Экшен никогда не считал Бэби-Джона полезным приобретением для банды. Тони ручался за пацана, указав на то, что большинство из них начали болтаться с «Ракетами» лет в тринадцать-четырнадцать, потому что пацан, который к ним не присоединится, определенно оказывается не с ними и в таком случае ему лучше держаться подальше от улицы. «Но пацаны бывают разные», – подумал Экшен. Бэби-Джон – чертовски удачное прозвище для парня, на которого приходится полагаться там, где размахивают монтировкой, когда бой приобретает серьезный оборот.

Экшен все чаще размышлял, не бросить ли Риффу вызов и самому стать главарем «Ракет». Но если он это сделает и одержит победу, ему придется говорить «Ракетам», что делать, по-настоящему руководить ими. Сейчас же он может спорить по поводу всего, что делается, и заставлять Риффа неустанно доказывать свое лидерство.

Потому что Риффу приходится усердно трудиться над тем, чтобы быть главарем, чтобы «Ракеты» оставались тесной, крепко спаянной бандой и чтобы никакие белые шайки из других кварталов не захотели с ними связываться. Даже ниггеры старались держаться подальше от их района. Поблизости были только пуэрториканцы, с каждым днем их становилось все больше, и если у проклятых копов, мэра и всех прочих не хватало здравого смысла что-то с этим делать, то ими занимались «Ракеты».

Может быть, подумал Экшен, продолжая потирать костяшки пальцев, мэр удосужится вручить им медали. Будет пышная церемония, много речей, море выпивки и телок, а в конце, когда на них повесят медали, вот уж удивят они всех этих лизоблюдов, сказав, куда и как засунуть эти награды!

Дизель встал на ноги из стойки на руках и сказал:

– Сдается мне, это самая скучная ночь, какую я помню. – Он задрал голову посмотреть на звезды, а потом перевел взгляд на уличные фонари и добавил: – Никакого вдохновения. И не так сильно устал, чтобы улечься где-нибудь и заснуть. Хотите в кино на всю ночь?

– Заткнись! – ответил Рифф. – Прогуляемся и посмотрим, как пойдет. Ты… и ты. – Он показал на Рупора и Тигра. – Держите ухо востро на случай неприятностей.

Рифф расправил плечи, сунул большие пальцы за тяжелую армейскую пряжку на ремне и двинулся, печатая шаги нарочито негнущимися ногами и устремив взгляд куда-то вдаль. Любой встречный уберется с его пути, потому что это их территория.

«Ракеты» за его спиной шли по двое и по трое. Бэби-Джон шел так близко к Риффу, насколько осмеливался, подражая ему настолько, насколько осмеливался, и надеясь, что никто, особенно Рифф, не заметит, что он тоже засунул большие пальцы за пряжку ремня. Теперь Экшен, А-Раб, Деляга, Снежок и Ги-Тар тоже расхаживали в такой же манере. Этим они всем давали понять, что «Ракеты» вышли на охоту и готовы сразиться с любым по любому поводу и где угодно, прямо сейчас.

Внешним видом, манерами и решительностью «Ракеты» ничем не отличались от тысяч других банд, которые бродили по городским районам, и страшнее всего было то, что им некуда было направить свою ненависть. Взглядом, словом и делом – даже мыслью – они ненавидели всё и всех на своем пути. Они бесцельно слонялись по городу, настроенные на разрушение. Ничто не было в безопасности, потому что все и всё были их врагами. Со злобностью слепых, неразумных зверей «Ракеты» набрасывались на всё, что попадалось им на пути.

Их жертвой или мишенью мог стать мужчина, с которым они дружески болтали вчера; парень или девушка, с которыми они шутили минуту назад; владелец магазина, который всегда давал им в кредит; пустое здание с еще не разбитыми окнами. Настроенные на слепое уничтожение, неспособные ценить людей и правила, они разрушали, а когда разрушать было нечего, набрасывались друг на друга.

Так город стал полем битвы из тысячи улиц, десяти тысяч домов, крыш, подвалов и переулков. В городе стало небезопасно; люди жили в ужасе.

До тех пор, пока не приехали пуэрториканцы. Тогда у банд появились цель и мишень, и город стал безопаснее для всех, кроме пуэрториканцев. Они пришли без приглашения, поэтому какие бы беды на них ни обрушились – пусть пеняют на себя.

Некоторые трезвомыслящие жители задавались вопросом, что было бы, если бы пуэрториканцы сбежали или их выгнали из города? Но лучше не копать слишком глубоко и не заглядывать слишком далеко. Как бы то ни было, банды объявили войну пуэрториканцам, и пуэрториканцы ответили тем же. Оптимисты полагали, что они могут уничтожить друг друга, и с этой радужной надеждой на будущее город продолжал вести дела, как обычно, – и умирать.

Вечер выдался теплым. Люди, сидящие у окон и на верандах, видели «Ракет», но окликали ребят только те, кто открыто одобрял их деятельность. Те, кто не отворачивался и не прятался за газетами или носовыми платками, потому что «Ракеты» несли проблемы. А проблем в этом переполненном квартале и так больше, чем воздуха, света и надежды. Так зачем искать новые?

На других улицах были другие банды, которые поздно просыпались, начинали шевелиться после полудня, словно коты на охоте, полностью оживали ночью и шли бродить по подвалам, переулкам, крышам и улицам переполненного и загнивающего Вест-Сайда на Манхэттене.