Это сбивало меня с толку. Будущих кавалеров я всегда определяла в мгновение ока именно по зависающему взгляду, длящемуся чуть дольше положенного. Но все они при том выглядели вполне довольными жизнью.

Впрочем, это были мальчишки-одногодки, а Мартин был старше лет на пять-шесть, и посему являлся для меня загадкой. Народная молва в лице институтских девчонок гласила, что старшекурсников интересует лишь одно — то самое, и что эпоха невинных прогулок под луной канула для них в Лету вместе с юношеством золотым.

Иногда мне казалось, что и Мартин такой, а иногда он меня удивлял.

— Мне хотелось бы пригласить тебя куда-нибудь на чашечку кофе, — сказал как-то Мартин. — Но, учитывая обстоятельства, тебя это навряд ли прельстит.

Возможно, это был давно ожидаемый ход конём, но я предпочла засмеяться.

— Да уж. Лучший кофе в городе всё равно готовят там, где я работаю. Ты, конечно, можешь пригласить меня в «Кофейный Рай», но не стану врать, что буду в восторге. Там замечательно, но, сам понимаешь…

— Хорошо, попробуем зайти с другого конца. Может быть, ты сама захочешь куда-нибудь меня пригласить?

Помедлив, я уточнила — со значением:

— Тебя одного?

— Да, меня одного, — и подпустив в голос бархата, он добавил: — Мне хочется увидеть тебя в тишине.

Ага, сказала я себе и немедленно отозвалась:

— Тогда приглашаю тебя в Эрмитаж. Там сейчас выставка Сикорски.

Аарон Сикорски был восходящей звездой магических инсталляций: для обычных людей его экспрессивные экстравагантные творения выглядели взрывом на пункте приёма металлического лома, маги же могли лицезреть, как несколько раз в день из груды холодно блестящих обломков вырываются, простирают руки к небу и снова опадают невероятные создания — металл жил чувствами и погибал на глазах у изумлённой публики. Зрелище было захватывающим, и, безусловно, высокохудожественным, хотя на мой вкус чересчур трагическим.

Мартин развёл руками.

— Если я признаюсь, что не являюсь страстным поклонником Сикорски, я сильно упаду в твоих глазах?

Я пожала плечами.

— Да нет, не особо. Значит, в Эрмитаж мы не пойдём. Куда тогда?

Про себя я вздохнула, но вздохнула легко. Когда-то ведь надо начинать взрослую жизнь — без девчоночьих выдумок. Значит — четыре стены и крыша над головой.

Но Мартин возразил:

— Обязательно пойдём. Если хочешь, даже посмотрим на твоего Сикорски. Только вначале заглянем в Египетский зал, хочу показать тебе одну интересную штуку.

Сикорски не мой, а в Египетском зале я знаю все интересные штуки, самонадеянно подумала я. У Смольного института была многолетняя договорённость с Эрмитажем, и у нашей группы уже состоялось не одно ночное занятие в Египетском зале.

— Магические цепи на статуе Сохмет? — спросила я наугад.

— Не-а.

— Заклинание вечного восхищения на бюсте седьмой Нефертари? Просроченное, кстати.

— Видел, что просроченное. Но — не-а.

— Хм… Там был ещё глиняный вотивный сосуд в виде птицы… птица такая смешная — толстая, как бройлер с птицефабрики. Мне показалось, что там хранилось что-то совершенно неподходящее, вроде приворотного зелья… Может, и не приворотное, но какое-то непростое зелье, влияющее на волю человека, — точно. Ты про это говоришь?

— Не гадай. Такому в институтах не учат. Твои преподаватели и понятия не имеют. Интересно, сможешь ли ты увидеть…

Я не увидела. Вернее, увидела, но только после того, как Мартин подвёл меня к скромной витрине, стоявшей в углу.

За стеклом стояло несколько фигурок ушебти из дерева и камня. Предполагалось, что эти миниатюрные слуги будут сопровождать египтянина в загробной жизни. Египтянин будет возлежать на чём-нибудь мягком, а ушебти будут за него пахать, сеять, молотить и всё такое. Ушебти были милы, но они были просто фигурками. Ленивых египтян за чертой поджидало страшное разочарование — посуду им придётся мыть самим.

— Ну? Видишь?

К крайней моей досаде, ничего такого уж интересного я не видела. Разве что ушебти, стоявший по центру, сразу же привлекал внимание — он был выточен из очень красивого зеленовато-белого оникса и отлично отполирован — наверное, его извлекли из гробницы богача.

Расписываться в собственной беспомощности не хотелось. Всё-таки я немножко гордилась тем, что я способная.

— Погоди…

Я выдохнула, сосредоточилась и стала осматривать витрину.

Ушебти из оникса, ушебти из стеатита, расписные деревянные ушебти — все со скрещенными руками, с серьёзными спокойными лицами… маленькие куколки, готовы к вечному труду во благо хозяина.

Я пробежалась взглядом и, вернувшись, присмотрелась к ушебти из чёрного базальта, который стоял на подставке второго ряда. Мне показалось, что едва заметное магическое марево начало окутывать тёмную статуэтку. Из-за этого чуть заметного колебания воздуха скуластое личико будто недобро заухмылялось. К груди ушебти прижимал короткое копьецо.

Приблизившись вплотную к витрине, я ещё раз окинула взглядом витрину, потом вернулась к тёмному ушебти.

— Вот этот? — Я указала на фигурку. — Может быть, ошибаюсь, но он какой-то не такой как остальные.