В прачечной, однако, чуть не увязла в килограммах грязного белья. В доме только два хозяина, а стирки, как от полусотни человек. Отсортировав всё и упаковав по мешкам, отправила в общий контейнер, который позже заберёт химчистка.

Сдув со лба выбившуюся кудряшку, с чувством выполненного долга пошла наверх в господские комнаты. Притормозила в стуке у дверей старшего хозяина, повернув голову на двери Марка. С силой прикусила губу, стараясь побороть непрошенные желания. Лучше всё сделать, а потом… Улыбка вновь тронула мои губы, и решительно постучалась в комнату Игоря Матвеевича. Дождавшись негромкого разрешения, вошла.

– Доброе утро, – робко произнесла я, пройдя вглубь его покоев.

Хозяин сидел за столом и сосредоточенно работал с ноутбуком.

– Доброе утро, Есения, – добродушно улыбнулся мне мужчина, сдвинув очки для чтения к кончику носа.

– Не помешаю? – и кивнула на фронт уборки.

– Нисколько. Приступайте, – ответил Игорь Матвеевич и вновь углубился в свои дела.

Решила начать пока с уборной. Протёрла кафель, поверхности и сантехнику, забрала несвежее бельё из корзины, после вернулась в комнату. Кровать Игоря Матвеевича была менее импозантна, чем у Марка, но такая же большая. Кругов двадцать намотала, пока сменила постельное и заправила покрывалом.

– Я думал, вам будет интересно, чем закончился для Марка вчерашний день, – осуждающе проронил хозяин, отчего невольно вздрогнула.

Чёрт! Счастливая позабыла о конспирации. Я-то ведь знаю, что было с Марком, прямо из первых уст, но Игорь Матвеевич не знает, что я знаю… Тьфу! Язык запутается сейчас. Неувязочка получается. Вчера клялась в любви его сыну, а сейчас веду себя, как ни в чём ни бывало.

– Я… Я уже вытрясла из Олега Алексеевича душу. Прямо с утра, – невинно солгала я. – Сами понимаете, если бы не узнала, то не смогла бы вообще работать. А к вам же в такую рань не побежишь.

Мужчина колыхнулся в смешке. И слегка дёрнулся от резко зазвонившего стационарного телефона. Брать трубку хозяин не спешил, продолжая смотреть на меня.

– Когда же вы скажете моему сыну о своих чувствах? Ему явно плохо сейчас. Вам нужно поговорить, не откладывая в долгий ящик.

Его слова слышала с трудом, сквозь иерихонскую трель телефона. Да, отец Марка явно ждёт, что трубку возьмёт дворецкий, которому за это платят. Только, Алексей Олегович, похоже, запамятовал.

– Да. Я после вас, как раз, планирую идти к… к нему, – лицо невольно морщилось от неприятного звука.

Наконец, мужчина выругался и, отсчитав дворецкого, снял трубку.

– Волков Игорь… Да, – гримаса слегка сосредоточилась, слушая собеседника. – Кто спрашивает? Да, здравствуйте, – и поднял на меня заинтересованные глаза. – Одну секунду. Она рядом. – И протянул мне аппарат. – Это твоя мама…

Странное предчувствие выбило вдруг почву из-под ног.

– Спасибо. – Подошла к телефону и приложила к уху так, словно из неё вот-вот должно повалить пламя. – Да, мамочка, – сипло произнесла в микрофон.

– Наконец-то, родная! Что с твоим телефоном?! Всю ночь пыталась до тебя дозвониться. А на утро…

– Прости, мам. Он был на беззвучном, а я спала… Со мной всё в порядке. Сейчас телефон на зарядке, – зубы вновь свело от лжи.

– Солнышко, мы сейчас в Москве.

– В Москве?! – переспросила я и инертно схватилась за край стола, предчувствуя что-то нехорошее.

– Да, Есь. Твоей сестре сегодня ночью стало очень плохо. Нас доставили вертолётом. Я очень боюсь за неё…

С этими новостями едва не шлёпнулась на пол. Боже мой, нет! Неужели всё зря?!

АЛЬБЕРТ

Ворота плавно отъехали в сторону, впуская меня обратно в дом. Виталик, наш охранник, жестом пригласил выйти к нему, чтобы покурить и перекинуться парой слов. Это было как раз кстати, так как за беседой с братом не заметил пролетевшего времени.

– Ты пил что ли? – нахмурился коллега, прикурив. – Так ты хозяйского сынка искал?

– Сам знаешь я не очень-то его переношу, – буркнул я и присел на небольшой выступ у сторожки.

– Знаю, – снисходительно махнул рукой Виталик и опустился рядом. – Ладно, не грузись, не выдам. Тем более этого женофоба уже привезли час назад.

Недовольно затянулся поглубже, чтобы не выдать своё яркое негодование.

– И где его черти носили?

– Говорят, в обезьяннике сидел.

Тут едва не втянул в себя папиросу. Дым попал в нос, и я закашлялся.

– За что же?

– Сбил какого-то алкаша и езда без прав, – Виталик колыхнулся в ехидной усмешке. – Но всё в порядке, папочка само собой отмазал.

– Никто и не сомневался, – хмуро буркнул я и жестоким тычком в стену затушил сигарету. – Ладно, я спать. Хорошей смены.