– И нам пора. Пойдем мы.

Старший Мошкин поклонился хорошим знакомым, и семья направилась домой.

***

Устьян, поигрывая палочкой, шёл с своего двора на улицу. Дело уже осеннее, и был на нём поверх рубахи любимый суконный простой кафтан. Он наклонился, хотел подобрать забавную рогульку с земли, но тут упала с его белобрысой головы войлочная шапка. Мальчишка поспешно поймал обороненное, и пальцами проверил войлочный отворот, и облегченно выдохнул. Всё было на месте. И тут и рогулька пригодилась. Такая ухватистая да ко всему годная! На пищаль была очень похожа, что отцову, что Ванину, прямо стрелецкая… И Устьян представил себя в кафтане, с саблей, а то и железной шапке и кирасе! Ну, не сразу, как получиться, так, годков через пять-восемь…

Надо было торопиться, и мальчишка побежал ко двору купца Канюшкина. С той стороны забора собака гавкнула ради порядка, и почти сазу открылась калитка.

– Ну чего, принёс? – раздался сварливый голос бабки Лукерьи.

– А пряник? – деловито спросил гость.

– Давай, нечего тут норов показывать, молодой ещё.

Устьян только вздохнул, знал, что приживалка не обманет. Из шапки он достал грамотку и отдал Лукерье.

– Не уходи, здесь побегай, рядом с забором. Сейчас приду.

Мальчишка пошмыгал носом для солидности, и его внимание привлекли заросли крапивы в канаве, тут и сгодилась палка. Теперь Устьян был всадником двора государева и рубился с врагами, себя не жалеючи, весь крапивой искололся, но жгучую траву извёл под корень!

И правда, бабка вышла из дома, и несла угощенье в малой корзинке.

– И Васятке половину. А корзинку через неделю принесёшь, и вот, записку возьми. И больше на глаза Емеле не попадайся. Понял ли?

– Да понял, – пробурчал честной отрок.

– Грамотку в шапку спрячь.

– Хорошо…

– Иди давай.

Устьян побежал домой с корзинкой и замечательной рогулькой, уже предвкушая, как они с братом съедят до последней крошки дарёный пряник.

***

Мальчишка примчался домой, Васька закрыл за ним калитку. Братья перемигнулись, и корзинка была отдана, но понятно, не на совсем младшему, а Устьян уже чинно. как любит хаживать батюшка, стал подниматься в горницу Ивана. Брат видно, не спал, а просто сидел на лавке, ожидая вестей.

– Ну что, принёс? – в нетерпении спросил юноша, быстро вставая.

– А ты мне сабельку выстругал?

– Вот, бери, – и протянул обещанное мальчишке.

Устьян недоверчиво взял в руки добротную и красивую вещь, сделанную даже с ножнами, он просто не мог оторваться от подарка.

– Это Василию, – и перед ним легла другая сабля, только не в синих, а в зелёных ножнах, – а то ведь подерётесь ещё.

– Да мы с братом никогда не дерёмся. С чего бы? – очень уверенно, но не совсем честно заявил Устьян, – а это тебе, – и положил грамотку перед Иваном.

Мальчик поспешно вышел из горницы, не желая мешать старшему разбирать ладные буковки, написанные Еленой.

Иван положил письмо перед собой, и начал читать:

Здравствуй Иванушка на много лет!

Через неделю батюшка уезжает на три дня. Вечером, как Анфим и Емельян спать улягуться, буду тебя ждать. В моём окошке две свечки будут гореть.

Елена

Иван даже задохнулся от радости. С десятником договорится, завтра и послезавтра стражу отстоит, и в урочный день свободен будет. Надо будет гостинец сделать, а то чем же такую девицу удивишь? Сегодня и поработаю в кузне, решил юноша.

Натаскав в дом воды, шесть ведер, что бы на всё хватило, Ваня отправился в мастерскую, где лежали приготовленные лубяные заготовки. Он уже начал вырезать фигурку медведицы с медвежонком.

– А, Иван, привет!

– Здравствуй, батюшка. Вот, поработать надо. Немного осталось.

– Вижу я твоё художество, сынок, – вздохнул он, – понятно, для кого стараешься. Может, всё же к Авдотье сватов пошлёшь? И красива, и наша семья не беднее её. Как на твои ухаживания Фёдор Романович, отец Елены, посмотрит?

– Да ладно, отец… Как будет, так и хорошо… Может, и сладиться всё.

– Ну, дай- то Бог, – не стал спорить Семён Петрович, – а сделал ты хорошо. Сейчас дерево маслом покроешь, а потом через день покрасишь.

– Мне в караул завтра идти.

– Я покрашу. Не беспокойся.

– Спасибо, отец, – и юноша принялся выглаживать дерево наждаком, нанесённым на тряпицу.

Так что к вечеру нарядная фигурка, крытая маслом, стояла готовая для покраски в мастерской.

***

Заступил в этот день в караул воротником Иван вместе с старыми знакомцами Пётром Авдусиным да Павлом Носковым. Двое стрельцов были из другого десятка, Зиновий Ильин и Демьян Гоглев, уже осанистые мужчины, лет сорока, с широкими окладистыми бородами. Старшим был, как всегда, десятник Дулёв Афанасий Петрович, их младший начальный человек.