И, да, Стаашу заковали не в простые оковы – видать, кто-то из братьев-инквизиторов поворожил над хладным железом и теперь от него отскакивала любая магия. Абсолютно любая, включая конструкты самой Елены.

– Интересно – нехорошо прищурилась Елена, посматривая на зачарованное железо крайне неодобрительно и подозревая, что из-за Стааши, то есть, Стерхи, ей вскорости предстоят разборки со Святой Инквизицией – Что ж это, за сила такая, способная противостоять и успешно, моему колдовству? Помнится, Призрачный маг утверждал, что я – самая сильная магичка на Татиане и, вообще, на Ириде, за последние лет пятьсот, а тут – нате вам, такой облом! Ошибался или, сам чего-то не знал?

Впрочем, Елена, если и расстроилась, то виду не показала – если что, они и на инквизиторов управу сыщут! Как-никак, она, предположительно, королевская внучка.

Стерха, избавленная от воздействия зачарованного железа, воспрянула духом – ее ожесточенное лицо слегка порозовело, глаза азартно засверкали, согнутая спина – выпрямилась, разогнувшись сама по себе. Женщина почтительно поклонилась своей освободительнице, но в глазах последней, все еще не до конца растаял ледок недоверия.

– Присаживайся, Стерха. – Елена слегка подвинулась и приглашающе указала рукой на свернутую валиком шкуру, лежащую рядом с костром – Поешь и рассказывай все, что помнишь. Я, веришь, успела многое позабыть из своих злоключений, так что, твой рассказ должен избавить меня от белых пятен в моей голове.

Ведьму не потребовалось долго упрашивать – она успела изрядно проголодаться, хотела пить, да и длительное нахождение в полускрюченном состоянии, пользы её организму не принесло. Поэтому, не чинясь, Стерха приступила к немудреной трапезе и, все это время, девушка пристально наблюдала за ней, ожидая подвоха.

Предварительно ведьма вымыла лицо и руки в воде из кожаного ведерка и вытерла их, принесенной услужливой Лулу, чистой тряпицей. Затем она поела и только после этого, Елена, которая едва не чесалась от нетерпения, приказала темной говорить.

– Рассказывай, Стерха. Рассказывай, без утайки. Здесь все свои. – Елена обвела взглядом своих приближенных – Предателей среди нас нет.

– Прости, егоза, но тебя, я не признала – взрослая ты стала, изменилась сильно. Давно я тебя не видела, девочка. Думала, что в безопасности ты, часа нужного дожидаешься – ведьма покаянно опустила взгляд – Вот и напустила Темного духа по приказу недругов твоих, дабы он одну несговорчивую особу изничтожил неприятным способом. Благо, что дух тот, жестокий и жадный, не особо сообразителен и первый раз промахнулся – прикончил не ту девицу. Второй раз, в башне, мне и убивать никого не надобно было – всего, что требовалось заказчику, так, то – разбудить твоего учителя – насмешливо растянув губы в улыбке, ведьма шутя поклонилась молчаливому Призраку – Я и предположить не могла, что за пару столетий, Проклятый не растерял, ни своей прыти, ни умений. Скрипуну едва удалось унести ноги от разгневанного мага. Помнишь Скрипуна-то, егоза? – усмехнулась ведьма, щуря глаза – А, потом, – горянка нехотя махнула рукой – что я могла? Призрак опекал тебя слишком плотно. Оставалась отрава, но, что до нее, коль нет помощи толкового чародея? Ты, вон, от сонного зелья и не чихнула ни разу!

Елена кровожадно ухмыльнулась – нашли они нужное применение тому самому зелью пакостному! Служанку герцогини, Одалию, публично высекли и отправили из господских покоев прочь, на птичий двор, в то место, где раньше трудилась Тарка-горбунья. И женщина должна была быть благодарна де Перье за то, что ее, милостиво подвергли телесному наказанию, а не посадили на кол, как пособницу заговорщиков. Но Одалия имела статус крепостной и потому за все ее проступки следовало наказать герцогиню. И накажут, как только изловят и вернут в замок Анфор!

Елена, удобно устроившись на точно таком же валике из скатанных шкур, пытливо рассматривала Стаашу-Стерху.

– Скрипуна я помню, тетушка Стерха. Жив, значит, кошак крикливый? Но, о нем, потом поговорим, а теперь – расскажи мне, Стерха, каким чудесным образом я попала в дом вдовы? Смутно помню о том, что жили мы где-то в другом месте, не в Больших Гульках. Лес помню, пещеру, каменный очаг. Ты же сама постоянно твердила о том, что нам нужно избегать населенных мест, что общество людей – опасно, что враг мог затаиться и нанести удар в самый неожиданный момент.

– Расскажу – тихо ответила горянка, погружаясь в неприятные воспоминания – Сейчас и расскажу, егоза.

*

…. Три беглянки недолго отсиживались в убежище горной ведьмы – Дангуте оно казалось ненадежным. Дождавшись пока, измученная дневными волнениями и усталостью, девочка уснет, две такие разные женщины принялись решать, как лучше поступить, дабы сберечь и высокородное дитя, и собственные жизни.

– Пойдём на юг! – Стерха торопливо укладывала все необходимое в походный мешок – Шаль подай, Железнорукая – будет девочке славная обновка! На юге – большие города, толпы народа – самого разного, движение по тракту оживленное. Затеряться легко, а, там, и до местечка, потаенного – рукой подать!

Полугномка крутила носом и кривила обветренные губы.

– На север! – отстаивала свою точку зрения, Дангута – Гномы помогут нам укрыться – не сомневайся в том, ведьма, стряхнут со следа погоню. К тому же, я не люблю жару – пожаловалась дочь гор – а на юге слишком много горячего солнца.

– У гномов нас и сцапают – погрозила собеседнице пальцем горянка – и все, исключительно из-за твердолобости одной особы! – Стерха, зловеще ухмыляясь, заканчивала укладывать в повозку здоровенный закопченный котел. Смирная лошадка – низкорослая и лохматая, как и все горские лошади, беспокойно прядала ушами – Девчонку пожалей, дурында – у неё всю семью угробили, саму едва не прибили! Она истощена в магическом плане, всего боится, лишь виду не кажет. Гордячка! А, талантлива-а-а! – завистливо протянула ведьма – Не просто так целую семью сничтожили и какую семью! Сама ведаешь – за подобное деяние можно и после смерти отвечать заставить. При нужном старании! Так что, вороги ваши стеречься крепко станут, да девочку искать, с бонной. Как думаешь, Тугоухая, много ль нынче, по северным пустошам малолетних магичек шляется в компании с полугномкой? Что скажешь, Меднолобая?