Посмотрим теперь, как комплектовалась эскадра людьми. Что касается офицерского состава, положение было более или менее удовлетворительным. Хотя на кораблях, уходивших в поход, отмечался недостаток офицерского состава, он был пополнен моряками коммерческого флота, призванными на военную службу, им давался на время войны чин прапорщика по морской (судовождение), либо механической части (машина). Какое же образование было у моряков, ушедших в Цусиму? Прежде всего, они все закончили Морской кадетский корпус, а затем после необходимой выслуги многие поступали в так называемые офицерские классы (где получали дополнительное образование по одной из корабельных специальностей: артиллериста, минера, штурмана, водолаза – и становились сначала младшими, а затем и старшими офицерами-специалистами корабля в своей области. Морской кадетский корпус был закрытым учебным заведением исключительно для дворян и выпускал только строевых офицеров с чином мичмана. Далее они становились лейтенантами, капитанами 2 и 1 рангов, адмиралами. На следующий день после начала войны был объявлен так называемый «царский выпуск» из Морского кадетского корпуса: 129 кадетов без экзаменов покидали Корпус мичманами и распределялись в Порт-Артур, а потом и на 2-ю эскадру.

Техническим специальностям будущих моряков учили в другом заведении – Морском инженерном училище императора Николая I в Кронштадте. Далее вы встретите прошедших моря и океаны поручиков, капитанов и полковников – все это выпускники Морского инженерного училища, они имели сухопутные чины особых Корпусов инженеров-механиков флота, флотских штурманов и артиллеристов.

В училище так же, как и в Морском корпусе, произошел досрочный выпуск 32 инженеров-механиков. А вот учащимся на корабельных инженеров досрочного выпуска не дали, не подразумевая их участия в военных действиях. Это вызвало бурю неудовольствия среди них: все хотели идти на Восток, как пишет Костенко в своих дневниках. Но в конце концов на каждый новый броненосец по одному корабельному инженеру все-таки назначили. Среди них на броненосце «Орел» оказался и Костенко, потому что он участвовал в его строительстве.

Несколько хуже обстояло дело с нижними чинами эскадры – матросами и унтер-офицерами. Обнаруживавшийся некомплект экипажей кораблей пополнялся матросами не очень примерного поведения и недостаточной квалификации, списанных с других кораблей, призывали еще и запасных. Лучший летописец судьбы нижних чинов 2-й эскадры А. С. Новиков-Прибой, служивший унтер-офицером на броненосце «Орёл», в романе «Цусима» так описывает состав призванных из запаса: «Эти пожилые люди, явно отвыкнув от военно-морской службы, жили воспоминаниями о родине, болели разлукой с домом, с детьми, с женой. Война свалилась на них неожиданно, как страшное бедствие, и они, готовясь в небывалый поход, выполняли работу с мрачным видом удавленников». Тем не менее матросы и унтер-офицеры в самом бою после утомительного, более чем 7-месячного похода, за малым исключением, проявили настоящий героизм и самоотверженность.

После императорского смотра эскадра перешла в последний русский порт на Балтике – Либаву, и 2 октября 1904 года ее первый эшелон покинул родные берега. Часть кораблей эскадры из-за неготовности (крейсера «Олег», «Изумруд», «Урал» и миноносцы «Грозный» и «Громкий», «Пронзительный», «Резвый» и «Прозорливый») позже образовали так называемый «отряд догоняющих судов» под командованием капитана 1 ранга Леонида Федоровича Добротворского. Три последних миноносца, как говорилось выше, остались в Средиземном море и впоследствии вернулись на Балтику.

2-й Тихоокеанской эскадре предстояло пройти 18 000 миль, преодолеть два океана и, соединившись с 1-й Тихоокеанской эскадрой, добиться господства в Японском море. Существует много описаний этого грандиозного похода, мы же будем опираться на дневник флагманского корабельного инженера 2-й Тихоокеанской эскадры, старшего помощника судостроителя Евгения Сигизмундовича Политовского. Он вел ежедневные записи о делах на эскадре от Либавы до Цусимы. Письма с похода он отправлял жене – так они и уцелели, став впоследствии книгой «От Либавы до Цусимы». Во время похода с его бесчисленными поломками и авариями Политовский, будучи флагманским корабельным инженером, носился с корабля на корабль, руководя работами по устранению повреждений. Наряду со знанием своего дела и опытностью, он обладал еще и твердым характером и умел отстаивать свою точку зрения перед грозным адмиралом Рожественским… Евгений Сигизмундович погиб в бою на броненосце «Князь Суворов».

Итак, 2-я Тихоокеанская эскадра вышла из Либавы 2 октября 1904 года. Вскоре, 5 октября, Рожественскому был присвоен чин вице-адмирала, как командующему крупным соединением кораблей, и одновременно он стал генерал-адъютантом императора. Эскадре предстояло пройти мимо берегов Англии, всегда враждебно относившейся к России, к тому же еще в 1902 году между Англией и Японией был заключен союзный договор. Ждали всяких провокаций, и они не замедлили явиться – 8 октября в 22 часа с концевого транспорта «Камчатка» на головной броненосец поступила радиограмма: «Атакована восемью миноносцами со всех сторон!..» «Камчатка» уцелела, да и были ли они, миноносцы? Но у страха глаза велики, и уже в час ночи была пробита на эскадре боевая тревога – якобы обнаружили чужие миноносцы на пути главных сил.

Флагманский корабельный инженер 2-й Тихоокеанской эскадры Е. С. Политовский

Находившийся на кормовом мостике «Суворова» Политовский стал свидетелем развернувшихся событий: «Боже мой, что творилось на эскадре! Около часу ночи пробили боевую тревогу, заметив впереди корабли. Подпустили корабли близко, и началось. Что это было, не хватит слов! Все суда нашего отряда открыли огонь. Гул от выстрелов не смолкал. Прожектора светили. Я в это время был на кормовом мостике и прямо был оглушен и ослеплен от выстрелов. Зажал уши пальцами и сбежал вниз. Окончание смотрел со спардека, в прорезь парадного трапа. Небольшой пароход беспомощно качался на море, была ясно видна черная и красная окраска его борта, была видна одна труба, мостик. Людей наверху не видел. Вероятно, от страха спрятались вниз. Вот один, другой снаряд с нашего броненосца попал в этот несчастный пароход. Я видел взрывы…»

До сих пор неясно, были ли там враждебные миноносцы, но действительно пострадали лишь мирные английские рыбаки. Один английский рыболовный бот был потоплен, пять повреждено, двое рыбаков были убиты, шесть ранено. Это происшествие, известное как Гулльский инцидент, позднее разбиралось специальной международной комиссией в Гааге с участием свидетелей – нескольких офицеров с эскадры. Пострадавшим рыбакам русское правительство выплатило 65 000 фунтов стерлингов… Досталось и своим: снаряды русской эскадры попали в крейсер «Аврора», и осколки убили матроса и оторвали руку у священника, который вскоре умер.