– «Это что за … ?», «Исчадье!», «Чудовище!» – чаще всего так, – заметил кот, сладко зевнув.

– Как к тебе обращаются? – я начала терять терпение. Да что такое, в самом деле! Нельзя просто взять и назвать свое имя?

– Вежливо, учтиво и с колен, – ехидно заметил кот. Ему нравилось играть в эту игру. Хотя, может быть, тут дело в другом. Вдруг он сейчас назовет свое имя, а я поседею от страха?

– Ты точно не демон? – осторожно поинтересовалась я, немного насторожившись.

– Нет, я – просто кот. И твоя мама назвала меня Эдельвейсом, – вздохнул "просто кот".

– Как-как? – переспросила я, останавливаясь. – Ты что? Издеваешься? И ты хотел, чтобы я угадала твое имя? Ты с ума сошел?

– Через месяц она называла меня Дэльвис, Дэлис, Дэль, Дэс, – сладко зевнул кот. – Хотя, какая разница? Я все равно делал вид, что глухой и не отзывался. Мне это имя никогда не нравилось.

– И ты думал, что я догадаюсь? – возмутилась я, покачиваясь от усталости и переживаний.

– Нет, мышка, просто ты целую неделю думала только обо мне и ни о ком больше, – заметил кот, спрыгивая с моего плеча и превращаясь в человека. – Ладно, не будем тратить время на обратную дорогу, тем более, что Энцефалит уже давно сбежал и вернулся в замок.

Через секунду мы были дома.

Глава восьмая. Кошки-мышки

Я проснулась, сладко подтягиваясь. После гнилой соломы проснуться на кровати – одно удовольствие. Тем более, что перед сном я искупалась и наелась до отвала. Фей лежал рядом, обнимая меня. Я его принципиально не обнимала, но возмущаться после увиденного и пережитого не рисковала. Лучше спать с котом, чем со скотом. Нет, мне с одной стороны было немножко приятно, что меня обнимают, а с другой стороны это как-то немного противоречило моей древней привычке спать в гордом одиночестве. Если я обниму его, он подумает, что он мне нравится. А мне бы не хотелось, чтобы он так думал.

– Скажи честно, – очень осторожно заметила я, глядя, как его веки подрагивают. Он нарочно прикинулся спящим, – а спать в обнимку обязательно? Нет, ну если тебе так больше нравится, то обнимай…

– Когда ты была маленькая, мы всегда так спали… В доме было очень холодно, поэтому ночью я залезал к тебе в кроватку и мы с тобой грелись. Здесь тоже холодно. Ты не хочешь мерзнуть, я не хочу мерзнуть… Вот мы и спим в обнимку. Греем друг друга, как когда-то. Исключительно по необходимости, – заметил, чуть приоткрывая глаза, а потом добавил. – Утешай себя этой мыслью.

Я повернулась к нему спиной и перевернула продавленную головой подушку. Мой взгляд уперся в стену. Когтистая рука лежала на моей талии. Я закрыла глаза и уснула. Проснулась я в полдень.

Я слегка дернулась, пытаясь избавиться от наваждения неприятного сна. Снилось мне мое детство. Маленькая Настя упорно выдирает волосы моей кукле, а я сижу рядом, и мне так хочется ее ударить, но я лишь тоскливо смотрю, как моя любимая игрушка превращается в чудовище. Я дергаю маму за подол халата, показывая рукой на Настю. «Юля, возьми лучше книжку почитай!» – отмахивается мама, забираясь с ногами на диван. Но я-то знаю. Стоит мне взять книжку, как тут маленькие ручки потянуться за книжкой. Дверь открылась. Пришел папа. Он взял Настю на руки, подбросил ее пару раз, а потом опустил на пол. Он достал из кармана большой леденец, развернул его и сунул Насте в руку. Та показала конфету мне, хвастаясь и дразнясь, а потом засунула себе в рот. Мне досталась маленькая потертая барбариска, которую я молча положила на пол. Нет! Не хочу об этом вспоминать! Не хочу! Я почувствовала, что в носу противно щекочет, а веки стали такими тяжелыми из-за набежавших внезапно слез. Я стала глубоко дышать, чтобы успокоится. Не хватало еще плакать при коте! Поэтому я и предпочитаю спать одна, чтобы в случае чего наревется в подушку всласть. Я стиснула зубы, стараясь снова задвинуть это воспоминание куда-нибудь на задворки подсознания. Нет, слеза все-таки скатилась. Надеюсь, никто не заметил.

– Мышка, – сладко и коварно заметил Фей, чуть приоткрывая глаза, прижимая меня к себе, – По-моему, между нами что-то есть… И от этого твое сердце будет биться очень-очень часто....

Я замерла в напряжении. Слезы моментально высохли. При мысли об абстрактных, возвышенных и абсолютно неуместных понятиях, я сглотнула. Нижнее веко левого глаза стало ритмично подергиваться.

– Надеюсь, что это – твой хвост? – тихо предположила я самый безобидный вариант.

– Нет! Хвост там, дальше. Это «что-то» очень твердое и.... я бы даже сказал, хм, волшебное… – продолжил крестный тем же сладким голосом, демонстрируя кончик хвоста, выглядывающий из-за спины.

Напряжение сменилось животным ужасом.

– А ты можешь заправить волшебную палочку обратно? – шепотом спросила я. У каждого мужчины должен быть стержень. Правда, у кого-то он – внутренний, а у кого-то – нефритовый.

– Увы, нет. Это – подарок… – продолжил Фей, наслаждаясь моим ужасом.

Ужас медленно перерастал в тихую панику, правда, уже совсем другого рода. Полудохлая мышь? Недобитый голубь? Снулая и дубовая крыса?

– Оно еще теплое? – я скривилась, представляя, как котик воплощает свою мечту «спать вчетвером». Я, он, его будущий завтрак и мой вчерашний ужин. И все на одной подушке.

– А ты потрогай… – предложил крестный с коварной улыбкой.

Мля… Что бы это ни было, я не собираюсь это трогать, щупать и проверять.

– Давай, трогай, не стесняйся! – его голубые глаза смотрели на меня так, что стало понятно, пока не потрогаю – от меня не отстанут!

А руки с мылом после этого мыть не придется? А если я «случайно» это оторву, он не сильно обидится? А если оно еще тепленькое? Я вдохнула, выдохнула, чтобы успокоиться. Моя рука опасливо пошарила под «совместным» одеялом. Его рука вложила мне в руку что-то теплое и тяжелое. Я медленно достала «находку», которое на поверку оказалось невзрачным украшением с черным камнем. За ним тянулась массивная цепочка. И что это? Это – мне?