— Ганс, слушай, у нас сегодня еще что намечается? — все таки связь — великая вещь. Не надо бегать, кого то искать, взял, да и спросил.

— Вроде ничего, ВиктОр, а что? В реал собираешься?

— Да. Устал я от голоса отца-командира, скоро уши заложит, думаю, если еще тут часок посижу.

— Да, чего у него не отнять — того не отнять — рассмеялся Железный Ганс. — Только ты это, лучше с передовой ближе к тылам двигайся. Зачем тебе шальная пуля? Там поспокойнее, шансы, что в следующий раз не очнешься в госпитале — выше! Ладно, до встречи.

Молодец Ганс, напомнил, что передавать ИгрИскИну перса прямо тут — не стоит. Нормальный он мужик, хотя и со своими тараканами в голове. А у кого их нет, тараканов-то?.. Потопал к блиндажам, находящимся в глубине обороны.

— Лейтенант, и Вы тут? — Из блиндажа выскочил старшина Край.

— Привет, Край! Рад, что ты в порядке! Что с отделением?

— Четверо нас осталось. — Старшина помолчал, и добавил: — Это зараза, ну, непрошибаемый-то… Покосил почти всех.

Меня как обухом по голове треснули. Я даже не знал, что сказать. Просто стоял, и смотрел на Края. Мы тут играем. Мы — умираем и возрождаемся, звездочки всякие получаем, прокачиваем всякую хрень: “ Смотрите, люди, и завидуйте, какой я крутой стал, плевать, что положил под танки всю роту, зато — целых 2 процента ловкости прибавилось…” А они — просто гибнут. Не важно, что это — программа. Каждый НПС, в принципе, наделен своим, индивидуальным характером, какими-то мыслями. Легендой, пусть и придуманной, но жизни. И их не собирают из кусочков после попадания фугаса. Их не восстанавливают, как нас, по ДНК, после того, как они сгорают в ядерном взрыве. Они просто исчезают. Насовсем. И то, что все они — это лишь один единственный ИгрИскИн, ничего не меняет.

— Да ты, лейтенант, не мучайся так сильно — Край, видимо, прекрасно понимал моё состояние. — Судьба такая у бойца. Или ты, или тебя. Там, с той стороны, воюют точно такие же люди. И у них — такая же ставка, жизнь. Сегодня они были сильней, завтра — наступит наш черед. Парней жалко, но мы все знаем, на что идем. Главное, чтобы в конце победа оказалась нашей. Это оправдает всё. И не спорь, — добавил он строго, — нет у нас права по другому рассуждать. Работа у нас такая.

— Ладно. Считай, старшина, что ты меня убедил. — Я не испытывал никакого желания полемизировать с ИгрИскИном о смысле жизни. Все равно, программу не переспоришь. — Что там вообще произошло, что вас так покосили?

— Когда началось, мы были на нейтральной. И как раз — прямо в самой полосе наступления. Задача была скрытно контролировать перемещения противника, и приказа отходить никто не давал.

— Стой, погоди! При мне такой приказ был, разведку — отвести на периферию атаки. И, помнится, его всем передали.

— Лейтенант, во первых, связь работала очень плохо. Постоянные помехи, даже метки “свой” на карте пропали. Мы и между собой-то чаще жестами общались, из-за помех этих. Может, и пропустили, не спорю. Но факт остается фактом — нет приказа отходить, значит, выполняем последний приказ. Так вот. Нам повезло, что у них пехота шла по флангам. БПТ и Мамашки — они слепые, когда ты их не дразнишь, не стреляешь, и не двигаешься. В общем, пропустили мы танки над головой. Ну, понятное дело, кругом стрельба, но мы удачно расположились, и наблюдаем. Вдруг выплывает эта… Махина. Лететь-то она летит, но на днище, и я это в деталях успел разглядеть, спрятаны дополнительные движители… Есть гусеницы, они, как-бы, внутрь убраны, втянуты, почти полностью. Нижнюю часть траков только и видно. А есть… — Край помолчал, видимо, раздумывая, как объяснить поточнее то, что он видел, и продолжил: — Короче, что-то, вроде червячной передачи, от мясорубки. Две штуки, во всю длину днища. Я, сперва, подумал — пехоту давить. Но они не крутились. А ведь дрянь эта бой вела. Стало быть, не оружие. Или оружие, но пока непонятного действия.

— Так. Старшина, это может быть очень важно. Нарисовать сможешь? Хотя нет. Не будем играть в глухие телефончики. Собирайся, и поедем на базу, в штаб. Об этом штурмовом комплексе, Шакале, пока мало что известно, и любая информация — на вес золота. Там всё расскажешь, и нарисуешь. Своих предупреди, и — едем.

Пока Край бегал к бойцам, я связался с Гансом.

— Капитан Железный Ганс, вызывает лейтенант Кот.

— Алё, алё! Железного Ганса нет дома, но Вы можете оставить своё сообщение, и я его запишу, прямо на бумажке!

— Ганс, блин!.. Хорош уже придуриваться! — Не выдержал я. — Срочно нужен транспорт, на базу. Важная информация о Шакале.

— Яволь, герр Лейтенант! Цвай минуттен, герр Лейтенант! — нет, ничем его не прошибешь, воистину — Железный…

Спустя три минуты мы с Краем уже тряслись в транспортере, увозившем нас на базу. При всех своих “дас ист фантастиш”, Ганс четко понимал, где находится грань между делом и шуткой.

К полковнику нас пропустили не сразу. Пришлось подождать, но ни я, ни старшина, не жаловались. Не та ситуация на фронте, чтобы, пусть и из-за Шакала, качать права, и ругать бюрократов. Полковник, в отличие от того, что я слышал по связи в бою, в спокойной обстановке казался спокойным, в некотором смысле даже тихим человеком. Говорил негромко, после обмена воинским приветствием пожал нам со старшиной руки, предложил садиться. Разве что — не попросил адъютантов кофе с печеньками нам принести. Внимательно, не перебивая, выслушал всё, что приметил старшина на днище Шакала. Потом мы склонились над набросанным Краем наскоро рисунком.

— Вот, тут, по всей длине идут гусеничные ленты, практически, по самому днищу — говорил Край. — Широченные. Катков не видно. А вот тут, сразу за ними, ближе к центру эти… Ну, червячная передача, как у мясорубки.

“Далась ему эта мясорубка” — подумал я. Старшина продолжал:

— Все остальное пространство покрыто, насколько я видел, панелями, антигравитационными, которые на танках противоминным тралом работают.

Федун склонился над селектором: “Инженеров ко мне, быстро!”

— Разрешите? — Увидев, что Край закончил, я решил высказать свои предположения по борьбе с Шакалом. Полковник кивнул.

— Мои наблюдения. Комплекс ведет огонь тремя ярусами вооружения. Плазменными пушками, танковыми орудиями, и, предположительно, лазерными излучателями. При мне он лазеры не использовал, не было необходимости. Перед выстрелом плазерами защитное поле Шакала вынужденно снимается, в противном случае он бы сам же его и разрушил. При стрельбе ста двадцати миллиметровок — не скажу, не обратил внимания.

— А мог бы и обратить! — перебил Федун.

— Знаете, господин полковник, как-то не располагала ситуация. Я же не загорал там! — Огрызнулся я. — Так вот, если подгадать момент, и во время выстрела плазеров Шакала попасть по неприкрытой броне, а лучше, по генераторам поля…