Вчера Ваши волосы заставили меня продаться дьяволу, поскольку я не мог отдаться Вам. Бог мой, как милы ваши записки, Ваша и Катиш, сколько в них хорошего вкуса. Я, конечно, прав, но все же я браню себя за то, что вижу Вас такой, какой вижу. Выражение «любить до безумия» было придумано для меня.

Прикажите подать лошадей в половине седьмого, дражайшая княгиня.

Любовный вздор на время прекращен по причине своего рода усталости, выказанной Вами с приятностью по его получении. Есть только одно средство исцелиться, и то, что Вы послали мне, дабы доставить мне радость, повергает меня в страх. Мои недуги меня вовсе не мучают. Вы не услышите меня как томного влюбленного, который говорит с Вами о своей несчастной любви. Оставьте у себя Вашу склянку и заберите у меня подаренный Вами любовный напиток, дражайшая, прекрасная, божественная и невыносимая, которую я устыжаю и обожаю.

«Она гордая, но честная», – говорит Фрипорт о Линдане. «Она часто отказывается от ужина… по причине здоровья», – говорит Полли 566 . Полагаю, Вы и впрямь такая, но надеюсь, что нынче голод выгонит волка из леса и благодаря сему мы будем лицезреть Вас на два с половиной часа дольше.

Если бы Вы были женщиной из плоти и крови, Вас тронул бы сей счет до минуты. Я похож на иудеев, бросивших своего Бога ради идола. Мой идол – Вы, и Вам известно, из чего идолы сделаны. Статуя красива. Я доволен скульптором. Но вот беда. Ее выражение лица не дает к ней приблизиться. Страшно услышать ужасное пророчество. Если бы Вы были только статуей, Вас можно было вертеть, как угодно. И держу пари, что я бы смог Вас полюбить.

Порой, дабы остудить кипящую кровь и утишить буйство чувств, надо уйти от Вас, как вчера, и подумать, не веря в это, что, раз нам было хорошо вместе, стало быть, мы живем, как муж и жена.

К примеру, я был вполне счастлив вчера провести рядом с Вами девять часов кряду. Вам-то это все равно, бездушное тело и бестелесная душа. Кристина велит осведомиться у Вас, не желаете ли Вы прогуляться. Страх остаться без Вас победит мой страх, когда я буду в карете.

Отвечайте поскорее и по оплошности (ибо, как Вы говорите, она не доказывает любви) напишите: да, прогуляемся, люблю тебя.

Порой за вас ходатайствует передо мной Ваше лицо. Порой – Ваш ум. Ваше письмецо, к примеру, – очаровательно. Довожу все же до Вашего сведения, что Лобковиц, когда после ужина она уединяется со своим мужем 569 в амбразуре окна, Вас намного превосходит.

Отчего у Вас не курносый носик? Обладатель черного портфеля пролез бы в окно, и меня бы уже любили или ненавидели.

Ужасно то, что нет ни того, ни другого. Как можно притязать на благоразумие и отправляться гулять по такой погоде?

Ваше сердце похоже на гору Теплице, какой она видится нынче. Гору, покрытую снегом.

Вы, должно быть, не так понятливы, чтобы поверить, что кого-то любят больше, чем Вас? Условимся покамест, что невозможно, чтобы Вы в это поверили. Сей господин и я не сказали ничего, достойного внимания. Мне захотелось потешиться и над Вами, и над ним и посмотреть, станете ли Вы ревновать или останетесь уверенной в себе. Мне немного досадно, что мои обхождения не принесли большего. Отлично видно, что это человек из другого мира. Довлеет Вам быть человеком мира сего, коего я люблю более всех.

Приходите как можно раньше.

Я обещал Кристине быть нынче добрым отцом. Но я поспешу навстречу любви и дружбе, как только вырвусь из рук брадобрея.

Отчего Вы нынче лишаете омовения столько прелестей? Если к Вам придут с визитом, пришлите мне срочно, дражайшая княгиня, жителя полей 573 . Вы заставите меня носиться по ним, дабы Вам понравиться: если бы я его искал, Вы бы меня туда отправили.