Бату вздрогнул. Зоркие глаза его различили в знойном степном мареве крохотную точку. Он не мог ошибиться. Это возвращался к кургану орел, которого он ждал столько дней. Сердце Бату-хана замерло, потом застучало сильно и быстро. Близился час мести…

– Улакши, – тихо сказал он, – что говорят в Орде о Бараке?

Сын выжидательно посмотрел на отца, но лицо Бату-хана не предвещало гнева.

– Люди говорят, что Барака утащил орел… – Улакши помедлил. – Люди говорят – с Бату-ханом не мог справиться весь мир, и только птица осмелилась принести ему горе…

Бату побледнел. Сердцем он чувствовал, что в Орде все равно знают правду о смерти сына, но верить в это не хотел. Выходит, напрасно велел он убить сто воинов, видевших, как орел утащил Барака, выходит, правильно говорят в народе, что правда – это кинжал и ее не спрячешь в мешке. Вдруг шевельнулась мысль, что смерть сына – это, быть может, возмездие за безвинно пролитую кровь. Мысль эта вспыхнула и тут же погасла, как искра, улетевшая во мрак ночи.

– Дальше… – сказал Бату-хан, чуть повернувшись в сторону Улакши.

– Люди говорят: смерть Барака – это месть Неба за то, что Бату-хан решил нарушить закон своего великого деда.

Бату долго молчал.

– Да, это так… – наконец сказал он.

Глаза Улакши блеснули.

Хан словно не заметил этого.

– Моя вина не в том, что я пожелал жить до тех пор, пока не подрастет Барак и не заменит меня, хотя по праву ханом Золотой Орды должен быть Сартак… Я думал, что безразлично, который из сыновей займет мой трон, лишь бы росла слава Орды и подлунный мир по-прежнему трепетал перед грозным монгольским мечом… И здесь я не ошибся… Моя вина совершенно в ином…

– В чем? – нетерпеливо спросил Улакши.

Бату-хан сделал вид, что не обратил внимания на резкость сына. Времени на обиды и поучения не оставалось. «Будущее принадлежит ему, – подумал хан, – и сыну надо рассказать то, что пригодится завтра. Он не должен повторять ошибки тех, кому пришло время уйти».

– Моя вина в другом… Мы, потомки Чингиз-хана, должны думать о том, чтобы постоянно росло и крепло великое монгольское ханство, созданное нашим дедом. И если хотим, чтобы аруах – дух монголов и дух Чингиз-хана – всегда был с нами, мы не должны сажать на ханский трон сына, рожденного от дочери завоеванной страны. – Бату-хан помолчал. – Хан, вскормленный молоком женщины из побежденной страны, однажды может встать на сторону народа, покоренного его отцом. И если Небо когда-нибудь захочет разрушить Орду, то гибель ее начнется именно с этого… Я знаю это, я вижу это… Моя вина перед духом великого Чингиз-хана состоит в том, что я нарушил его завет и, поддавшись отцовской любви к Бараку, захотел вручить судьбу Золотой Орды сыну, рожденному от дочери врага. Но теперь грозная сила, по имени справедливость, приняв облик черного орла, исправила мою ошибку…

Улакши упрямо наклонил голову.

– Если великий хан считает смерть Барака справедливой, то почему… – он замолчал, боясь отцовского гнева, но все-таки пересилил свой страх и продолжал: – Почему тогда, надев яркие одежды, вы стараетесь привлечь внимание кровожадной птицы?

– Кто сказал, что я защитник справедливости? – Кожа на сморщенном лице Бату натянулась, подобие улыбки тронуло бледные губы. – Если ты хочешь диктовать миру свою волю, ты не должен вспоминать о справедливости. Это недостойно потомка Чингиз-хана. Если хочешь властвовать, то должен помнить, что есть на свете только одна настоящая сила и ее надо беречь в себе и не давать потухнуть, как костру, который согревает твое жилище. Имя этой силы – месть. Человек, не знающий чувства мести, похож на глину, которую легко мять. Ты не должен оставлять что-либо неотомщенным. И не важно, кто твой враг: человек ли, зверь ли, птица… Умение мстить – признак величия и силы…

Улакши облегченно вздохнул:

– Прости отец, если я возвысил голос…

– Мне сейчас все равно, как ты будешь говорить… Я взял тебя сегодня на этот курган для другого.

Улакши весь превратился во внимание.

– Скоро я умру, – безжалостно сказал Бату. – С того дня, как меня не станет, на трон Золотой Орды поднимется твой брат Сартак, тебе же предстоит стать хозяином ханского дома и хранить очаг всей Орды. Сартак сейчас далеко, и я хочу говорить с тобой…

Сын побледнел, отвел глаза в сторону.

– Не говори такое, великий хан…

– Не мучай себя напрасно… – устало сказал Бату-хан. – Всякому своя судьба, и счастье дороже и ближе отца. И тебе тоже… Я хочу дать тебе три наказа, потому что, кто знает, может быть, в один из дней ты тоже станешь хозяином Золотой Орды…

К лицу Улакши прилила кровь.

– Я слушаю, великий хан…

– Ты наверное, знаешь, что рассказал однажды Чингиз-хану острослов по имени Мангутау?

Улакши отрицательно покачал головой.

– Тогда слушай. В давние времена на свете жили два дракона. У одного из них была тысяча голов и один хвост, а у другого – одна голова и тысяча хвостов. Однажды разразилась страшная буря и раньше времени в степь пришла зима. Тысячеголовый дракон хотел забраться в укрытие, но головы заспорили, как следует поступить. Они так и не сумели прийти к согласию, и дракон погиб. Другой, у которого была одна голова, вовремя укрылся от непогоды и спасся, потому что тысяча хвостов подчинилась желанию одной головы. Простой народ подобен тысяче хвостов. И если у него будет одна голова – хан, то никто не сокрушит его и он добьется того, чего пожелает. Потомки же Чингиз-хана подобны тысячеголовому дракону. Если они не сумеют быть едины и затеют распри, то быстро найдут смерть от рук своих врагов. Мой первый тебе наказ: «Сумей сохранить единство всех монгольских родов и потомков великого Чингиз-хана. Только тогда вы будете сильны всегда».

Улакши вдруг быстро потянулся к лежащему рядом луку. Черный орел плавно снижался над курганом.

– Не трогай… – сказал Бату-хан. – Пусть поживет пока… Уж если он прилетел, то знает зачем…

Орел словно услышал слова хана и снова стал набирать высоту.

– Слушай мой второй наказ, – сказал Бату, продолжая следить глазами за птицей. – Дешт-и-Кипчак завоевал мой отец Джучи по велению Чингиз-хана. Дед отдал ему эти земли и разрешил вершить над ними свою власть. У народов Дешт-и-Кипчак есть пословица: «Умен не тот, кто добыл скот, а тот, кто вырастил его». Великое свое ханство Чингиз-хан создал, объединив сто монгольских родов и покорив сорок народов. Мы – его внуки и правнуки, отпрыски знаменитых четырех сыновей-джихангиров: Джучи, Джагатая, Угедэя и Тули, – раздвинули границы великого ханства Каракорум и приумножили славу. Много славных дел совершили мои родственники Менгу, Гуюк, Орду, Арык-Буги, Алгуй, Кайду. Я же перешагнул границы Дешт-и-Кипчак, распространил свою власть на земли орусутов, покорил Северный Кавказ и дошел до столицы мадьяров.