Шрифт:
– Ты снова вернулся?
– Как видишь.
– Зачем ты спас меня?
– И ты туда же? Захотел – спас.
– Ты врешь хуже меня.
– Ладно-ладно, утром ты назвала мою фамилию. Откуда она тебе знакома?
– Томпсон. Так ведь?
– Да, я Пэйт Томпсон.
– Папа хотел купить кого-то с такой фамилией для моей замены. Она должна была там жить с папой.
– «Она?» – В Пэйте загорелась искра надежды, готовая спалить привычную жизнь паренька с диких улиц Рубержа дотла. Пэйт предвкушал момент, когда девочка подтвердит все его предсказания насчет той самой вещи, которой так давно не хватало парню. Без чего жизнь Пэйта не могла полноправно ею называться. Это с минуты на минуту будет прямо в руках Пэйта – судьба его семьи.
– Папа хотел выкупить ее у Желтой Мафии. Лилия Томпсон.
– Глаза воспылали, он не ждал услышать имя давно пропавшей старшей сестры, без которой вся жизнь казалась бессмысленной. Давно забытое имя родной сестры вновь пронеслось по барабанным перепонкам, играя на струнах души музыку трепета и жажды скорой встречи.
– Желтая Мафия, так?
– Прошу, убей Лилию. Убей!
– Убить? Чтобы тебя вновь приняли корпораты? И за это я должен отдать жизнь своей сестры?
– Прошу, я не смогу тут надолго остаться! Если убьёшь Лилию, некому будет заменить меня!
– Да мне плевать, я в любой момент могу тебя пристрелить.
– В-вы все одинаковые! У-убийцы! – разочаровавшись в образе благородного героя, девочка еле держалась, чтобы не заплакать. У нее больше не осталось шансов вернуться в семью Фукусима. Последняя надежда была растоптана в эгоизме Пэйта.
В маленьком темном и никому не нужном храме посреди грешного города лишь один человек остался дарить миру свет. Староватый на вид мужчина принимал в храм каждого верующего в господа бога, желая поделиться с ним теплом собственной веры. Из миллионов жителей Рубержа только один человек приходил ежедневно на исповедь и помогал священнику собирать из стекла мозаики с ангелами, с которыми Пэйт так хотел сравниться.
– Отец Михаил, я пришел исповедаться. Сегодня я чуть не убил троих преступников собственными руками. Меня опередил Джек, но вины не чувствую никакой. Лишать человека жизни… Это очень приятное чувство, но оно может убить во мне человечность. Я не чувствую никакой вины после убийства кого-либо. Только ощущаю, как теряю себя в удовольствии и кураже. С каждым днем все сложнее и сложнее держать себя в руках, что мне делать, отец? Сможет ли господь простить меня за грехи, если я сам на это не способен?
– Я не могу слышать голос его, но это еще не значит, что господь безмолвно слушает каждого сына своего. Остается нам рабам божьим только верить в его милость, надеяться на чудо. А пока держи каждый удар жизни, не теряя веру в господа. Это всё испытания наши, но ожидай многое, ибо…
– Пути господни неисповедимы.
– Всё так, Пэйт.
– Спасибо, Михаил, мне пора в дорогу.
– Не оступись по дороге на скользком льду, канал ещё не подмерз…
– А идти ещё не одну версту.
Пэйт, как обычно, приходил в центр Рубержа, где играла на скрипке его любимая скрипачка Джанет Дюран. Но сегодня весь трепет перед тем как услышать игру на скрипке был лишь одним катализатором для хорошего настроения. А вторым – утренняя весть о том, что родная сестра жива. Пэйт слушал в наушниках одну из до сих пор живых песен ушедшего времени давно погибшего автора. Размечтавшийся о новой жизни с сестрой, он подпевал строки из этой песни: «Над рекой Невой стоит туман, над дурман травой пам-парам-пам!». Пэйт весело обходил стороной скучные стеклянные дома и панельки довоенного времени, казалось, их никогда не снесут Конечно, Джанет в основном преподавала изобразительное искусство, но игра на скрипке среди серых улиц Рубержа придавала очень много сил учить студентов искусству, чтобы самой не умереть от одиночества, в ожидании родного брата, ушедшего в центр зоны Франции – Ла Тур Нуара. Пэйт любил приходить на каждое ее выступление, чтобы услышать прекрасную игру на скрипке, благодаря которой он мог не думать о проблемах, спокойно наслаждаясь прекрасной музыкой и игривым танцем уличного музыканта. Скрипачка перебирала пальцами струны, извиваясь под мелодию, которую пропускала сквозь души прохожих. Джанет потихоньку отходила, чтобы взять следующие ноты, медленно подходя к апогею своей мелодии. Смычок то взлетал ввысь, то медленно опускался вслед за горделивым носом довольной своим исполнением великолепной скрипачки и популярной художницы Джанет Дюран. Пэйт всегда боялся подойти к ней ближе, желая оставить Джанет своим идеалом – кристально чистым человеком, чьи руки никогда не испачкаются в крови. Пэйт не хотел, чтобы Джанет что-либо знала о нем – бесстыдном эгоисте, нещадно убивающем всех, кто встанет у него на пути. Поэтому Пэйт всегда старался затеряться в толпе, скрыться любой ценой от невинных глаз француженки, и только громко аплодировать каждый раз, когда Джанет заканчивала игру. После каждого выступления она гордо произносила одну и ту же фразу: «Моя музыка всегда со мной!». Она очень нравилась Пэйту, потому что иногда заставляла задуматься: «а что всегда со мной?»
Глава 2 «Изорванный плащ»
Пэйт и Джек стояли на своем излюбленном месте. Небольшой участок трассы, что служил мостом, под которым проходила железная дорога. Джек, опираясь на перила моста, беспокойно смотрел вдаль, где виднелись огни ночного города, окутанные ядовитым смогом оружейных заводов, закрывающих даже тусклый свет луны над паутинным куполом.
– Дорогой человек, сигаретки не найдется?
– Держи. – не торопясь какой-то проходимец отдал сигарету и ушел дальше по своим делам.
– Пэйт, опять сигареты стреляешь…
– Да брось, Джек. Я стрельнул не сигарету, а пару минут чистой радости.
– Когда же ты бросишь курить.
– Когда и без сигарет буду счастлив. Но, знаешь, Джек, я уважаю некурящих людей.
– То есть шлюх без вредных привычек, в том числе?
– Дебил, отдавать тело кому попало – привычка куда более мерзкая.
– А что насчет курящих животных?