Из зеркала на меня смотрела чёрная как смоль, зеленоглазая, необыкновенно ушастая кошка. У кошки было длинное поджарое тело на высоких стройных ногах, длинная вытянутая морда — стильная, надо сказать, морда, я даже углядела в ней что-то схожее со знаменитым профилем Анны Ахматовой. Хвост, правда, был тонок как ивовый прут, но хорошо вписывался в общий силуэт. Всё вместе смотрелось вполне элегантно, но уши, больше напоминавшие не то крылья, не то лопасти какого-то мультяшного пропеллера, убивали весь гламур наповал.

Я стала критически разглядывать это «украшение» и чуть было не начала на полном серьёзе расстраиваться по этому поводу, потом очнулась. Боже правый, Даня, о чём ты думаешь? Люди, которым ты доверяла, принесли тебя в жертву, тело растерзали на кусочки, а теперь ты сокрушаешься, что у тебя слишком большие уши? Скажи спасибо, что они у тебя вообще есть!

Отражение потемнело — это подошёл Чудовище и тоже стал смотреться в зеркало. Он поднял руку, нерешительно потрогал рыжую шерсть на лице, потом зеркальную поверхность.

Внезапно Чудовище негромко рыкнул и ткнул кулаком по отражению. Я нервно дёрнулась, но ничего не случилось, только отражение пошло рябью. Чудовище ударил ещё раз, посильней, и зеркальная поверхность прогнулась как эластичная плёнка.

Интересное зеркальце. Обязательно вернусь сюда с родителями.

Я потрогала лапой холодное твёрдое стекло. От моего нажатия ничего не прогибалось — наверное, наверное, надо было приложить большую силу.

Чудовище таращился в зеркало и сопел.

— Внешность — не главное, — утешила я его. — Запомни, Чудовище, главное — доброе сердце и хорошие манеры. Давай ты лучше мне дверь отопрёшь, а я тебе приведу ветеринара… ну, в смысле, кого-нибудь умного, кто сможет понять, что с тобой такое.

Подбежав к выходу, я встала на задние лапы, передними опираясь о дверь, и, оглядываясь на Чудовище, начала требовательно мяукать. Тем самым, особо противным голосом.

Чудовище помедлил, потоптался, повздыхал, но всё-таки открыл мне дверь.

Я радостно выскочила на крыльцо, но, подняв глаза, тут же затормозила и села в изумлении.

Звёздная ночь с картин Ван-Гога заполнила весь небосвод. На тёмно-синем фоне неторопливо кружились многоцветные галактики, закручивались в спирали пёстрые созвездия, туманности неспешно перетекали одна в другую. Воздух мягко мерцал отсветом огней, которые двигались в медлительном слаженном танце.

Зрелище было завораживающе красиво, но моя шерсть встала дыбом, и вовсе не от пронзительной красоты.

Мама говорила, что Винсент Ван-Гог явно посещал адские измерения, потому что такие небеса, как на его картинах, он мог увидеть только там. Это какой-то оптический эффект, что-то вроде нашего Полярного сияния, связанный с тем, что атмосфера адских измерений перенасыщена магией.

Я не в Петербурге? Я в другом, в адском измерении?

Нехорошее предчувствие сжало сердце, и я бросилась к выходу со двора.

Я даже не смогла приблизиться к воротам — на расстоянии полуметра невидимый барьер вновь и вновь откидывал меня обратно.

Постепенно впадая в панику, я трижды обежала двор по периметру и не обнаружила ничего, похожего на выход.

Подвальные окна оказались обманкой, такой же, как и все остальные окна. Это была просто иллюзия, магическая графика. Повсюду находилась глухая непроницаемая стена.

Я ринулась обратно в дом, Чудовище торопливо потопал за мной.

Тот конец коридора, что, казалось, уходил в бесконечность, тоже оказался перекрыт магическим щитом. Было даже непонятно, действительно ли существует пространство за щитом, или это очередной обман зрения.

Безрезультатно покидавшись на невидимую стену, я настойчивым криком потребовала от Чудовища, чтобы он поочерёдно открыл все двери, что находились в пределах досягаемости. Он послушно исполнил мои указания, но легче мне не стало.

В доме обнаружилось что-то вроде гостиной — с мебелью в чехлах, с укутанной в мешковину люстрой, и на всём лежал толстый слой пыли — сюда явно никто не заходил много лет.

Ещё была просторная комната, в которой ничего не стояло, кроме огромной кровати под балдахином, такие кровати я видела только в музеях и в исторических фильмах. Всё тоже было в пыли — как я уже знала, Чудовище предпочитал спать на низкой лежанке, сделанной непонятно из чего.

За одной из дверей оказалась библиотека, которой при других обстоятельствах я бы порадовалась. Книги здесь лежали даже на полу. Библиотекой Чудовище пользовалось — у входа лежала разворошенная кипа старых пожелтелых газет спортивной тематики, и рядом с газетами пыли не наблюдалось.

Ещё несколько комнат были в таком же заброшенном состоянии.

Я обследовала даже ванную и туалет. В туалете я вспомнила бессмертное «просочиться сквозь канализацию». Увы, это умение оставалось всего лишь остроумной литературной выдумкой. Я вообще никогда не слышала, чтобы кто-нибудь оказался на такое способен.