В последнее время Рубашкин печатался, где только мог, и даже стал внештатным корреспондентом трех центральных изданий, в том числе профсоюзной газеты "Труд". Начальник ее Ленинградского корпункта Петя Котов хорошо относился к Рубашкину и очень помогал. Уезжая в командировку, он, видимо, дал редакции рубашкинский телефон, и завтра в двенадцать надо было придти в Смольный на встречу Гидаспова с журналистами.

– Толковая у меня жена, - сказал Петр, прочитав записку.

– Только муж - бестолочь, - скривилась Катя.
– Работу бросил, болтаешься, черт знает где, и черт знает с кем. Денег не дождешься, и, если бы не папа…

– Давай съездим в гости к Ире, которая биологии учит, - прервал ее Рубашкин.

– Не учит, а преподает, - поправила Катя, но все же пошла звонить. Поговорив, удивилась: "Ее Ваня сказал, что еще сегодня тебя ждал. Какие у тебя с ним дела? Он же горький пьяница! И как в милиции таких держат?"

– Ты все время говоришь, что мы никуда не ходим, никого не видим, что подруги обижаются, - возразил Петр, еще в поезде решив ничего не рассказывать жене.
– А Ваня - нормальный мужик, я, может быть, о нем статью напишу.

– Для тебя любой, кто бутылку заглотит - нормальный, - огрызнулась Катя, но было заметно, что она не сердится.

– Пойдем спать, мне завтра в Обком с утра, - Петр почувствовал усталость, глаза слипались.

– В десять часов спать? Я лучше телевизор посмотрю!

Выключив свет и укрывшись еще не согревшимся одеялом, Петр заставил себя не думать о случившимся. "Если пригласили в Обком, значит сегодня не придут, а после образуется", - успокаивая себя, подумал он и вскоре уснул.

За ночь выстудилось ниже двадцати пяти градусов. Низкое бордовое солнце едва просеивалось сквозь колющую морозом мглу, клубы дымного пара выталкивались из закоптелых труб и стлались над стылым городом. От остановки на углу Суворовского до входа в Смольный было с полкилометра, но Рубашкин едва отдышался в теплом холле, где уже толпились озябшие журналисты. Со многими Петр уже встречался раньше, хотя до сих пор смущался - ему было неловко среди знаменитых.

– А ты сегодня кого представляешь?
– заметив Рубашкина, спросил Юра Трефилов из "Ленправды".

– Сегодня - от "Труда", - пожимая руку желчному Сергею Краюхину, ответил Рубашкин.

– Отмечайтесь по списку, товарищи, - повторял невысокий полный мужчина в финском костюме и аккуратной голубой рубашке.

– Сам Волконицкий отмечает!
– сказал Краюхин.
– Что-то еще будет!

– Попрошу не растягиваться, двигаемся организованно, - крикнул тот и все двинулись мимо постовых внутрь.

Поднялись на третий этаж и разместились в большом зале напротив лестницы за маленькими столами, расставленными в шахматном порядке.

Ждали минут пятнадцать, некоторые тихо переговаривались. Тем временем Рубашкин переписал фамилии с табличек, стоявших на полукруглом столе напротив: Воронцов А.В., зав. идеологическим отделом, Волконицкий Н.В., зав. сектором, Кузин О.С., зам. зав. идеологическим отделом.

"Этот как сюда попал?" - удивился Рубашкин, разглядев в дальнем конце фамилию Котова. Это был человек из прошлой жизни, которую за минувшие полгода Петр почти забыл, слишком много изменилось после ухода из Объединения.

– Как-то там Боря со своими ракетами, надо бы позвонить, - вдруг вспомнил он Горлова.

Задумавшись, он не заметил, как из открывшейся в углу маленькой двери стали выходить люди, первым - Гидаспов. Все встали, Петр замешкался, вставать перед ЭТИМИ не хотелось, но он все же поднялся.

"Черт с ними, не переломлюсь!" - оправдывая себя, подумал Рубашкин.

Гидаспов сел в центре, и, отодвинув стоявшую перед ним чужую табличку, сразу взял микрофон. Он заговорил уверенно и с напором:

– Уважаемые товарищи! Мы попросили Вас собраться, прежде всего, для того, чтобы в кругу единомышленников откровенно поговорить об острых проблемах и вместе порешать, как лучше донести до каждого советского человека живое слово нашей партии, дать решительный бой клеветникам и двурушникам.

Я вспоминаю страстный призыв народного депутата СССР профессора Денисова, прозвучавший на последнем партактиве и обращенный ко всем честным и преданным нашему общему делу коммунистам - нужно стать радикальнее радикалов!