Шрифт:
– Я не ложился, – буркает он себе под нос, явно не желая со мной говорить.
– Пойдем наверх, поработаем, мне сегодня нужно будет уйти, – говорю я, тут же переходя к делу.
– Куда? – спрашивает он и наконец, поднимает на меня взгляд и я тону в грусти и печали, которая плещется в зеленых глазах Дара. На секунду у меня перехватывает дыхание, но я быстро беру себя в руки, хотя и чувствую себя неловко под его взглядом.
– На разведку.
– Ты вернешься? – внезапно спрашивает он, как будто беспокоясь обо мне, и на мгновение мне вновь кажется, что передо мной Дар.
– Надеюсь, – с усмешкой отвечаю я, хотя внутри зарождается мысль, что возможно это мое последнее путешествие, и я больше не увижу это место, да и Дара. Я смотрю на него, и хоть понимаю, что передо мной уже не он, пытаясь оставить в памяти родные черты.
– Можно я пойду с тобой? – внезапно спрашивает Мот.
– Нет, ты еще ничего не знаешь о нашем мире, даже минимальных правил, ты будешь замедлять меня, мешать мне, – решительно отвечаю я.
Его взгляд ставится еще грустным, но он кивает.
Мы выходим на поверхность, и там без особых прелюдий Мот сразу превращает в гумус обезображенный подручными Фрага пень. При этом его взгляд абсолютно ничего не выражает, я не слишком понимаю, что с ним, но у меня создается впечатление, что в нем что-то сломалось, слишком уж он безразличен к тому, что еще вчера вызывало в нем столько активный протест. Но сегодня он молчалив как никогда и выбросив бактерии, он так же молча, как вчера направляется к входу в тоннель, ведущему в его укрытие.
А я, подхватив рюкзак, припускаю к лагерю Фрага. Мне важно успеть, уйти от туда пока на небе еще будет сиять красная звезда. Ведь оказаться в его зоне после этого времени, то же самое, что подписать себе смертный приговор…
Пока мое тело занято лишь ходьбой, в голову упорно лезут неприятные мысли, нашептывающие, что я не вернусь обратно. Но как бы мне не хотелось, я не имею права развернуться и направиться домой, я должна, обязана сделать то, что требует от меня Берта. Ради Верды, ради всех бактероидов. И глубоко вздохнув, я продолжаю движение, ускоряя шаг, стремительно направляясь к цели.
Спустя некоторое время я начинаю замечать, что за мной кто-то наблюдает, и все внимательнее озираюсь вокруг, дабы не попасть в неприятную ситуацию, еще не добравшись до места.
И почти сразу замечаю знакомую голову, выглядывающую из очередного земляного тоннеля.
– Мот! Во имя белой звезды, что ты тут делаешь? – выкрикиваю я в раздражении, понимая, что сейчас я не могу его отправить обратно, а значит, придется всю дорогу, нянчится с чужаком…
ГЛАВА 13. ПОМОЩНИЧЕК
Всю ночь в голове вертятся мысли о том, что я сделал. Я опустился ниже плинтуса, уступил, переступил через собственные принципы, сдался боли, и позволил себе стать «повелителем гниения и разложения».
Когда мозг предлагает этот чудесный термин с губ слетает ухмылка.
– Да, он шикарно отражает то, насколько низко я пал…
Я всю свою жизнь пренебрежительно, с брезгливостью относился к людям, которые работают мусорщиками, уборщиками, дворниками. Да даже к медикам относился примерно так же, ведь они собственноручно делают выбор, в пользу того чтобы активно контактировать с биологическими жидкостями, рыться во внутренностях других людей.
И хотя я и признаю, что медицина важна, хотя и увы не все может, но пересилить свое отношение к ее служителям я не могу. Все равно мне кажется, что это профессия не достойная уважающего себя человека. А что уж говорить о санитарках, поломойках и им подобным.
А сейчас… пусть и против собственной воли я сам стал кем-то вроде санитара, причем в самой мерзкой форме. Если люди тех профессий, просто касаются жидкостей, вырабатываемых чужими организмами, отходов и прочих мерзких вещей. То в моем случае омерзительная жидкость находится прямо в моем организме…
Час за часом я прокручиваю воспоминания о том, как зеленая субстанция проходила по моему организму, выделяясь наружу. Что я чувствовал во время ее движения.
И от этих мыслей, я чувствую себя все хуже и хуже.
И не замечаю, что за размышлениями и самокопаниями провожу всю ночь. Я узнаю о том, что на смену ей пришло утро лишь тогда, когда в проеме пещеры оказывается Дара, с порога спрашивая о том, почему я так рано проснулся.
На мгновение в ее глазах я вижу жалость, и чувствую себя еще хуже. Еще не хватало, чтобы я вызывал у окружающих эту эмоцию…
В обычных условиях я бы выдал вспышку злости, в ответ на такое к себе отношение, но сейчас я будто чувствую себя опустошенным, и не в состоянии показывать какие-либо яркие эмоции.