Шрифт:
Вряд ли полукровка мог справиться с этим минералом.
Нет, если только мать передала бы ему свою кровь, ее бы не хватило для подавления магии кристалла. Доминантный ген отца всегда затмевает женские заслуги.
Значит… и папа был причастен к тем, против кого воет.
Дед? Прадед? Бабка? Кто именно скрыл свое истинное происхождение, прорываясь на самый верх властной верхушки?
Как давно Райтар проник в Ледяные Остроты?
Кто задумал этот план?
И что пошло не так? Если Эйрин воспринимал полуостров и его обитателей как смертельных врагов?
Но… это все былое. Что более важно: если его мать пришла из Райтара, и исчезла после его рождения… не могла ли она вернуться на Родину?
Томас вновь открыл глаза.
– Как Вы себя чувствуете?
– Воды… во рту пересохло.
Сидхант, а теперь Томас был уверен, что именно профессор боевки помогал ему все это время, тут же подал стакан, помогая испить живительной влаги.
Утолив жажду, оборотень обратно упал на подушки.
– Я был прав…
– Отдыхайте. Вам нужно набираться сил.
– А мой отец?
– Он пытался с Вами связаться. Но я сумел убедить лорда Лифанора, что Вы заняты над разгадкой «противоядия» от Унуита. Что, впрочем, недалеко от правды.
Вот теперь кривая гримаса, отдаленно напоминавшая улыбку, посетила лицо шатена.
– Спасибо, геун Варо.
Сидхант сжал его руку и встал с приставленного к кровати кресла.
– Я оставлю Вас ненадолго.
Томас едва заметно кивнул и вновь сомкнул веки.
Гиса… я сделал первый шаг к твоему освобождению. Дождись меня. Пожалуйста, дождись!
Глава восьмая
Элгиссиора выглянула в коридор. Ее появившаяся огненная макушка тут же стала предметом пристального внимания воинов, разбросанных по этажу. Однако ни один райтарец не сдвинулся с места.
Иррьят сдержал свое слово, оставив дверь ее покоев открытой.
Осторожно выйдя в коридор, Гиса притворила за собой дверь.
И куда же направиться сперва?
В библиотеку?
Ответ очевидный и самый разумный.
Да и вновь посмотреть на картину, из-за которой они с Иррьятом вступили в полемику по поводу Истинности, не мешало. Вдруг, если она посвятит изучению полотна больше времени, нежели в прошлый раз, заметит еще различия с тем холстом, что висел в замке Маунтенны?
Однако она не успела завернуть за угол, как наткнулась на девушку. Знакомую райтарку. Ту, что увидела одной из первых, еще пребывая в клетке.
Кажется, ее звали Дагни. Сероглазая блондинка, что бесстрашно задавала вопросы, когда ее подруга нервно оглядывалась на вход в подземелье.
Завидев киоссу, воительница остановилась.
– Что ты здесь делаешь, демоница? – ее взгляд скользнул и по ожерелью, и по новому платью.
– Гуляю? – Элгиссиора помнила, что при райтарках показывать страх нельзя. Особенно зная, что Макс где-то далеко. Он не пришел сегодня утром, и трапезничать Гисе пришлось принесенной слугами едой. Уже не хлеб с сыром и кувшин воды. А, согласно заведенной традиции, рыба с картофелем и вино.
– Твое место в подвале замка, киосса, – Дагни поморщилась.
– Может, выскажете свое мнение лорду Иррьяту? Я вольна совершать променад по его приказу.
Дагни дернулась и тут же сжала кулаки.
– Чем ты смогла околдовать повелителя, рыжая? Он каждый день посещает этот этаж. Чтобы увидеть тебя. Но не нас!
Значит, несмотря на приличное платье и корсет под грудью вместо полупрозрачного газа – собеседница также является одной из гурий?
Но… то, что сказала блондинка… Макс действительно не заходил в свой цветник? Все это время?..
Чувство чего-то невесомого, теплого и приятного, разлилось у девушки внутри.
Он предпочел ее общество другим.
Однако напоминание о комнате, в которой пару недель назад Элгиссиора стала свидетельницей железной воли и бескомпромиссности хозяина полуострова, настроение не подняло.
Тогда де Нергивен наказал, жестоко наказал сразу троих воительниц. Прилюдно унизил их, приказав полностью обнажиться да встать на колени, чтобы получить по десять ударов плетью. Одной не повезло больше остальных, ее спина ощутила касание четырнадцать раз.
Гиса помнила исполосованные, кровавые следы поверх белоснежной кожи. Помнила слезы и мольбу о прощении. И также отлично помнила, как в тот момент, когда просила Максуэла прекратить пытки, осознала, что его действия закономерны.
Именно в тот день она увидела в нем не просто врага, а правителя. Мужчину, вынужденного твердой рукой править Райтаром.
Тогда вместо отвращения киосса узрела за действиями Иррьята защиту. Он гневался на подчиненных, посмевших поднять на пленницу руку.