной услышала: – Так уж и бред. Вы просто ничего не смыслите в телесных наказаниях. Резко развернувшись, Марго увидела перед собой седого мужчину в черных джинсах и рубахе. Его выправка и манера держаться выдавали бывшего военного, а сухой голос и отрывистые фразы только подтверждали это. Марго мгновенно прониклась неприязнью, даже не сразу поняв, почему. Мало этого – от мужчины исходила угроза, и это сразу ощутила чуткая на подобные вещи Марго. Иногда таким бывал Алекс – ее первый муж и самая, пожалуй, сильная любовь в жизни. Мысли от неприятного незнакомца мгновенно повернули к нему – так и не забытому, не вычеркнутому из жизни и сердца, как бы ни старалась она обмануть себя и убедить в обратном. Даже восемь лет замужества за Ромой не смогли сделать эти воспоминания менее болезненными или острыми. Но куда было спокойному тихому Роме тягаться с красавцем Алексом, имевшим к тому же весьма экзотичный род занятий. Талантливый пианист с безупречным образованием зарабатывал на жизнь, выполняя заказы на убийства. Долгое время он успешно маскировал это от совсем тогда еще молоденькой Марго при помощи работы в большой фирме, принадлежавшей его отчиму. Выяснила она все случайно, и это открытие едва не стоило ей жизни. Алекс не смог – да и не захотел – убрать непрошеную свидетельницу своей тайной жизни, потому что любил и дорожил ею. Более того – считал себя виновным в том, что однажды в припадке ярости сильно искалечил ее, бросив в девушку канделябр с горящими свечами. С тех пор Марго никогда уже не носила платьев с декольте, вынужденная прятать шрамы от ожогов на груди. – Как вас зовут? – вернул ее к действительности мужской голос, и Марго потрясла головой, не сразу вернувшись к окружавшей ее действительности. – Что? – Я спросил ваше имя. – Марго. – Так уж и Марго? – Ну, пусть Маргарита. Хотя меня давно никто не зовет так. – А я Виталий. Хотите, я проведу вам небольшую экскурсию по выставке? – спросил он и потянулся к локтю девушки, но она отдернула руку: – Спасибо, нет. Мне это неинтересно. – Тогда почему вы здесь? – Подруга пригласила, она поклонница творчества этого мастера. Вот, кстати, ей можете экскурсию предложить, уверена, что она согласится. – И Марго кивнула в сторону стоявшей вежливо в сторонке Ани. Однако Виталий, скользнув по хрупкой миниатюрной фигурке Анны взглядом, равнодушно проговорил: – Нет. Она меня не интересует. «Хам какой-то», – подумала Марго. Обычно Анька привлекала к себе мужское внимание именно своей статуэточностью и миниатюрностью, а уж в сравнении с крупной, полноватой Марго смотрелась просто хрупкой куколкой. Но Виталий, очевидно, предпочитал девушек и женщин типажа Марго. Ей захотелось как можно скорее уйти отсюда и больше никогда не видеть этого человека, от которого за версту несло опасностью. Она так и сделала, едва только он отвернулся, сделав перед этим Аньке знак, чтобы шла за ней. На улице подруга возмущенно поинтересовалась: – Ну и какого фига? Я еще не всю экспозицию осмотрела. – Если хочешь – вернись, а я домой, – бросила Марго, направляясь к автомобильной стоянке. Анька, все еще продолжая возмущаться, двинулась следом. Бросив взгляд через плечо, Марго обнаружила, что Виталий тоже вышел из здания выставочного центра и направляется следом за ними. Это в ее планы никак не входило, а потому, крепко схватив Аньку за руку, Марго помчалась к машине, почти рывком затолкала подругу в салон и, сев за руль, рванула к выезду, взметнув вверх тополиный пух, укрывавший асфальт, как сугробами. – Сдурела совсем?! – возмущенно пискнула напуганная такими действиями подруги Анна. – Заткнись! – процедила Марго, выезжая на оживленную магистраль. – Везут – сиди молча! – Ты нормально можешь объяснить? – бесновалась подруга. – Куда ты торопишься, что случилось? За нами погоня? – Вроде нет, насколько я вижу, – без тени иронии ответила Марго, глянув в зеркало заднего вида. – Надеюсь, что нет. – Кто это был? Там, на выставке? – Не знаю. – Тогда чего ты от этого «не знаю» с такой скоростью удираешь? Подумаешь – мужик подвалил знакомиться! Нормальный, между прочим, мужик! – Не знаю, насколько он нормальный, но близкое знакомство в мои планы – уж извини – не входит. – Ну и зря! – беспечно заявила уже успокоившаяся Анька. – Породистый дядя, явно при деньгах. – Дура ты, – обозлилась вдруг Марго. – От таких надо держаться как можно дальше. – Вечно ты! Так и будешь со своим Ромкой прозябать. – Я не прозябаю. Меня все устраивает. «Господи, кому я вру сейчас – Аньке или себе?» – пронеслось у нее в голове. Жизнь с Ромой уже давно начала тяготить ее, его правильность и любовь к себе порой доводили Марго до бессильной злобы, но она твердо знала, что вряд ли уйдет от мужа. Отношения давно стали братско-сестринскими, и степень доверия была такова, что Марго могла иной раз позволить себе закрутить легкий, ни к чему не обязывающий романчик на стороне, прекрасно зная, что Рома никуда не денется, не уйдет, будет ждать дома, как верная любимая болонка. Больше всего на свете он боялся потерять тот комфорт, который она ему создавала, даже будучи вечно занятым начальником пиар-службы одного из крупнейших строительных холдингов «Золотая улица». Сейчас, когда все рухнуло, а шеф холдинга угодил в тюрьму после удачно проведенного конкурентами рейдерского захвата, Рома стал единственным кормильцем в их маленькой семье, а потому Марго считала себя обязанной исполнять все его прихоти и потакать всем капризам, вызывая ехидные усмешки лучшей подруги Мэри. Да, еще в ее жизни совсем недавно появилось явление – лучше и не скажешь – по имени Мэри. Рыжеволосая танцовщица из Сибири Мария Лащенко, или просто Мэри, с которой Марго познакомилась, еще занимая солидный пост в «Золотой улице» и спонсируя один из московских танцевальных клубов. Холдинг был организатором спортивных сборов, куда приглашались и танцоры из других регионов, в том числе и Мэри со своим партнером Иваном, чемпионы России по десятиборью и призеры международных турниров разного уровня. Именно там, в подмосковном пансионате, во время утренней пробежки Марго и познакомилась с ней, с удивлением обнаружив потом в этой девушке много собственных черт. Внешне они были абсолютно разными – высокая, крупная, зеленоглазая Марго с чуть вьющимися каштановыми волосами и худая, чуть выше среднего роста, голубоглазая язва Мэри. Но внутри у них оказалось столько общего, что иногда обеим казалось, что они разговаривают сами с собой. Между ними сразу натянулась невидимая нить, похожая на общий нерв, заставляющий девушек остро чувствовать друг друга. Слегка флегматичная, спокойная Марго словно уравновешивала нервную, вспыльчивую Мэри. Они проводили вместе много времени, а в поездках на турниры в Москву Мэри даже жила у подруги, ставшей для нее одновременно и стилистом, и визажистом, и даже модельером, создававшим ей эскизы восхитительных танцевальных костюмов. Такая мелочь, как расстояние во многие тысячи километров, не могла помешать их дружбе и привязанности. Но даже искренняя дружеская любовь к Марго не мешала Мэри иной раз довольно жестко проходиться по ее отношениям с Ромой. – Он у тебя как раскормленный кот – лежит себе на диване, нализывает шерсть и периодически требует свою порцию «Вискаса». Да еще капризничает, если вдруг он не с кроликом, а с курицей, – говорила она, прикуривая очередную сигарету в уютном углу кухни между столом и подоконником, где всегда любила сидеть и пить кофе. – Много ты понимаешь! – смеялась Марго, подливая только что сваренный напиток в большую чашку с нарисованными крупными клубничинами – еще один любимый предмет подруги. – Мы с ним уже давно больше, чем муж и жена. Мы друзья, а это куда важнее. – Ну да, – согласно кивала Мэри. – Так бывает, когда обоим уже лет по семьдесят и ничего, кроме дружбы, не осталось в отношениях. Но тебе-то, дорогая, еще и тридцати нет – не рановато ли дружить с мужем, а? – Циничная ты, – вздыхала Марго, усаживаясь за стол напротив подруги и с нежностью наблюдая за тем, как она пьет кофе и стряхивает пепел с кончика сигареты. – Вот погоди – выйдешь замуж за своего Макса… – Оставь это, а? – Мэри морщилась, не желая продолжать болезненную тему об отношениях с молодым человеком, с которым жила несколько лет. – Вряд ли из этого что-то вырастет. Ты ведь знаешь – Макс не одобряет моих занятий танцами, не считает их работой, мечтает, чтобы все это бросила и пошла на курсы бухгалтеров. Ну посуди сама – какой из меня, к чертям поросячьим, бухгалтер? – Может, он еще одумается? – не очень, впрочем, уверенно говорила Марго и тут же сникала под ироничным взглядом Мэри. – Раньше твой Рома станет энергичным и деятельным спортсменом, начинающим утро с пробежки и зарядки. И хватит об этом, я тебя прошу. Марго согласно сворачивала разговор, но в следующий приезд Мэри все повторялось. Сейчас, стоя у дверей квартиры и предчувствуя вечерний скандал по поводу денег и продуктов, Марго подумала, что именно Мэри была необходима ей в эту минуту. Именно Мэри – чтобы отвлечься и не думать о капризном и избалованном муже. А заодно и от мыслей о преследовавшем ее Виталии. С той самой встречи на выставке он не давал ей прохода, удивив и испугав своей осведомленностью. Впервые Марго увидела его около своего дома через три дня, но заметила раньше, чем он ее, а потому успела нырнуть в небольшую арочку и спуститься в маленькое грузинское кафе, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. За чашкой чая она попыталась представить, зачем еще могла понадобиться этому человеку. Не может быть, чтобы вот так, ни с того ни с сего, немолодой уже мужчина вдруг воспылал неземной страстью с первого взгляда к совершенно незнакомой девушке. Нет, разумеется, Марго допускала, что может понравиться кому-то, да, собственно, такое бывало довольно часто, однако почему-то именно этот человек вызывал у нее подозрения в неискренности и в том, что в его действиях есть какой-то второй смысл. Имевшая за спиной небольшой, но все же опыт работы в прокуратуре, Марго почти интуитивно чувствовала опасность. А может, это год жизни с Алексом приучил ее к осторожности и подозрительности. И это однажды едва не стоило ей жизни. Но что могло понадобиться от нее сейчас этому Виталию? Она сидит без работы… Хотя вот как раз оттуда, из «Золотой улицы», может происходить интерес к ней. Ведь в то время, когда холдинг перешел в другие руки, в тюрьме оказалось все руководство, и даже многие рядовые сотрудники не избежали арестов, а она, Марго, сумела выйти сухой из воды. Ее даже к следователю не вызывали ни разу. Возможно, этот Виталий как-то связан с теми, кому мешал ее бывший шеф. Или даже с ним самим – как вариант. Эта мысль испугала Марго не на шутку. Месть бывшего руководителя – не самая приятная вещь, а она, как начальник пиар-отдела и глава одной из «дочерних» фирм холдинга, знала довольно много. Но как проверить? С Ромой на эту тему не поговоришь – он просто не приспособлен к такой информации, хоть и занимался одно время делами вместе с Марго. Правда, есть еще Алекс… Алекс! Марго едва не подскочила на тяжелом деревянном стуле от осенившей ее догадки. Ведь и связь с Алексом могла послужить причиной появления около нее Виталия. Достаточно многим насолил в жизни ее бывший муж, чтобы у кого-то имелись основания желать ему неприятностей. А самый короткий и верный путь к нему – она, Марго. Потому что из всех женщин, что были в его жизни, только она оставалась неизменной, незабываемой и той, к кому он немедленно пришел бы на помощь в случае опасности. Она вытащила из сумки мобильный и набрала номер, который знала наизусть и никогда не вносила в телефонную книжку, но ответа не последовало – телефон Алекса был отключен. – Черт тебя подери, – пробормотала Марго, убирая мобильный. – Тоже мне – ангел-хранитель! Когда не нужен – так и вьется вокруг, зато когда надо – не дозвонишься. Несколько дней все было спокойно, и Марго немного расслабилась, но через какое-то время в почтовом ящике обнаружился конверт, а в нем – фотография Марго с вырезанными дырами вместо глаз. В ужасе бросив конверт и снимок на пол, Марго забилась в истерике, убежала в квартиру и закрылась на все замки. Вернувшийся с работы Рома долго не мог понять, в чем дело и почему на столе нет ужина. Это был первый случай, когда спокойная Марго кричала на мужа, применяя весь арсенал имевшихся в запасе матерных выражений, чем удивила его до крайней степени. – Меня кто-то преследует, а ты только и думаешь, что о своем желудке! – почти визжала Марго, в бессильной злобе сжимая кулаки. – Рита, ты бредишь, – неуверенно бормотал Рома. – Тебе нужно врачу показаться, у тебя рассудок помутился… – Это у тебя помутилось все, что можно! Тебе плевать, что меня могут убить! – Да кому ты нужна? Зачем кому-то тебя убивать, ты что – президент, министр, банкир? – недоумевал Рома, неприятно пораженный поведением и словами жены. – А убивают только их, да?! А если это кто-то, кому перешел дорогу мой бывший шеф?! Ведь все сидят – все, от начальника службы безопасности до рядовых бухгалтеров! А я – вот она, и даже следователи мной не интересовались! – Прошло больше года, Рита! Кому это все надо? Следствие закончилось! – Это следствие закончилось! – с нажимом выкрикнула Марго, откидывая со лба волосы. – А там, кроме следствия, явно есть еще заинтересованные люди! Есть кто-то, кому по-прежнему нужна вся информация по холдингу, любая, даже самая на первый взгляд незначительная! Ты что же думаешь, что шеф отдал все, что у него было?! Да ни фига! – Рита, Рита, успокойся! – Рома встал с дивана и обнял жену, но та вырвалась: – Успокоиться?! Ну, отлично! Это все, чем ты мне можешь помочь?! – А чего ты хочешь от меня?! – не выдержал он. – Чтобы ты хоть раз вспомнил, что ты мужик и мой муж, пошел и разобрался со всем этим! – С чем я должен разбираться?! С твоими бреднями?! Единственное, чем я могу тебе помочь, это сводить к хорошему психиатру, чтобы он вытряхнул всю дурь из твоей головы! – Убирайся отсюда! – завизжала Марго, топая ногами. – Убирайся вон, поезжай к маме, к черту, к дьяволу! Только подальше от меня, понял?! Рома захлопал большими карими глазами, лицо его пошло красными пятнами, губы затряслись, и он, резко шлепнув по щеке не ожидавшую этого Марго, вышел из комнаты. Пораженная пощечиной Марго осталась стоять посреди комнаты и стояла так до тех пор, пока за мужем не закрылась входная дверь. Оставшись одна, она ушла в кухню, налила себе чаю и снова расплакалась. То, что Рома, не возражая, ушел из дома, ее не особенно удивило – как только в их жизни начинались проблемы, муж предпочитал быстро спрятать голову в песок, как страус, и сделать это по возможности за спиной Марго. Страшило другое – как теперь быть? Она совсем одна в квартире, адрес ее откуда-то известен Виталию – а она уже не сомневалась в том, что снимок с вырезанными глазами дело его рук, потому что фото свежее, вчерашнее, снятое в момент, когда она выходила из здания Сбербанка на Новокузнецкой улице, где платила за квартиру. Страх охватывал ее все сильнее, сжимая кольцо ужаса вокруг шеи, и Марго почти физически ощущала его, этот страх. Ночевала она со включенным светом, подперев дверь на всякий случай тяжелой обувной тумбочкой. Но утром ей пришлось выйти из дома за хлебом. Ничего не произошло – как не произошло и через день, и через неделю. Рома вернулся, Марго молча впустила его, но в квартире царило напряженное молчание. В тот день, когда Марго решила, что все закончилось, на стене у квартиры появилась надпись, сделанная чем-то красным: «Не думай, что я отступлю», – и потеки от надписи вниз, как будто кто-то вытер окровавленную пятерню. Возле мусоропровода валялся труп крысы… В ту ночь Марго трижды вызывала «Скорую помощь» – настолько сильно болело сердце, поднялось давление, и началась жутчайшая мигрень, из-за которой она не могла даже голову оторвать от подушки. Рома благоразумно ушел в спальню, хотя первый раз вызвал врачей сам. Но Марго не нужно было его участие и страдальческий вид, она чувствовала, что жалость муж испытывает больше к себе – ведь ему утром на работу, а он вынужден не спать и суетиться вокруг заболевшей жены. К утру ей немного полегчало, и Марго побрела в поликлинику, где просидела почти до обеда, потом зашла в аптеку за лекарствами и в магазин за продуктами – и вот теперь стояла перед дверью квартиры, бросив сумки материализовавшемуся Виталию. Нужно было открывать дверь, входить и думать, что делать дальше. Она со вздохом нажала на кнопку звонка, но за дверью было тихо. «Странно – должен ведь дома быть», – с раздражением подумала о муже Марго, и тут в кармане пискнул мобильный, сообщив о пришедшем сообщении. «Не теряй, я поехал на встречу в журнал по поводу сайта», – гласило оно, и только сейчас Марго вспомнила, что Рома утром говорил что-то на эту тему. Скандал по поводу продуктов откладывался на неопределенное время. Замок не открывался, и это насторожило Марго. Она крутила ключ туда-сюда, но дверь не поддавалась. Только подергав ручку и навалившись плечом, Марго сумела отпереть замок. Пройдясь по квартире, она не заметила ничего особенного и уже совсем успокоилась, когда, зайдя в ванную, увидела поднятый стульчак и плававший в унитазе окурок коричневой сигареты. Рома такие не курил… В квартире кто-то был! И этот «кто-то» – Виталий, потому что только у него Марго видела такие сигареты. Она кинулась звонить в полицию, но там над ней только посмеялись – мол, дамочка, у вас паранойя. – Кто-то к вам влез, чтобы покурить и в туалет сходить? – глумился мужской голос в телефонной трубке. – Ничего не пропало? Нет? Ну, так вот когда пропадет, тогда и звоните. Марго пыталась рассказать о фотографии, дохлой крысе и кровавой надписи на стене, которую даже не удалось толком закрасить, однако полицейский не стал слушать, посоветовал меньше читать детективов и смотреть сериалов про маньяков. – Но меня же могут убить! – в отчаянии закричала Марго, но в ответ услышала стандартную и, видимо, по мнению полицейского, страшно смешную шутку: – Вот когда убьют, тогда и придете, – и гудки в трубке. Марго бессильно опустилась на пол и закрыла голову руками. Этот человек был в ее квартире, трогал своими руками то, к чему прикасается она! И нет гарантий, что он не войдет в квартиру снова – но уже в тот момент, когда она будет дома. Телефонный звонок раздался неожиданно и ударил по и без того напряженным нервам как кинжалом. Марго вздрогнула и глянула на дисплей – это был Алекс. – Ты звонила, Марго? Зачем? – как всегда, без приветствий, без разговоров о жизни – сразу к делу. – Да. – Открой мне дверь, у тебя почему-то не работает звонок и домофон. В подъезд я попал, но стою у квартиры. Марго с трудом встала, подошла к двери и глянула в глазок – так и есть, стоит весь в черном, как обычно, и в неизменном черно-белом кашне. Пижон заморский… Она открыла, но Алекс вошел не сразу. Прежде он долго изучал полузакрашенную надпись на стене, бросив через порог явно тяжелую серую спортивную сумку. – Что это у тебя? Любовные послания? – хмыкнул он, потрогав стену. – Типа того, – пробормотала Марго. – Прекрасно, значит, я вовремя, как обычно. Он привычно скинул ботинки и прошел в комнату, уселся по-хозяйски в кресло, закинул ногу щиколоткой на колено другой и кивнул Марго, указывая в сторону дивана: – Присаживайся. Марго не тронулась с места, прислонившись к дверному косяку. – Марго, у меня нет времени на уговоры и реверансы, – чуть раздраженно пробормотал Алекс. – Выкладывай, что у тебя. – Если приехал – то наверняка сам все знаешь. Она все-таки села на диван, подобрав ноги под себя. «Господи, он не меняется. Совсем такой, каким я его видела год назад… Да, тогда как раз он и увидел Мэри… Все такой же красивый, молодой – даже не угадаешь, сколько ему лет». – Значит, не хочешь говорить? Ладно, я тогда сам скажу. Алекс поднялся и прошелся по комнате, а затем без перехода заорал: – О чем ты думаешь вообще? За тобой ходит полковник спецназа ГРУ! Хоть и в отставке! А этих спецов «бывших» и «в отставке» в принципе не бывает! Мозг на пенсию не уходит! – И Марго совсем растерялась от этой информации. Разъяренный же Призрак (как они с Мэри звали его между собой) забегал по комнате и стал выглядеть так, словно вот-вот начнет рвать волосы. «Не исключено, что это будут волосы с моей головы, – подумала Марго, сжавшись на диване. – Ишь как нервничает…» Эти мысли, однако, быстро улетучились – Алекс решительно схватил ее за плечи и затряс, как шкодливый пацан соседскую яблоню: – Ты откуда его выкопала, дура?! Почему ты вечно влипаешь в какие-то истории, Марго?! – Я нигде его не выкапывала… и не просила тебя вмешиваться, – вяло сопротивлялась она, прекрасно зная, что именно сейчас услышит в ответ. И не ошиблась. – Да?! Вот спасибо! А то я без твоей просьбы-то и не знал, как мне быть! Если хочешь знать, я этого господина почти месяц разрабатывал, а информации никакой добыть не мог, пока не сообразил контакты в органах поискать. Что ему надо от тебя? Ты, надеюсь, понимаешь, что с таким типом шуточки не пройдут, а? – Да не нагнетай ты, – попробовала изобразить беспечность Марго, чем только добавила Алексу злой энергии: – Нет, ты определенно дура, Марго! «Не нагнетай»! Да ты хоть знаешь, чем он вообще занимался до того, как начать земельку вокруг яблонь в садике окучивать? Так я тебе скажу – он людей ликвидировал по «спецзаказу». Это тебе не моя контора – это государство, понимаешь? Го-су-дар-ство! И оно своих исполнителей защищает до последнего! Алекс, устав метаться по комнате, присел в кресло у компьютерного стола, за которым обычно работал Рома. По сложившейся негласно традиции, едва на пороге возникал Алекс, Рома безропотно собирал пожитки и отбывал к родителям в Подмосковье – ему так было спокойнее. Но сегодня муж был еще на работе, и Марго ожидала, что, возвратившись, он непременно устроит ей скандал шепотом в запертой ванной при включенной воде – чтобы не услышал Алекс и – не дай бог – не провел с ним воспитательную беседу. – Что на дверь оглядываешься? Этот твой прийти должен? Привычка Призрака не называть Рому по имени, как и его звериная интуиция раздражали Марго, но она сочла за благо сейчас смолчать. – Марго, скажи – когда все это прекратится, а? Новый год на носу, я бы хотел его отметить за пределами этого гостеприимного города – где-нибудь на горнолыжном курорте, например. Но вынужден опять торчать в Москве и копаться в каком-то дерьме. – Я не понимаю, о чем ты. Я с ним двух слов не сказала за все время! Алекс, я не виновата, что некоторые люди считают своим все, на что положили глаз, – ты ведь тоже искренне так думаешь. Ты ведь считаешь меня чем-то вроде своей вещи. – Ну да – вроде старого чемодана, знаешь, такие, с уголками, обитыми железом? – фыркнул Призрак, даже не потрудившись посмотреть, какой эффект произвели его слова. – Вроде как он и не нужен уже, но его все равно держат на антресолях на всякий случай. И каждый раз при уборке он вываливается и больно бьет этими самыми уголками по пальцам, по ногам – куда угодит, в общем. Так и ты. Вроде уже и нет ничего, а бросить тебя я не могу. – И я тебя тоже бью по пальцам? – Хуже, Марго. По голове, – усмехнулся он и достал сигареты. – Но моя голова еще не то видала, так что я не переживаю пока. Марго уже давно не обижалась на него за подобные аллегории и высказывания. В конце концов, его никто не просил вмешиваться, напротив – она мечтала о том дне, когда сможет спокойно выходить из лифта и не заглядывать с опаской за мусоропровод, из-за которого, по определению ехидной Мэри, то и дело выглядывают крылья «ангела-хранителя». Алекс, однако, не желал успокаиваться и забывать Марго, с которой не жил вместе уже много лет. Он по-прежнему считал себя обязанным помогать ей. И поскольку материальную помощь она отвергала, то он нашел нехитрый выход – стал оберегать ее от неприятностей, которые она довольно талантливо и регулярно организовывала себе. Да еще какое-то время назад появилась эта ее Мэри. Странная рыжая танцовщица была словно второй половиной Марго, только в какой-то злой ипостаси. В ней не было ни капли мягкости Марго, ни грамма ее покорности и всепрощения. Мэри была упрямая, несгибаемая, какая-то слишком острая – как перец-чили. И совершенно прямолинейная, без реверансов и намеков. Именно это всегда цепляло Алекса – то, что женщина не падает к его ногам, как другие, а сопротивляется, делает, что хочет сама, и ни о чем не просит. А в случае чего еще и в горло зубами вцепится. Или в руку, которая только что ее ласкала. Это злило и притягивало одновременно. Ему очень хотелось увидеть ее вживую, а не читать постоянно эти буковки на мониторе, не пытаться разгадать скрытый смысл присылаемых ею смайликов. Он даже специально для этого мотался в Сибирь, почти неделю жил в ее городе, незаметно отслеживая ее перемещения и уклад жизни. Конечно, он мог делать это и открыто, не опасаясь быть опознанным – Мэри не знала, как он выглядит, они никогда не встречались и только единожды разговаривали по телефону. Но работа приучила Алекса быть осторожным. Кроме того, за Мэри всерьез и очень назойливо ухаживал местный армянский царек и известный карточный шулер Костя Кавалерьянц, о котором слышал даже Алекс, и вступать в открытую конфронтацию как-то не хотелось. Да пока и нужды особой не было. Он покривил душой, говоря о горнолыжном курорте и о том, что собирался встречать Новый год там. Было не до праздников. Сейчас Алекс снова бросил все свои дела в Швейцарии и прилетел в Москву, потому что один из наблюдателей сообщил ему, что за Марго увивается какой-то странный тип лет сорока пяти с военной выправкой и что Марго старается пореже выходить из дома, а телефон ее прослушивается. Призрак бросился на помощь, и вовремя. Код «красный» – так на языке телохранителей называется состояние повышенной опасности. Так вот этот Виталий Сергеевич и был код «красный», судя по тому, где и кем работал раньше. Это сейчас он был скромным начальником службы безопасности одного из московских вузов, воспитывал двух дочерей в режиме строжайшей армейской муштры да поливал небольшой садик с яблоньками и грушами. А прежде… Как удалось выяснить окольными путями Призраку, с таким зубром сладить даже ему, крепкому профессионалу, было бы непросто. Даже на балконе в ящике для картошки у него хранился «АК-47», видимо благоприобретенный где-то в районе боевых действий. Это Алекс выяснил, наблюдая в бинокль за квартирой фигуранта. Как-то ранним утром, когда люди еще спят и видят самые сладкие сны, Виталий Сергеевич вышел на балкон и долго копошился в этом самом ящике, а затем бережно извлек оттуда «калашников», который Алекс уж точно не перепутал бы с насадкой для пылесоса. Почистив и смазав оружие, Виталий Сергеевич снова упаковал его в полиэтилен и убрал туда, откуда взял, а Призрак сделал себе отметочку для памяти – вооружен, и «калаш» – явно не единственное оружие. Еще несколько дней наблюдений привели Алекса сперва в легкое недоумение, потом в ужас, сменившийся отвращением и острейшей неприязнью. Благопристойный папенька ввел в доме палочную систему – совсем как на Руси при крепостном праве. Каждую субботу он собственноручно сек дочерей и жену за все провинности, накопившиеся за неделю. Хладнокровный Алекс, которому не раз приходилось убивать людей, никак не мог представить, что можно собственной рукой нещадно молотить девочек шести и девяти лет только за то, что они опоздали из школы на десять минут. Жене доставалось за все – плохо вымытый пол, не вовремя поданный завтрак, отсутствие хлеба в хлебнице. Словом, был Виталий Сергеевич истинным самодуром-садистом, и нечего ему околачиваться около Марго – это Алекс решил сразу и бесповоротно. Собственно, как раз для этого он и прихватил с собой тяжелую спортивную сумку, в которой чего только не было – при его-то профессии. Однако подобраться к объекту вплотную Призрак не смог, с удивлением отметив, что мужчина никогда не ходит без сопровождающего – спортивного вида парня, исподволь осматривающегося по сторонам. Таким образом, любой нежелательный контакт исключался, как исключалась и возможность подобраться к машине – хорошей бронированной «бэшке» третьей модели. Алекс был зол, но выхода пока не видел. – Я у тебя поживу пару дней, – заключил он, вставая и направляясь в кухню. Марго обреченно поплелась следом: – А ты не хочешь спросить, как мой муж к этому отнесется? – Нет. Его мнение мне вообще не важно. – Алекс, это хамство. – Допускаю, – кивнул он, садясь в угол у стола и закуривая. – Но у меня нет выбора – я должен быть рядом с тобой. – А Рома? Новый год все-таки, я не могу выставить его из дома в праздник. – А твой… ха-ха-ха… муж может делать все, что захочет, – раз сам не в состоянии оградить свою жену от идиотов всех мастей и размеров. И Марго снова отметила, что даже сейчас Алекс не повторил за ней имя Ромы, а обошелся словом «муж», да еще сопроводил все издевательским смехом. Спорить было бесполезно, а выкинуть его за дверь у Марго просто не хватило бы физических сил, поэтому придется терпеть. Со вздохом она принялась готовить ужин, стараясь делать вид, что не замечает присутствия Алекса в кухне. Он же покурил, потянулся всем телом и вышел в коридор, откуда вернулся уже с небольшим ноутбуком. – Время связи с твоей подругой, – подмигнул он удивленно уставившейся на вспыхнувший «цветок» аськи Марго. – У нас как в аптеке – все четко и точно. Марго, бросив взгляд на пароварку, в которую только что положила три стейка из семги, ушла в спальню, улеглась на кровать и тоже включила аську. Мэри была в сети. – Привет, птичка. – Привет, киска. Обмен традиционными приветствиями состоялся. Марго с трудом удерживалась от желания задать вопрос, с кем параллельно общается Мэри, раз ни о чем не спросила, кроме здоровья. «Не буду. Захочет – сама скажет». Мэри, однако, молчала, и Марго слегка обиделась. Отложив ноутбук, она пошла в кухню – Алекс по-прежнему сидел за столом, но лицо его было блаженно-дурашливым. Он смотрел в монитор и улыбался. – Ты чего? – недовольно спросил он у вошедшей Марго, и та, оправдываясь, пробормотала: – Попить. – Ну так пей и иди. – Мешаю? – Да. – Виртуальным сексом занимаетесь? – не удержалась Марго, и лицо Алекса вмиг стало злым: – Бери стакан и уходи. – О, прости, не хотела ломать кайф. – Выйди вон! – рявкнул Призрак, чуть приподнявшись, и Марго сочла за благо быстро взять стакан воды и скрыться. К ее удивлению, Мэри в аське уже не было. «Интересно, с кем тогда он общается и почему так нервничает?» – подумала она, закрывая ноутбук и прислушиваясь к шуму лифта – Рома должен был прийти с минуты на минуту. На пороге спальни вдруг возник Алекс – как всегда, почти бесшумно. – Мне надо уйти, Марго. Вернусь ночью – или завтра. Скажи этому своему, чтобы вел себя тихо. Марго не ответила, и Алекс, постояв пару секунд, ушел. Время шло, Ромы все не было, и она уже начала волноваться, пробовала звонить, но муж не брал трубку. Явился он только в полночь, пьяный вдрызг и злой. – В чем дело? – спросила Марго, не терпевшая запаха спиртного и вида пьяного супруга, которого в такие моменты тянуло к прекрасному, и он, не смущаясь поздним часом, включал на полную громкость стереосистему. – Что – явился твой армяшка? – с ненавистью дыхнул ей перегаром в лицо Рома. – Опять началось? – Прекрати! – повысила голос Марго. – И не называй его так! – Буду называть так, как захочу! И больше чтоб ноги его в моем доме не было! Так и запомни! А явится – я его с лестницы спущу! – храбрился Рома, подогреваемый изнутри винными парами. – А пойдем – проверим, – раздался в прихожей голос Алекса, и Марго от неожиданности вздрогнула, а Рома опасливо притих и что-то забормотал. – Ну, что же ты? – утрируя армянский акцент, которого у него в принципе не было, говорил Алекс, покручивая на пальце связку ключей. – Или боишься, как обычно? Только жену бить смелый, с мужчиной не можешь? Рома по-прежнему что-то бормотал и пятился едва ли не за спину Марго, вызвав этим движением издевательский смех Алекса: – Что, юбка маловата у Марго? Спрятаться некуда? Ну-ка, собрал свое пьяное тело – и убежал отсюда! – приказал он уже без тени улыбки, и Рома мгновенно убрался в спальню и закрыл там дверь. – Ну, вот так лучше будет. Идем, чаю попьем, – приказал он растерявшейся под таким его напором Марго. – Разговор есть. Они сели в небольшой кухне, Марго включила чайник, Алекс вынул сигареты. – Ты, наверное, думаешь, что у меня с Мэ-ри роман? – Он по привычке произнес имя подруги по слогам, и в этом Марго углядела знак – да, у них если не роман, то уж точно Алекс настроен его завести. – Почему я должна думать об этом? – пожала она плечами. – Ты свободный человек, она – практически тоже. – А тебе было бы больно, Марго, если бы это было так? – В его голосе слышалось любопытство, и это было странно – обычно Алекс не интересовался ее чувствами по поводу его многочисленных связей с самыми разнообразными женщинами. – Нет. Скорее – нет. Я люблю вас обоих, мне было бы приятно, что вам хорошо вместе. – Было бы хорошо, если бы и твоя подруга это понимала, – с какой-то незнакомой ноткой в голосе сказал Алекс, закуривая. – Что – не поддается? – сочувственно спросила Марго, наливая чай в большие чашки. – Удивишься – нет. – Не удивлюсь. Мэри упряма, как стадо бизонов. И даже если вдруг она что-то к тебе испытывает, то ни за что не покажет. – Почему так? – Ну, вот такая она. Поверь – ей и без тебя хватает мужского внимания. – Не сомневаюсь. Но с ее характером наверняка всегда бывают проблемы. – Бывают. Но она вряд ли поделится ими с тобой, – сладко отомстила Марго, довольная тем, что хоть кто-то щелкнул самоуверенного Алекса по носу. – Ладно, оставим Мэ-ри в покое. Я не об этом хотел говорить. Тебе надо уехать. – Зачем? – Затем. Этот человек пришел не за тобой. Он пришел за мной. «Ага – значит, я правильно вычислила все. Дело не во мне, а в нем, на самом деле в нем». Вслух же она сказала: – Тогда к чему мне уезжать? – Пока ты в пределах его досягаемости, ты в опасности, а я уязвим. Чтобы иметь возможность устранить его, я должен сперва вывести тебя из-под удара. Ты стоишь как раз на линии огня, Марго, и кто бы из нас ни выстрелил, попадет в тебя. Я этого, как ты понимаешь, не хочу. – Зачем ему ты? – Я не буду объяснять. Просто послушайся и сделай так, как я сказал. Уезжай завтра же. Я узнал – есть утренний самолет, ты купишь билет и улетишь к Мэ-ри, поживешь пока у нее. Новый год отметишь в Сибири – согласись, есть в этом экзотика? Снег, мороз и настоящие елки по всему городу. Потом я дам знать. Марго опешила. Как у него все просто – берешь билет и улетаешь! А как она может улететь, когда здесь Рома? И традиция отмечать праздник вместе, звать его сестру с детьми, готовить любимые блюда, пить французское шампанское и надевать разные чулки на ноги – белый и черный, чтобы в наступившем году уравновешивалось счастье и горе. А потом – непременная прогулка по праздничной Москве, в шумной толпе таких же гуляющих горожан, и поздравления, произносимые незнакомыми людьми, и пожелания удачи в ответ. Как бросить все и уехать? – Твой муж никому не нужен, успокойся, – словно поймав ее мысль, скривился Алекс. – Поживет пока один – если не хочет жить один остаток своих дней. Собирайся. И Марго сдалась, понимая, что спорить и возражать бесполезно. Она прошла в спальню, торопливо покидала в сумку какие-то вещи, взяла из комода документы, сунула в чехол ноутбук. Рома безмятежно храпел, забывшись пьяным сном. Они с Алексом вышли в темный пустой двор, приминая свежий снег ногами, прошли к припаркованной машине, и Марго села на переднее сиденье. Алекс слегка замешкался, перекладывая что-то из своей сумки в карман, и, когда он уже открыл дверку водительского места, напротив машины показался силуэт человека. Марго, вглядевшись в темноту, разглядела в руках у него оружие. – Алееекс! – закричала она, и в тот же момент раздались два выстрела. Марго упала на сиденья, больно ударившись головой о руль, так, что потемнело в глазах, и увидела, как у открытой дверки медленно оседает на снег Алекс. Больше не было выстрелов, и вообще никаких звуков, и Марго, полежав еще пару минут, осторожно села и посмотрела в лобовое стекло. Никого не было. Она вышла из машины и бегом кинулась к Алексу. Тот был жив, сидел на снегу, зажимая рукой правое плечо. Его пистолет валялся рядом, Марго подняла его и ощутила горячий металл – значит, Алекс тоже успел выстрелить. – Помоги… встать помоги… – процедил Алекс, пытаясь подняться. Марго подставила плечо, он оперся и встал, тут же охнув и неловко завалившись набок. – Черт… зацепил все-таки… но идиот – из «калашникова» одиночным… я бы очередь дал… – Где он? – озираясь, спросила Марго шепотом. – А я знаю? Если я попал, то должен быть тут. – Нет здесь никого. И шагов не было… – Значит, как-то ушел все-таки. Плохо… я старею… пора умирать. – Дурак ты! – взревела Марго. – Что – страшно? – ухмыльнулся он, пытаясь левой рукой открыть бардачок. – Помоги-ка, там аптечка… Марго боялась крови, от ее вида у нее начинала кружиться голова, но сейчас было не до дамских штучек – Алекс истекал кровью. Она вынула аптечку, бинт и принялась неумело накладывать повязку, стараясь не слушать бранных комментариев Алекса по поводу ее безрукости. Кое-как справившись, она перевела дух и спросила: – Что теперь делать? Тебе в больницу надо. – Угу – с огнестрельным ранением. Самое то, – кивнул он. – У меня дядя в Склифе хирургом, ты забыл? Решим сейчас, – безапелляционно заявила Марго, к которой вернулась уверенность. – Сейчас позвоню, узнаю. Дядя оказался на дежурстве, особой радости не выразил, но, услышав о материальном вознаграждении, сменил гнев на милость. Марго усадила Алекса на заднее сиденье, завела двигатель и вывернула на пустую ночную Пятницкую. Дядюшка ждал их в приемном покое, сам увел Алекса в перевязочную и долго возился там, вынимая из плеча пулю. Пообещав Марго не сообщать в полицию и организовать отдельную палату, он уже собрался уходить, как двери приемного покоя распахнулись и санитары на каталке ввезли мужчину, всего в крови. Марго хватило одного взгляда, чтобы узнать пострадавшего… Она метнулась к Алексу, которого уже везли к лифту, схватила за здоровую руку и зашептала: – Он здесь! Он жив и здесь, слышишь? Алекс, еще в полубреду после местного наркоза и острой боли в ране, чуть приподнялся на каталке: – Уходи отсюда, слышишь? Улетай к Мэри, улетай, Марго! Она кивнула, уже твердо решив никуда не лететь. Алекса увезли, а Марго, притулившись на кушетке в коридоре, стала дожидаться выхода дяди из операционной. Ждать пришлось долго, она успела задремать и проснуться, когда санитарка невежливо толкнула ее в плечо: – Ноги подбери, расселась. Не видишь – пол мою. Марго встала и перебралась в другой угол холла. Дядя появился примерно через час, за окнами уже светало, наступало холодное и пасмурное утро. – Ты еще здесь? – удивился он, обнаружив племянницу. – Да… скажи, как тот, которого привезли? – Тебе-то что? – буркнул уставший дядюшка, снимая с головы голубой медицинский чепчик. – Знакомый… – Ну и знакомые у тебя! Тяжелый, огнестрельное в живот, много крови потерял, но был в сознании. Под машиной какой-то лежал, говорит. «Так вот почему мы его не нашли, – догадалась Марго. – Он под джип успел заползти». – Поезжай домой, утро уже. Дядя развернулся и пошел к лифту, а Марго, постояв еще немного, вышла из Склифа и направилась к машине. Рома был еще дома, демонстративно завтракал бутербродом с сыром, всем видом давая понять, что остался без полноценного завтрака по вине бесшабашной супруги, носившейся где-то с утра, но Марго так устала и вымоталась, что не стала обращать внимание на его недовольное лицо, ушла в спальню и уснула, едва коснувшись головой подушки. Алекс позвонил назавтра в обед, голос его был бодр, как будто и не было вчерашней перестрелки, ранения и операции: – Ты, конечно, никуда не полетела? Так я и думал. Вечно не слушаешься. – Как ты? – игнорируя недовольный тон, спросила Марго. – Я в порядке. А твой приятель умер. – Что?! – вскрикнула Марго. – Ты… – Удивишься – не я. Сердечный приступ. Но так даже лучше. Я не успел даже в палату войти. Он умер сам, без моей помощи. Сердце не выдержало. Хороший новогодний подарок. Живи спокойно, Марго. И она поняла, что сейчас он снова пропадет на неопределенное время и появится только тогда, когда ей снова нужна будет его защита или помощь. Удел ангела-хранителя, который он сам на себя взвалил. Весь вечер оказался заполнен хлопотами – приготовлением стола, украшением квартиры, телефонными звонками с поздравлениями. Марго уже еле держалась на ногах и не хотела никакого праздника. Но – надо, надо… Улучив момент, когда до прихода гостей оставался еще примерно час, она улизнула в спальню и легла на кровать, включив ноутбук. Почти тут же в аську вышла Мэри. – Как дела, киска? – Плохо были, но сейчас уже наладились. Мэри… – Что? – Почему ты его отталкиваешь? Мэри помолчала, потом прислала смайлик с разведенными в стороны ручками и виноватой улыбкой: – Я не могу отнять у тебя твоего персонального ангела, Марго. А быть третьей не хочу. – Ты не будешь третьей. Ты будешь первой – для него. – Но не единственной. А это устраивает меня еще меньше. – Мэри… В ответ пришел смайлик-чертик, смешно потрясающий кулачком, и Мэри вышла из разговора. Марго с сожалением закрыла ноутбук и подумала, что подруга права в чем-то. Наверное, в ее словах была правда – Алекс никогда не оставит ее, Марго, и Мэри будет на втором плане, а она не привыкла к такой роли. Значит, лучше и не начинать – чтобы потом не было больно. А уж какую боль может причинить своим поведением Алекс, Марго знала, как никто. И не пожелала бы подруге испытать это. Значит, пусть все останется как есть. Он сидел у камина в небольшом шале в Австрийских Альпах, держал в левой руке бокал, в котором вместо шампанского белело молоко, и смотрел на огонь. Правая рука в повязке-косынке покоилась на груди. Негромко потрескивали поленья, языки пламени лизали их со всех сторон, превращая в черные обломки. За окном шел снег – тихий, медленный, крупными хлопьями. Где-то раздавались хлопки петард и взрывы смеха. Люди праздновали Новый год. «И только я, как всегда, один, – усмехнулся Алекс про себя и сделал глоток молока. – Наверное, в этом есть какая-то справедливость. Ангел-хранитель должен быть одиноким…» Румба на московской брусчатке 2000-е годы, Сибирь – Москва Казалось бы – такая простая вещь, как черный полиэстровый кофр, в которых перевозят костюмы танцоры-бальники. Ну что может быть особенного в мешке для вещей? И какую опасность он может представлять для своего владельца? Смешно. Вот и я так думала все годы, что занималась бальными танцами и возила с собой такие кофры, отличавшиеся друг от друга только размером. Думала ровно до этого июньского утра в аэропорту Домодедово, прилетев с партнером на заключительный турнир в столице. Закрытие танцевального сезона происходило обычно в Сочи, но мы пока не знали, поедем ли туда, а потому решили потанцевать в Москве. Потанцевали… А все мой муж Костя. Он уже давно начал выражать недовольство моим видом деятельности, говоря, что замужней женщине неприлично вертеться в коротком облегающем платье да еще в обнимку с посторонним мужчиной. Пока я все еще могла справиться с мужем и убедить его в том, что спортивные танцы ничем не хуже любой другой работы, и ослепленный страстью Костя не особенно настаивал на том, чтобы я перешла только на тренерскую работу, но я хорошо понимала, что этот момент неизбежно настанет. Человек с кавказской кровью не станет терпеть того, что считает неприличным. Вот и перед этой поездкой мы поссорились. Костю злило все – мой партнер Иван, моя подруга Марго, жившая в Москве, мои новые платья в стиле Голливуда тридцатых годов, стоившие огромных денег, сама столица, где проводился турнир. Словом, Костя не хотел меня отпускать. – Я тебе денег не дам, – заявил он, расхаживая по гардеробной, где я собирала вещи. – И не надо, я на свои поеду. – Твоих хватит только на пеший переход. – Не утрируй, я неплохо зарабатываю, – упаковывая туфли, отозвалась я. – Костя, ну сколько можно? Ты ведь понимаешь, что я все равно уеду, просто со скандалом на дорожку. Давай решим все мирно, я тебя очень прошу. Это моя работа, мне нужно танцевать, чтобы потом учить детей. – Тебе обязательно ехать для этого в Москву? – Да. Соревноваться нужно с сильными, так же как и играть в карты, правда? Сам ведь говоришь, что куда слаще обыграть хорошего каталу, чем распустить на деньги пару лохов. Это была тактическая хитрость – мой супруг считался одним из лучших карточных игроков в стране, очень дорожил своей репутацией, а потому моя ссылка на его собственные слова возвышала Костю в его же глазах. – Ну, ты права, наверное, – уже другим, не таким решительным тоном произнес муж. – Я беспокоюсь, как бы с тобой там чего не случилось. – Что должно со мной случиться? Я десятки раз ездила в Москву и до замужества, и ничего, жива. – Вот именно, что до замужества, – буркнул Костя, и мое сердце глухо бухнуло. – Я должна что-то знать? – Что? А, нет, не беспокойся, все в порядке, это я так… мысли вслух… – Костя обнял меня, поцеловал и вздохнул: – Мне тяжело отпускать тебя, вот что. И твой Иван мне не нравится. – Костенька, он и не должен тебе нравиться, – глядя мужу в лицо снизу вверх, сказала я. – Он даже мне не должен нравиться, если на то пошло. Он должен только хорошо вести меня в танце, вот и все. А мы профессионалы, и ничего личного в танец не вкладываем. Мы просто умеем имитировать это, понимаешь? Играть любовь, а не любить на самом деле. Танцевать страсть, а не питать ее друг к другу. Это искусство, Костя, мы учились этому с детства. Ты только представь – я его знаю с семи лет, он же мне как брат, даже больше, так о каких отношениях речь? Только о родственных. Костя слушал меня внимательно, пристально глядя в глаза и пытаясь уловить хоть нотку фальши, но не мог, потому что ее не было. Я не обманывала мужа, говоря о своих отношениях с партнером, тут моя совесть была чиста. И Костя вроде как успокоился, зато мне его слова очень запали в голову. Жизнь с Костей Кавалерьянцем уже научила меня быть готовой к любым неприятностям. Уж не знаю, был ли причастен Костя к тому, что произошло, но то, что неприятности случились, я осознала сразу, едва мы вышли из зала прилета. Бросив взгляд на шедшего впереди Ивана, я поняла, что чего-то в его облике не хватает. – Ваня, а ты все забрал из полок? – Что? – остановился Иван и сбросил на ближайшее сиденье вещи с плеча. – Погоди-ка… ну точно, кофр один оставил! Твою же… – Ты идиот, Переверзев! Как, скажи, ну как можно забыть кофр в самолете?! Я закипела от негодования, как раскаленный на плите чайник, и никак не могла перестать орать, привлекая к себе внимание пассажиров и сотрудников аэропорта. Мой партнер сперва стоял, виновато опустив кудрявую голову, но потом неожиданно разозлился и заорал в ответ: – Умная, да?! С сегодняшнего дня свои манатки сама таскай, а то привыкла за столько лет! Я же еще и виноват, смотрите! Первый раз в жизни за чем-то не уследил! Какого черта ты истерику тут закатила? От неожиданности я даже орать перестала, перевела дыхание, а потом ехидно заметила: – Ну, благо еще, что это ты свой кофр профукал, там подешевле было. Иван растерянно перевел взгляд на лежавший у его ног черный кофр с костюмами и только теперь заметил на нем логотип одного из московских танцевальных ателье – это был мой кофр, мне его купила подруга Марго, когда забирала новые платья полгода назад. У Ивана был такой же, но без логотипа, так что теперь мой партнер остался без фрака со всеми аксессуарами, без рубашки на латину, без трех пар туфель, без брюк… Словом, на паркет Переверзеву выйти будет не в чем, если мы не отыщем кофр сегодня. В этой ситуации утешало только то, что стоимость всех вещей Ивана была существенно ниже моих и потеря кофра с моими платьями и туфлями явилась бы ощутимым финансовым ударом. – Ладно, что толку тут орать? – вздохнул Ванька, забрасывая ремень кофра на плечо. – Идем к сотрудникам, может, узнаем, куда тут сдают то, что народ в самолете забыл, должно же быть место вроде стола находок. – Да уж, наверное, таких, как ты, хватает, – фыркнула я, раздосадованная тем, что моя встреча с подругой откладывается на неопределенное время. Не бросать же партнера одного в такой ситуации, в конце концов мне это нужно так же, как и ему. – Слушай, может, ты поедешь в отель? – предложил Иван, взглянув на мое раздосадованное и недовольное лицо. – Что толку вдвоем тут бегать? И потом, от тебя пользы все равно ноль, а крика и нервов больше, чем я смогу вынести. Поезжай, а? Как раз успеешь на аэроэкспресс, осталось пятнадцать минут. А я тут закончу и приеду. Предложение было заманчивым. Я могла бы не в отель поехать, а сразу к Марго, благо она живет всего в пятнадцати минутах хода от Павелецкого вокзала. – А ты точно не хочешь, чтобы я осталась и помогла? – нерешительно спросила я. – Помогла? – расхохотался мой партнер. – Нет уж, благодарю покорно! Без тебя быстрее справлюсь. Все, Мария, кассы там. – Он развернул меня лицом к очереди за билетами и подтолкнул в спину. – Все, иди, я позвоню, как что-то выясню. Да смотри не потеряйся, как ты любишь. На это я не стала даже реагировать, потому что обижаться на правду глупо, у меня с детства топографический кретинизм, и заблудиться я могу даже в хорошо знакомом городе. К счастью, дорога к дому Марго прямая, и ее я выучила за несколько лет. Устроившись у окна в вагоне аэроэкспресса, я сняла джинсовку, вынула из сумки книжку и погрузилась в чтение. Внезапно, отвлекшись на движение рядом, я повернула голову и увидела, как по проходу идет мужчина лет тридцати пяти. Я даже не сразу поняла, что именно заставило меня повернуться и обратить на него внимание – по вагону то и дело проходили люди. И только спустя пару минут мне пришло в голову, что на плече мужчины висел танцевальный кофр. Когда варишься в одной и той же каше с самого детства, начинаешь невольно выхватывать взглядом в любой толпе «своих», таких же, как ты. «Наверное, папаша с детьми приехал», – машинально подумала я и снова погрузилась в чтение. С Павелецкого вокзала я решила все-таки позвонить Марго, а не обрушиваться как снег на голову. Она долго не брала трубку, и я начала волноваться, не случилось ли чего. В последнее время Марго неважно себя чувствовала, вполне могла попасть в больницу, например, хотя мы разговаривали с ней буквально два дня назад. Я остановилась, вынула сигареты, закурила, прижимая мобильный плечом к уху и стараясь одновременно удержать ремень сумки. Наконец в трубке раздался чуть сонный голос Марго, и я немного успокоилась. – Марго, ты дома? – О, Мэрик! – почти мгновенно проснулась подруга. – Ты прилетела? – Я уже даже приехала, стою на Павелецком. – Так чего же ты стоишь? Беги скорее ко мне, я сварю кофе. У тебя есть время? – Да, я свободна до вечера. А если не повезет, то и все выходные. – Что-то случилось? – сразу насторожилась Марго. – Что-то с Костей? – Можно подумать, что, кроме Кости, в моей жизни не может быть неприятностей, – усмехнулась я, выбрасывая окурок в урну. – Ванька свой кофр в самолете забыл, представляешь? Что делать, если не найдется, даже не представляю. Все костюмы его – там. Не выйдет же на паркет в джинсах и кроссовках… – Придумаем что-нибудь, – решительно сказала Марго. – Сходим в салон, там напрокат можно найти. – И весь концепт костюмов нарушить? Ты же сама эскизы рисовала, мы рубашку для латины шили под мое платье. Ну ладно еще – фрак, он стандартный более-менее, а латина? А обувь? Знаешь сколько нужно денег на две пары мужских туфель? – Догадываюсь, – вздохнула Марго. – Но давай по мере поступления решать. Вдруг найдется. – Веришь – я давно ничего в жизни не хотела так сильно, – вздохнула я. – Все, Мэрик, иди ко мне, здесь договорим, – подвела итог Марго и отключилась. Как-то неожиданно из-за серых облаков выглянуло солнце – яркое, прижигающее обтянутую джинсовой курткой спину. На небольшом пятачке перед метро пожилая женщина в оранжевой накидке предлагала поездки в Липецк, из ларька невыносимо пахло шаурмой, тут же крутились три облезлые собаки, а на лавке, раскинувшись, спал бомж, подложив под голову замызганную спортивную сумку. Двери станции то и дело распахивались, впуская и выпуская бесконечную вереницу пассажиров. В цветочном ларьке я купила пять чайных роз, чтобы подарить Марго, – хотелось чем-то порадовать подругу. Цветы умопомрачительно пахли, и всю дорогу до дома я то и дело подносила букет к лицу и втягивала ноздрями аромат. Консьерж в подъезде приветливо поздоровался – он знал меня в лицо, я довольно часто бывала в этом доме. Знакомый лифт с полустершимися цифрами на кнопках, общая дверь на этаже – тяжелая, со стеклом и металлической решеткой, восемь кнопок звонков, длинный коридор с множеством дверей, и за одной из них меня неизменно ждала Марго. Моя Марго – высокая, видная, с чуть вьющимися каштановыми волосами и детским взглядом зеленых глаз. Она обняла меня на пороге, обволокла собой, прижала, шумно дыша в волосы: – Как же долго тебя не было, Мэрька… – Да брось ты, всего три месяца. – Целых три месяца, – поправила она, выпуская меня из объятий. – Хорошо выглядишь, даже не сказать, что после перелета. – Я ж не за штурвалом летела. – Я протянула ей букет и сбросила на пол сумку. Марго зарылась лицом в цветы: – Надо же, как пахнут… я думала, что теперь цветы ничем уже не пахнут, все какие-то искусственные. – А у тебя по-прежнему изумительно пахнет кофе. – Я повела носом и, сунув ноги в тапки, двинулась в ванную. – Я же тебя ждала, так что сварила, ты ведь любишь. В уютной кухне я забралась с ногами на стул в углу между столом и стеной, придвинула пепельницу, вставила сигарету в мундштук и закурила, наблюдая за тем, как подруга подрезает стебли цветов и насыпает в вазу с водой сахар. – Как дела, Марго? Она ответила не сразу, тяжело вздохнула: – Стабильность, знаешь ли… и это та стабильность, от которой хочется выть волком. – Рома на работе? – Рома с приятелем в Словению укатил на месяц. Решил написать серию очерков о тамошней жизни. Хорошо быть главредом – сам себе начальник. А я, как видишь, опять тут одна. – Чего ж с ним не поехала? – Не позвал, – коротко бросила Марго и открыла холодильник, чтобы достать молоко. В забытой на полу в коридоре сумке зазвонил мой телефон, и Марго, отставив бутылку, быстро пошла на звук. Звонил Иван, и я нажала кнопку ответа, страстно желая услышать, что кофр нашелся и все в порядке: – Да, Вань, я слушаю. – Слушай, только внимательно, – каким-то чужим голосом проговорил Переверзев. – Я в полиции… – Где?! – Да не перебивай ты, мне больше не дадут позвонить! – рявкнул он. – Задержали меня за провоз кокаина. Я обалдела настолько, что даже не переспросила, а просто нажала на динамик, чтобы Марго тоже слышала разговор. – Я забрал кофр в столе находок, открыл, а там не костюмы, а несколько пакетов с белым порошком, – заполнил кухню Ванькин взволнованный голос. – Ну, меня тут же и в наручники. – Погоди, а кофр твой? – А ты как думаешь, если в нем костюмов нет? – огрызнулся Иван. – Кофр такой же, но не мой, но как я теперь это докажу? – Послушайте, Иван, – вмешалась Марго, придвинув к себе телефон. – Вы сейчас успокойтесь, возьмите себя в руки и вспомните все свои действия шаг за шагом с момента посадки в самолет. Ничего не подписывайте, ждите, мы скоро приедем. Вы сейчас в Домодедово? – Да. – Отлично, мы скоро будем, – повторила Марго и нажала на отбой. – Допивай кофе, я пошла одеваться, – бросила она мне и скрылась в спальне, прихватив свой телефон. Я схватилась за голову и застонала. Как могло произойти такое? Откуда взялся этот кокаин, черт его раздери совсем?! Решив последовать совету Марго, я тоже начала вспоминать пошагово, что мы делали сегодня с самого утра. Меня в аэропорт привез Костя, Иван приехал сам – муж категорически отказывался общаться с моим партнером, хотя заехать за Ванькой было делом пяти минут. Мы зарегистрировались, кофры взяли с собой – давно привыкли не сдавать их в багаж, чтобы не потерялись, сдали только небольшую сумку с тем, что на борт пронести нельзя, – баллоны с лаком для волос, с протаном для тела, плюс еще по комплекту сменной и тренировочной одежды, фен, расчески, ножницы… Потом прошли предполетный досмотр, посидели в кафе и пошли на посадку. Оба кофра нес Иван, он делал это с детства, так уж повелось. В самолете он положил кофры в полку, но не над нашими креслами, а на два ряда назад, потому что места уже не было. Потом пассажиров неожиданно попросили к выходу – в самолете обнаружили неисправность, и нас вернули в здание аэропорта, сообщив, что вещи можно не забирать, неполадка простая, ее исправили буквально через полчаса. Собственно, это была единственная странность, дальше все шло как всегда – взлетели, набрали высоту, завтрак… я выпила кофе, Ванька, как водится, хорошо поел и уснул, я до самой посадки читала книгу. Никто не прикасался к нашей полке, даже близко не подходил. Ваньку я еле растолкала уже перед самой посадкой, после приземления пошла на выход первой, хотя обычно это делает Иван, волоча меня за собой за руку, как на буксире. А сегодня он замешкался, и я вышла в телетрап раньше, и только уже в зале прилета он меня догнал. Забрали сумку с ленты и пошли к выходу, и вот там я увидела, что кофра нет. Все. Почему-то вдруг в памяти всплыл мужчина в аэроэкспрессе, и мое сердце забилось чаще. Нет, это просто совпадение, наверняка это был отец, сопровождающий детей на турнир, таких сейчас полно в Москве, турнир крупный, пар много, а к тому же наступили школьные каникулы. Но почему у меня такая тревога внутри? – Я готова, Мэрик, поехали, – оказывается, Марго уже успела одеться и теперь гремела в коридоре связкой ключей от машины. – Господи, что же теперь делать-то? – растерянно спросила я, выбираясь из-за стола. – Сперва доехать в Домодедово. В критических ситуациях обычно рассеянная и выглядящая в жизни размазней Марго умела собраться и действовать решительно и правильно, что меня всегда удивляло. Нет, дома, в родном городе, я бы тоже придумала выход, но здесь, в столице, без связей и денег даже помыслить о подобном было невозможно. Оставалось только довериться Марго. Мы вышли на улицу. Солнце опять скрылось в облаках, и Москва стала выглядеть особенно неприветливо. Машину Марго парковала не у дома, а в переулке у метро «Третьяковская», туда мы и направились, миновав любимый ресторанчик тайской кухни, где частенько коротали вечера, когда я бывала в столице. Марго села за руль, механическим движением отрегулировала сиденье под свой рост и велела мне пристегнуться. – Я понимаю, что дома ты не делаешь этого, твой супруг вообще любит пренебрегать правилами, – не удержалась она от колкости в адрес Кости, которого не любила. – Но здесь Москва, знаешь ли, а нам с тобой сейчас дополнительные сложности не нужны. Она укрепила телефон в держатель на панели, набрала какой-то номер и нажала на динамик. Абонент ответил, только когда мы выехали из переулка. Низкий мужской голос спросил вместо приветствия: – Тебе что-то нужно, Марго? – Здравствуй, папа. Мне нужна твоя помощь, – перестраиваясь в другой ряд, сказала Марго. – Я редко тебя прошу о чем-то, но сейчас мне очень нужен твой совет и твои связи в полиции. – Что случилось? Марго вкратце пересказала разговор с Иваном. Отец недолго помолчал, потом вздохнул и ответил: – Я позвоню в службу безопасности, там начальником мой знакомый. А заодно отправлю туда Сергея Ивановича, ты его должна помнить. Расскажешь ему все, он постарается помочь, если будет возможно. – Папа! – взмолилась Марго. – Это должно быть возможно, понимаешь? Необходимо! Люди летели из Сибири, у них важный турнир, им нужно… – Марго, я все сказал, – перебил отец. – Ты сама юрист, должна понимать, что такое крупная партия наркотиков. – Какой я юрист, – с горечью бросила подруга. – Ладно, я поняла, спасибо и за это. Она выключила телефон и повернулась ко мне: – Слышала? – Да. Все плохо. – Пока нет. Сергей Иванович крупный адвокат, очень хороший. Постараемся вытащить твоего Ивана хотя бы из кутузки, а дальше будем думать. Но отец еще позвонит, вот увидишь, и что-то придумает. Я действительно редко его прошу о чем-то, а он считает себя виноватым, что ушел от меня в детстве. – Я бы на это не рассчитывала. – Ой, замолчи, я не могу на дороге сосредоточиться, – оборвала Марго, и я поняла, что разговор стал ей неприятен. Я всю дорогу до аэропорта пыталась понять, в какой момент и кто мог подменить кофр, а главное – почему именно кофр и именно наш. В голове вертелся только один вариант, казавшийся правдоподобным. Костя. Конечно, не он сам и даже не с его подачи – мой муж ведь не идиот, чтобы так топорно подставить моего партнера, хотя… Хотя вот этот вариант еще правдоподобнее и логичнее, чем происки каких-то Костиных недоброжелателей. Чего проще – подложи в кофр моего партнера кокаин, и вот уже Иван едет лет на семь в какую-нибудь колонию, а у меня не остается выбора, кроме как оставить турнирную деятельность и перейти только на тренерскую работу. Неужели Кавалерьянц пал так низко? Как мне дальше жить с ним, зная, на что он может пойти? Не в силах больше мучится догадками, я решила позвонить и напрямую задать волнующий меня вопрос мужу. Если застать Костю врасплох, он проговорится, это я знала точно, несколько раз мне это удавалось, так почему не попробовать теперь? Терять-то все равно нечего. Костя ответил не сразу и был явно чем-то разозлен, потому что в голосе появились неприятные каркающие нотки, так бывало, если Костя испытывал сильные эмоции и не мог контролировать свой акцент. – Ну и зачем ты это сделал? – сразу бросилась я в атаку, чтобы не дать ему возможности опомниться и соврать. – Что именно? – Я тебя считала приличным человеком, умеющим держать слово, а ты поступил как урод. – Не забывайся, Мария! – рявкнул Костя. – В чем дело?!

Конец ознакомительного фрагмента.