– Не так грубо, офицер, мне может понравиться, – веселился Паша, наблюдая за тем, как растет мужская злость и истерика.

– Как вы оба за*бали. Влезли в нашу жизнь.

– В вашу? – поднял брови Паша. Незаметно от Данилы протянул руку и коснулся его члена. Оказалось, что он тверд как скала.

– Ну ты больной, – отпрянул Данила и протянул руку. – Дай телефон, пока я твои яйца не тронул. И поверь, приятно тебе не будет.

Паша усмехнулся, взглянул на стояк и все-таки достал телефон.

– Заметь, стояк не у меня. Если тебя возбуждает гнев, я готов потерпеть твои крики в более приватной обстановке, – оскалился Паша, словно выдал шутку века и откровенно заржал, когда Данила целую минуту пытался включить в конец разряженный телефон.

– Издеваешься, педик?

– Предлагаю, – улыбнулся Паша. – Твой Макарушка найдет, чем заняться, так может быть тебе ему отомстить. Со мной, например.

– Не понял, – дернул головой Данила и посмотрел на Пашу внимательнее. – Что за хрень ты несешь? Хочешь сдохнуть в луже собственной крови?

– Я бы предпочел иные жидкости. Да ладно, Дань. Макар натурал. Такой натурал, что зубы сводит. Он даже чувств твоих не заметит.

– Если ты… – буквально зашипел Данил и коснулся телефоном кадыка парня, на что тот поднял руки. Не страх заставил его – опасение. Все-таки Данил сидел в тюрьме и умение убивать подручными средствами может быть отточено до совершенства. – Если ты кому-то где-то ляпнешь.

– Данил, мне насрать, мне нужен только твой член. Что там у тебя в душе и сердце творится мне… наплевать.

Тот замолчал, телефон убрал и отвернулся.

– Нужен телефон вызвать такси, – буркнул Данил после некоторой паузы, в течение которой дал себе время принять решение. Стал спускаться по лестнице. Паша за ним.

– К Макарушке поедем? – полюбопытствовал он, но наткнулся на вымученный, тяжелый взгляд человека, принявшего самое тяжелое решение в своей жизни.

– Ко мне.

Паша улыбнулся, как стоваттная лампочка, быстро нашел у кого спросить телефон и вот уже через пол часа заходил в небольшую темную, но по-современному обставленную квартиру.

– В душ или выпьем? – бросил Данила ключи в прихожей, и смотрел, как с интересом оглядывается Паша.

Он бесил его до жути, вспарывал кожу там, где, казалось, она давно заросла. Но его упорность, настойчивость и смелость не могли не подкупать. А где-то даже восхищать. А уж если вспомнить, как глубоко парень умеет брать в глотку, то тело сводит судорогой и неумным желанием испытать все вновь. И вновь. И вновь.

Паша закончил осмотр, внимательно взглянул на Данилу.

– Я бы от пива не отказался.

– Тогда давай сам, а я в душ.

Данила знал, что долго один там не останется, мылся не спеша, и в какой-то момент обнаружил, что его тело облизывают взглядом.

Член тут же дернулся, а по телу разлилось приятное тепло.

Паша в своей белой с принтом какой-то группы футболке прислонился к косяку и сделал глоток пива.

– Так и будешь там стоять или член показать боишься? – съязвил Данил и начал демонстративно намыливать стоящий колом х*р. Почему он встал, Данил перестал задумываться. Он вообще решил в данной ситуации с этим человеком меньше думать. Чувствовать ему нравилось гораздо больше.

Паша набрал в рот пива, отставил бутылку и принялся стягивать с себя футболку. Даниле даже захотелось присвистнуть насколько вылепленными мышцы пресса он там увидел.

Но спрашивать не стал, смотрел дальше. На серые боксеры, из которых, покачиваясь, появился член.

Паша стянул носки и залез в очень большую ванную, встав на одном уровне с Данилой.

На него сразу брызнула вода и он вздрогнул, но взгляда не отвел и так не проглотил пиво.

Данила мог бы сейчас рявкнуть, что все эти п*дорские штуки не для него, но замолчал и присел на бортик, чтобы наблюдать, что затеял Паша.

Там на улице он казался бледной пугливой копией мужика, здесь Данила видел, что в нем от мужика даже больше, чем у многих перекаченных парней.

Он подошел близко. По телу Данилы змеей прошел легкий холодок, словно кто-то впустил поток воздуха в ванную.

Паша встал ровно напротив, протянул руку и коснулся упругих узких губ кончиками пальцев. Нажал, попросил жестом открыть рот, и Данила не стал противиться.

Казалось, тело и чувства уже не здесь. Он не здесь и происходит это не с ним.