Добраться на другую сторону гор, где располагалась старая заброшенная лаборатория, не составило бы труда. Однако мы должны были остановить человека, женскую особь, что шла по тому же маршруту. Нерон нейтрализовал её, усыпляя бдительность, испытывая явное удовольствие от поступка. Могли ли белые сёстры похвастаться подобным? Противно, когда существо так истязает себе подобного. Видимо, человеческую природу машины не смогли искоренить, переписав сознание существа.

Нерон не убил её, даже остановил кровотечение, сообщив нам с Сиру, что она стала нашей пищей.

Двойственное чувство посетило меня, я проголодалась, но эту самку почему-то совершенно не хотелось использовать в пищу. Об этом я сказала Сиру, и мои слова несколько удивили его.

– Ария, нам нужна еда, почему ты не хочешь съесть человеко-самку?

– Не могу объяснить, но я всегда прислушиваюсь к своему чутью. С большим удовольствием я занялась бы Нероном.

– Но он один из нас, Ария! – Сиру возмущённо посмотрел на меня. – Прости, но я не хочу оставлять её в живых!

– Я наставница, а ты не должен противоречить! Спор рождает не только истину, но и сомнения, а они приводят в конечном итоге к гибели, запомни это, Сиру.

Мальчик промолчал, но я знала, он так и не согласился со мной. Нерон вернувшись, сообщил, что разобрался с картой и тем, как проникнуть в пещеру.

– Отсюда ведёт тоннель к лаборатории, как я и думал.

– Расчисти проход, Нерон, нам обязательно надо попасть внутрь, а человеко-самка пусть останется здесь. Ещё есть время, и я уверена, мы сможем найти других людей для пищи. Город – большое поле для жатвы.

Он не спорил, а отправился выполнять приказ. Меня радовало, что Нерон не задавал вопросов, как это делал Сиру. Бедный Сиру, он так мал, чтобы понимать, что порой насыщение пищей не самое важное.

К вечеру, когда последний луч солнца сгинул за горным хребтом, мы спустились в пещеру, где начинался вход в тоннель. Тут было на что посмотреть: оружие и ящики с человеческой едой, вода в прозрачных бутылках и многое, предназначение чего мне было непонятно.

Мы оставили самку, которая так и не пришла в себя, угрозы в ней я не чувствовала, так как Нерон крепко связал её. Потом мы направились вперёд, к лаборатории. Скорее всего, эта сильная особь умрёт, и вряд ли кто-то сумеет найти её.

Я не знала, зачем нам надо проникнуть туда, но мать велела запустить машины внутри, которые решат, что делать дальше.

******

Эльза ждала, когда твари уйдут. Она не могла понять, почему ей сохранили жизнь и зачем монстрам проникновение в схрон? Что они сделали с Серым? Почему он полностью подчинился белым тварям? Никогда ещё она не была так близко от них. Порой ей казалось, что твари не так глупы, как считали люди. Они общались между собой, и этот язык казался однообразным рычанием, ворчанием, бедным набором звуков, однако впервые за всё время Эльза подумала, что твари разумные существа, имеющие собственное представление о жизни и мире, в котором вынуждены существовать, пытаясь выжить, почти как люди.

Руки и ноги, стянутые верёвкой, напоминающей пеньку, разорвать рывком не получалось, любое резкое движение заставляло корчиться от боли.

Эльза не могла взять в толк, почему они не убили её, почему оставили здесь?

Потом она уснула, боль ушла, оставив наедине с мраком и звуком капающей воды.

Её разбудило прикосновение, женщина, вздрогнув, распахнула глаза, сжалась от боли, что разрасталась от раны в плече. Она не была глубокой, и Серый отлично заштопал её, но Эльза боялась, что внутрь могла попасть инфекция…

– Кто ты? – она непонимающе уставилась на мальчика лет пятнадцати, склонившимся над ней.

– Хорошо, что я нашёл тебя. – Его голос, он показался ей настолько знакомым, что на мгновение перехватило дыхание. – Сейчас тебе будет легче, – она почувствовала, что с мальчиком ещё кто-то рядом, как и тонкую иглу, входящую под кожу. Сознание снова стало аморфным, унося в призрачные миры, где нет боли, голода, а лишь иллюзия сладкого будущего.

******

– Где ты нашел её? – спросил Пират мальчика, рассматривая раненую Эльзу. Пиратом называли мужчину из-за отсутствия левого глаза, его закрывала повязка, что выглядело неестественно, но обычно для времени, когда медицина практически отсутствовала. Потеряв глаз, Пират не имел возможности заменить его искусственным. В довершении образа флибустьера у него была чёрная курчавая борода, и не хватало только трубки.

– Не молчи, пацан. Где ты нашел её? – повторил свой вопрос Пират. Мальчугана звали Максим или просто Макс, так обычно его называли друзья. Он был высоким для своих пятнадцати лет, худым, с длинными собранными на затылке тёмными волосами и глазами матери, такими же зелёными, как у кошки.

– Мы потерялись, когда шла бойня в городе, наверное, мама решила, что я погиб. Мы нашли её раненную… – он сдерживался, чтобы не показать, как переживает и готов расплакаться. Его рассказ был сумбурным от прошлого к настоящему, и Пират не сразу понял его. – Пугало нашел её, это наша собака.