На встречу с Оленькой в кафе он пришел с Ольгой, хоть понимал, что при ней не сможет поговорить с сестрой о предложении агентства по сдаче жилплощади. Кстати, он выяснил, что это не просто прикрытие и сдачей жилплощади агентство действительно занимается, что давало ему добавочную приманку для Оленьки. Ольга при виде племянницы расплакалась и пробормотала в свое оправдание, что с возрастом стала слезлива, — ведь даже на похоронах Антона Павловича она не плакала, а теперь — при любом событии. Оленька тоже расплакалась, и это утешило их обеих.

Дальше пошел безудержный сумасшедший диалог двух тезок Книппер-Чеховых, похожий на перестрелку двух пулеметов — каждая Ольга, не утирая слез, наперебой перечисляла бедствия и ужасы, которые ей пришлось пережить. А потом они вдруг замолчали и бросились друг другу на шею, и тут расплакался Лёва — от радости, что все они живы и все так хорошо устроилось.

Застеснявшись своих слез, он огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никто их не заметил, и к своему удивлению увидел Полину Мюллер, сидевшую за соседним столиком в обществе хозяйки кафе, мадам Матильды. Они были чем-то неуловимо похожи — элегантной одеждой, изысканной простотой причесок и даже изящным изгибом склоненных друг к другу шеек. Дамы были так поглощены обсуждением чего-то важного, что, казалось, не замечали, кто сидит неподалеку. Лёва почему-то в этом усомнился — ведь именно Полина помогла ему найти Оленьку, в которой была заинтересована. А теперь ее не замечает? И предположил, что предстоит спектакль с неожиданным знакомством.

Так и случилось. Обернувшись, мадам Матильда вдруг увидела Лёву и обрадовалась:

— О, Лев Константинович, вы опять решили нас посетить! Позвольте представить вам мою кузину, Полину Мюллер. А вы не хотите познакомить нас с вашими спутницами?

Услышав имена и статус спутниц, обе дамы пришли в восторг — они были наслышаны и о ролях Ольги-старшей и об успехах в кино Ольги-младшей. Здесь Лёва опять усомнился: так вот и не знали, кто такая Ольга, а кто Оленька? Но это не мешало оживленной беседе окружавших его женщин. В процессе обсуждения берлинского быта Полина вскользь упомянула, что занимается посредничеством при съеме и сдаче квартир, и предложила Оленьке свои услуги. Та со смехом ответила, что пока довольна своим пансионом и не собирается покидать его.

— Что ж, когда решите сменить свою комнатку на что-то лучшее, обратитесь ко мне. Я подберу для вас квартирку на самых лучших условиях. — И Полина ловко подсунула Оленьке свою визитку.

«Ага! Ольку под дулом пистолета к ней тащить не будут!» — удовлетворенно подумал Лёва. Но, перехватив многозначительный взгляд Полины, виновато опустил голову — она поняла, что он не говорил с Оленькой о ее предложении.

Тем временем разговор за столом разгорался все жарче. Ольга, опытная актриса, знала, как подать материал — голос ее звенел, когда она вспоминала, как казаки в Крыму на набережной расстреливали своих лошадей.

И Оленька, актриса начинающая, тоже кое-чему научилась:

— На моих глазах голое тело моей свекрови Натальи Чеховой бросили в братскую могилу. А когда две ее собаки прыгнули за ней в яму, полную трупов, их хладнокровно застрелил полицейский.

Чтобы сбежать от всех этих ужасов, Лёва попросил у мадам Матильды разрешения сыграть на рояле. И поднялся из-за стола, незаметно указав Полине Мюллер, куда направляется. Он играл от всей души, преодолевая тошноту, вызванную их рассказами, и даже не заметил, как Полина подвинула стул и села рядом:

— Ну, так в чем проблема?

— Проблема в моей драгоценной тете, которая меня ни на шаг не отпускает. Она ведь два года меня искала и боится, что я опять исчезну. Я при ней не могу поговорить с Олькой. Отвлеките ее чем-нибудь!

Полина встала и как ни в чем не бывало вернулась к компании. Там все были так увлечены беседой, что даже не заметили ее отсутствия.

— Матильда, — сказала она тихо, но та ее услышала, — пусть принесут графинчик и что там полагается.

Графинчик и все, что полагается, принесли немедленно, как раз в тот момент, когда к столу подошел Лёва.

— По какому поводу праздник? — осведомился он.

— По поводу знакомства с двумя Ольгами! — ответила Полина. А когда обе Ольги, порозовев, забыли о грустном, она ни с того ни с сего спросила, не хотят ли милые дамы увидеть вблизи, как живет в немецкой столице российская элита.

— Как это? — не поняла Ольга.

— А просто! Завтра князь Лорис-Меликов дает в своем дворце прощальный бал.

— Он что, возвращается в Россию?

— Ну уж нет! Он прощается со своим дворцом и переезжает в обыкновенную квартиру в жилом доме. Эту квартиру я ему подобрала.

«Черт, как глубоко это агентство внедрилась!!» — ахнул про себя Лёва и съязвил:

— Почему из дворца съезжает? Что, совесть замучила?

— Да нет, просто деньги на роскошную жизнь кончились. Но это будет грандиозный бал, в память о прошлом. Так что, если хотите, могу приглашение достать.

— Хочу, пожалуй, — кивнула Ольга. — Спасибо.

— А вы, Ольга Константиновна?

— Я бы с удовольствием, но у меня съемки. — И про себя: «И ни к чему. Там, небось, и великий князь будет».