– Что случилось с телом?

– Величайшая загадка. Да, в полиции надеялись, что Вик проговорится инспектору Сатклиффу, но он ни тогда ничего не рассказал, ни сейчас. Полагаю, теперь мы уже никогда не узнаем. Бедняга Фрэнк, да?

Я кивнул, не зная точно, что стало с Фрэнком Муром. Но с ним нам еще предстояло поговорить.

– В прошлом Вика было что-нибудь подобное? – спросил я.

– Судимостей – нет, но, учитывая его образ жизни, трудно сказать наверняка.

– Нелюдим-одиночка? – уточнила Наоми.

Блейк кивнул:

– А после случившегося никто не горел желанием признавать знакомство с ним. По работе он много разъезжал. Занимался очисткой от асбеста, но в качестве внештатного подрядчика. Идеальная работа для того, чтобы вести кочевую, уединенную жизнь. Такой он, похоже, и хотел, пока не увидел Лиззи Мур. Я опросил работников из его шарашки, но толку от них было мало. Спокойный, неразговорчивый…

– И никто не высказал предположения, что он уже убивал раньше?

– Лично я никогда не сбрасывал со счетов эту вероятность. В этой местности было несколько нераскрытых преступлений, связанных с пропажей людей, девочек похожей внешности, но мы так и не смогли установить, имеет он к ним отношение или нет. Он все время переезжал, и в его жизни было очень мало людей.

– А родственники?

– Единственный ребенок, родители умерли. Правда, есть еще бывшая жена…

Я посмотрел на него, а Наоми перестала записывать.

– Бывшая жена? – переспросили мы хором.

– Были женаты менее года, развелись до убийства. Больше сказать нечего. Возможно, у меня где-то сохранился ее номер.

– Было бы очень кстати.

– Вы сказали, что Фрэнк Мур совершенно обезумел из-за случившегося, – напомнила Наоми.

– Впоследствии он взял себя в руки. Кстати, не далее как утром я с ним беседовал, мы вместе занимаемся благотворительностью.

– Можно поинтересоваться, о чем был разговор? – продолжала Наоми.

– Вам интересно, был ли он счастлив узнать, что Мартина Вика заживо кремировали? Как и всякий, кто считает себя человеком…

– Его контактные данные нам тоже понадобятся.

– Разумеется. Сходите сегодня на его выступление. Полагаю, оно состоится, несмотря ни на что.

– Выступление? – переспросил я.

– Мотивационная речь. Так это, кажется, называется. Он ведет семинары по выживанию. Как вернуться к более-менее нормальной жизни после личной трагедии. Впечатляющая работа! Вот уж где охренительная сила воли, иначе и не скажешь.

Наоми сделала себе пометку.

– Вы связывались или переписывались с Виком после того, как его осудили?

Блейк помотал головой:

– Издатель предложил провести с ним интервью для книги, представить его версию событий, но я отказался. К тому же, как я уже упоминал, он был не особо разговорчив. Да еще вся эта история с отказом от подписанных показаний.

– Вы ему верили хотя бы ненадолго? – спросила Наоми.

– В чем именно?

– Что он не помнил, как совершал преступление…

Блейк ненадолго задумался, потом повернулся ко мне:

– Вы же его видели, Уэйтс. Что думаете?

– Что-то определенно выпало у него из памяти.

– Я пришел к такому же выводу, – сказал Блейк. – Он долго не подписывал признание, твердил про лунатизм, но в конце концов подписал.

Я не хотел говорить, что последние слова Вика звучали как настойчивый отказ от признания, но в то же время мне хотелось немного надавить на Блейка.

– Так вы никогда не сомневались в том, что он виновен?

– Я бы сформулировал это по-другому. Порой не совсем получалось воспринимать его как преступника. Он отмалчивался, и приходилось удерживаться от того, чтобы не приписывать ему чувства и действия. Большие черные глаза, полное отсутствие эмоций… Нетрудно было что-нибудь за него додумать. Приходилось помнить, что мы, возможно, сами наполняем его содержимым, как пустой сосуд. Многие ненавидели его с самого начала.

– Да, непросто вам приходилось.

Блейк кивнул:

– Особенно потому, что я все же следовал интуиции, а она буквально кричала о том, что Вик виновен. И все улики говорили об этом. Мы ведь все время неосознанно собираем доказательства. Называем это интуицией, но на самом деле наше подсознание приходит к логическому заключению раньше, чем сомневающееся сознание. Так что мой совет – доверяйте своему чутью.

– С чего бы вы начали поиски? – спросил я.

– Убийцы Вика? Самым очевидным мотивом представляется месть, но, как и во время езды на автомобиле, правила движения заставляют притормаживать. Начинаешь подвергать сомнению свои выводы, потому что мозг ищет логику. Зачем заодно с преступником убивать невиновного полицейского? И поджигать еще одного? – Блейк посмотрел на меня, потом на Наоми. – Не ищите в этом деле логики. Не то спать не сможете. Убийцы действуют иррационально, исключение – профессиональные киллеры. Здесь кто-то просто не мог поступить иначе. Такого человека и нужно искать.