В Золотой Орде еще во многом придерживались законов, установленных великим Чингиз-ханом, и потому, не являясь потомком Потрясателя вселенной, Мамай не мог объявить себя ханом. Поэтому, по его желанию, ханом стал Абдолла – внук одного из потомков Джучи. Государством правит тот, кому подчиняется войско, а оно было в руках Мамая.

Полный желания добиться своего и зная, что, кто бы ни правил Золотой Ордой, любой хан станет противиться отделению Крыма и Сакистана, Мамай начал искать себе сильных сторонников. Взор его сразу обратился в сторону Литвы, где князем сидел Ольгерд, женатый на его дочери. Желая укрепить связь с орусутскими князьями, Мамай помог нижегородскому князю Дмитрию Константиновичу получить в управление великое княжество Владимирское, отобранное у малолетнего московского князя Дмитрия Ивановича. Исподволь, незаметно стал Мамай готовиться к походу на Сарай-Берке.

Распри в Орде ширились. Булат-Темир, сына Тугана, из потомства Джучи, объединился с булгаро-татарами и захватил верховья Итиля. Тогайбек, из потомства Сибана, подчинил себе мордву и даже осмелился чеканить собственные деньги. Он отправился походом на город Рязань, плативший дань Золотой Орде, но был разбит орусутскими воинами.

Неспокойно было и в Хорезме. Когда шкуру барана тянут со всех сторон, она начинает трещать, и никто не может заранее знать, какая ее часть оторвется. Неспокойно было у лезгин Северного Кавказа, что-то затевало обиженное Московское княжество.

Словно черная пелена закрыла глаза хана Кельдибека – он не желал ничего видеть. Даже у подножья его трона было неспокойно. Эмиры, окружавшие его и постоянно пребывавшие в страхе быть убитыми своим повелителем, разделились. Во главе одной группы оказался Тюре-бий, в другой находились эмиры Хаджи-Тархан, Хаджи-Черкес и Науруз Мухаммед.

Тюре-бий, как и при прежнем хане, был любим и уважаем Кельдибеком. Он научил его стравливать между собой эмиров, но бий забыл, что могилы для всех одинаковы.

Однажды хан позвал Тюре к себе и сказал ему:

– Вчера в моем шатре был Мангили. Он сказал, что это ты учил Бердибека убивать преданнейших эмиров и что если я не избавлюсь от тебя, то скоро стану похожим на прежнего хана.

Этой же ночью Мангили, вышедший по нужде из своей юрты, исчез. Только через несколько дней его случайно нашли далеко от аула в глубоком овраге. У старого бия был сломан позвоночник. Кельдибек велел похоронить Мангили с подобающим ему почетом и над могилой поставить мазар.

Хан был молод, но постоянный страх потерять золотой трон сделал его ум изощренным. Ему нравилось, когда неугодного для него человека убивал кто-нибудь другой, а не он сам. Через несколько дней Кельдибек пригласил в свою ставку горячего и своенравного Софы – сына Жарака, брата Мангили-бия, а затем велел позвать Тюре.

Ничего не подозревавший бий спокойно вошел в ханскую юрту, но когда увидел сидящего здесь Софы, темное лицо его, похожее от старости на днище закопченного казана, покрылось смертельной бледностью, а глаза, как две испуганные мыши, заметались в орбитах. Ответив на приветствия Тюре, хан сказал:

– Софы, я недоволен тобой. Пусть свидетелем нашего разговора будет почтенный аксакал Тюре-бий…

Софы вздрогнул, тело его напряглось. Он хорошо знал, что бывает с тем, кем недоволен Кельдибек.

– Великий хан, я не знаю за собой никакой вины. Ни словом, ни делом я не обидел вас…

Хан медленно покачал головой, пошевелил губами:

– Не мне нанес ты обиду, а своему благодетелю покойному – Мангили-бию. Говорят, ты долго жил подле него, и почтенный старец учил тебя мудрости…

– Я ничего не сделал ему плохого…

Кельдибек вздохнул, на лице его появилось выражение досады.

– Ты его родственник и уже хотя бы поэтому должен уважать дух покойного. Почему ты до сих пор не отомстил за его смерть?

– Я не знаю, кто убил его.

– Убийца сидит напротив тебя, – скучающе сказал хан. – Мангили убил Тюре.

– Великий хан! – в отчаянии крикнул бий, но Кельдибек не дал ему говорить.

– Убийца Тюре, – жестко повторил он. – Это говорю я, хан Золотой Орды. Мангили открыл мне тайну, а я поделился ею с бием, потому что всегда считал его верным и преданным человеком. Он же, думая о своих интересах, приказал джигитам убить достойнейшего человека, почтенного Мангили. – Хан повернулся к Тюре.

– Быть может, я говорю неправду? – высокомерно спросил он.

Бий стоял на коленях, протягивал к Кельдибеку руки, моля о пощаде. Он не мог сказать, что хан лжет, потому что это было бы еще большее преступление, чем убийство Мангили.

– Прости меня, великий хан!..

Но Кельдибек словно не слышал Тюре. Он, не отрываясь, смотрел на Софы:

– Я разрешаю тебе отомстить.

Софы метнулся к бию, рывком схватил его за седую бороду и запрокинул голову. Тускло сверкнул нож…

Хан неподвижно сидел на троне, спокойно наблюдая за происходящим. Софы стоял перед ним в одежде, залитой кровью.