– А ты говорила - он бирюк, садист, моральный урод...

– Все, все, беру свои слова взад! И Михуэлисом больше называть не буду. Отличный Мишка мужик, хоть и молчун. Просто нет слов - одни чувства. Вот ведь какая любовь, поди ж ты! То, что он в тебя ещё со школы влюблен, это было видно невооруженным глазом, но чтобы после стольких лет совместной жизни сохранить такие нежные чувства к жене... Просто герой наш Мишка. Рыцарь печального образа.

– Я тоже не предполагала в нем такого душевного благородства, грустно сказала Лара.
– Так по-свински себя с ним вела, черт-те что за эти дни про него думала и говорила, почти возненавидела... Что удивительно психиатр точь в точь все предсказала. Все совпало, как она говорила.

– Она что, ясновидящая?

– Нет, просто очень умная баба.

– Так она ж сама сказала, что Мишка шизоид!

– Лидия Петровна разъяснила, что я неправильно её поняла. Она просто рассказала мне, какие бывают шизоиды, а я решила, что это про Мишу. Вчера она рассказала про другие варианты личности, и я поняла, что это про него.

– Так кто ж он на самом деле-то?

– Для этого ей надо с ним хотя бы недолго пообщаться, и она сразу определит, а моя оценка субъективна.

– Да, наверное...
– согласилась Алла.
– Когда не любишь мужика - всех собак на него навешаешь.

– Психиатр то же самое сказала, только другими словами, научными.

– Получается, что про шизоида и парадоксальную психику ты сама придумала?

– Получается, так. До чего мне стыдно за все, Алка, если бы ты только знала!..

– Но-но!
– погрозила пальцем подруга.
– Пошла ворона говно долбить! Кончай заниматься самоедством. Что-то ты, мать, совсем распустилась. Ты же всегда была дамочка сдержанная в выражении чувств. Из камня было проще выжать слезу, чем из тебя. А в последние дни постоянно хлюпаешь носом.

– Ох, Алка, знала бы ты, как мне тяжело. Полнейшей гадиной себя чувствую. Миша молча переживал, страдал, а я...

– Прекрати, подруга, эти сопли-вопли!
– прикрикнула на неё Алла. Чего не бывает в семейной жизни! Другие вон башку супругу сковородкой пробивают, а потом в больницу бегают, передачи носят и живут себе до следующего мордобоя.

– Только этого ещё не хватало!
– возмутилась Лариса.

– А может, и не хватало...
– раздумчиво произнесла Алла.
– В этом тоже есть своя сермяжная правда - пар выпустить тоже иногда не мешает.

– И что - обязательно сковородками друг друга лупить?!

– Не обязательно. Можно утюгом или гантелей.

– Алка, кончай хохмить. Ругаться, а тем более, драться, - не мой вариант. Это ты тарелки об своих мужей била.

– Била, раз заслужили. Моего первого хазбенда, однажды так отделала, что он за свой "Макаров" схватился - перебздел, что я его вообще урою. Тоже мне - нашел пугливую! Щас! Испугалась я его сраного пистолета! Муженька я могла бы и голыми руками придушить. Отняла "Макаров" да в окно выбросила. Петька потом два часа по кустам ползал, пока нашел.

– Неужели тебе самой нравилась такая жизнь?

– Нравится - не нравится, спи, моя красавица, - отмахнулась Алла словами известной частушки.
– Довел меня Петька до белого каления, а я баба вспыльчивая, меня нельзя трогать за нервы.

– Нет, Алка, я так не могу.

– Ну и не моги. Каждому свое, - как говорили древние и как было написано на воротах Бухенвальда.

Лариса лишь вздохнула.

– Слушай, подруга, - оживилась Алла.
– Теперь тебе не надо с Мишкой разводиться!

– Я и не собираюсь.

– Слава Богу. А ведь Мишка мог бы и обидеться. Он ради тебя всем рисковал, а ты его ни за что ни про что под зад коленом и даже объяснений выслушивать не пожелала. Ну, в этом весь Мишка. Не любит он разговоров душещипательных. А тебе-то зачем сказал, будто это его мочилово?

– Чтобы снять с моей души моральный груз. Миша был уверен, что убила я, и как бы дал понять: ты не бойся, тебя не посадят, все возьму на себя.

– Но ты-то хороша, засранка! Нет, чтобы к мужу подойти с душой, расспросить. Вот уж, небось, ему обидно-то было! Мишка же ради тебя старался, а ты его бросила одного на даче и умотала в Москву.

– Ой, Алка, не трави опять душу! Я себя такой паскудой чувствую, как представлю, что он пережил! Ты бы видела его - одни кожа да кости, весь серый, глаза печальные.

– Довела мужика, поганка! Все бы тебе шашни крутить. Ладно бы крутила с умом, как я, чтоб никто не знал. Дура ты, Ларка, и бить тебя некому! Была бы я твоим мужем - выдрала бы на конюшне вожжами, как в добрые старые времена. Ну, ладно, выпустили пар, и будет. Давай будем думать, что дальше делать.

– Перед Мишей я уж как-нибудь вину свою заглажу, объясню ему все.