Лишь спустя полтора года, когда скандальная тема была уже изрядно подзабыта общественностью, 27 сентября 1976 г. в земельном суде в Карлсруэ начался процесс по делу Отта, Хайлинга и Фетцнера. Главный пункт обвинения – фальшивомонетничество в соответствии с § 146 уголовного кодекса, а также обман покупателя в корыстных целях.

Последнее обвинение выдвигалось против Хайлинга и Фетцнера, производивших незаконную чеканку монет, ранее выпускавшихся в строго ограниченных количествах. Директору Отту вменялось в вину укрывательство преступления, а также ряд неправомерных служебных действий, которые, однако, подлежали рассмотрению не в судебном, а в административном порядке.

На допросах публика ознакомилась с деталями биографий обвиняемых.

Вилли Отту было 62 года. С 1961 года он возглавлял монетное предприятие в Карлсруэ. По уровню своего месячного оклада он приравнивался к высшим правительственным чиновникам. По образованию – инженер-машиностроитель. В силу этих «очевидных причин» он был не вполне в курсе всех предписаний, регулирующих деятельность монетного предприятия.

40-летний Клаус Фетцнер, плотник по образованию, с 1957 года работавший в Государственной монете, тоже мог сослаться на свою правовую неосведомлённость. Он получил высокую квалификацию в монетном деле и был признанным мастером. Фетцнер мог делать самостоятельно каждую порученную ему работу. Полученный заказ, в том; числе и изготовление медалей и «зеркальных» монет (полировались до зеркального блеска и специально выпускались для коллекционеров), он выполнял самым тщательным образом. Фетцнер пользовался безграничным доверием, ему даже поручили наблюдание за одним из четырех имеющихся на предприятии помещений особого хранения.

Уже в январе 1975 года в качестве главного обвиняемого пресса рассматривала 61-летнего Стефана Хайлинга. По образованию он был учителем, но с 1948 года начал работать на монетном дворе в Карлсруэ. Стефан начинал неквалифицированным рабочим, потом стал служащим, постепенно поднимаясь по чиновничьей лестнице, дослужившись в конце концов до поста заместителя директора. Хайлинг занимался оперативным руководством производства.

Прокурор предполагал, что хотя бы он знает соответствующие юридические предписания и инструкции. Но, увы. Незнание законов, а тем более ценности, которую продукция предприятия представляла для коллекционеров, было основным мотивом защиты подсудимых.

Для того чтобы суд мог разобраться в механизме преступления, первыми слово получили эксперты. Из их показаний следовало, что монетный двор сам по себе не имел никакого права осуществлять чеканку или дочеканку денег или медалей.

Для этого необходимо было получить указания федерального министерства финансов, в котором существовало соответствующее подразделение, занимавшееся выдачей соответствующих заказов на чеканку. Контроль за выдачей заказов и их исполнением в этом подразделении министерства находился в руках двух человек: д-ра Вальтера Хаака (58 лет) и Роберта Термера (62 года).

Это было известно Хайлингу и Отту. Отт заявил даже, что видел в д-ре Хааке своего шефа. Не исключено, что это заявление должно было лишь подчеркнуть неосведомлённость Отта в юридических вопросах.

Вальтер Хаак был страстным коллекционером памятных монет, по крайней мере до 1973 года, когда к нему пришёл один из его коллег и предложил купить свою коллекцию западногерманских монет. Хаак приобрёл коллекцию и одновременно получил список недостающих монет. Этот список сыграл не последнюю роль в разразившемся вскоре скандале. Во всяком случае Хаак передал список своему старому знакомому Отиу с просьбой просмотреть его.

Директор монетного двора обещал узнать, «не осталось ли чего» на его предприятии. Ничего не осталось. Или, точнее говоря, господин директор забыл о таинственной коробке, содержание которой превратило мелкие служебные просчёты в громкий скандал. Но господин директор «забыл» о коробке точно так же, как и никто из вышестоящей инстанции не вспомнил о том, делался ли заказ на производство того, что в ней хранилось. В коробку мы ещё заглянем.

Для того чтобы добиться благосклонности вышестоящих или сохранить её, кое-кто совершает такие поступки, которые, по его же недавнему мнению, мог совершить только кто-то другой. Девиз: должно было быть сделано. Отт поручил Фетцнеру отполировать требуемые монеты. Фетцнер, оставаясь пока невиновным, выполняет указания шефа. Между тем само это указание было явным нарушением закона. Прежние заказы федерального министерства финансов были давно выполнены, соответствующие расчёты произведены.

Когда несколько недель спустя Хаак и Термер снова оказываются на монетном дворе в Карлсруэ, Отт вручает своему куратору 14 недостающих по списку монет по их номинальной стоимости – за 13,86 марок. Неужели эксперт, к тому же нумизмат в узкой области (коллекционирование монет, выпускаемых в ФРГ), действительно не представлял реальную ценность «купленных» им монет? Так утверждает Хаак. Но в его же отделе имелся каталог «Йегер». Хаак этого не отрицает, но говорит, что он использовался только для получения справок о том, сколько было выпущено тех или иных монет.

Где нет доказательств, там лучший прокурор не сможет опровергнуть наигранную неосведомлённость. Среди монет, приобретённых Хааком за 13 марок 86 пфеннигов, была уже упомянутая «двушка», а также монета в 50 пфеннигов, выпускавшаяся в 1950 году, на которой выгравирована надпись: «Банк германских земель». Эти монеты в кругах коллекционеров оценивались в 1800 и 340 марок соответственно. По словам Хаака, Отт утверждал, что эти монеты остались от выполненного заказа Музея денег федерального банка. Снова большой вопросительный знак. Что это за «остатки»?