– Это код, – прошептал я.

Только вот что это за код мне не сказали. Боже, и почему я в это ввязался?! Эти воспоминания почему-то приходить не хотели. Осознав, что я оказался здесь не случайно, мне стало немного страшно. Возникло ощущение, что за мной следят. Я огляделся, естественно, никого не было.

Надеясь на новые улики, я разделся догола и осмотрел себя целиком. Пытаясь добраться до спины, я чуть не свернул себе шею, но так ничего и не увидел. Но на ощупь там было гладко.

На бедре, где, по моему мнению, не самое уместное положение для тату на мужском теле, значилось «Вера + Илья = Николай». Тьфу ты! Татуировка тоже была далеко не мужественной. Хорошо хоть не на пояснице и не обвел красным сердечком. Не знаю, зачем я сделал это тату, одно ясно, я – Илья, Ник – это сынок, а Вера – его мать.

Произнеся все это вслух (согласен, странно, но помогает), я увидел, как наяву, красивую девушку. Она смеялась, нависая надо мной, ее темные волосы щекотали лицо.

Увидел пухлого мальчугана, прыгающего на кровати.

Я невольно улыбнулся.

И тут издалека послышался шум, кто-то приближался. Сначала я подумал, что зверь: волк или медведь. Совсем не хотелось бы встречаться с ними. Но потом услышал голоса. Первая реакция – радость, люди, наконец! Но вспомнив о своей непонятной миссии, я решил повременить и не бросаться им на шею. Собрал вещи и прямо как был, голышом, спрятался в единственное доступное убежище – за куст. Я скрючился и замер, старался даже не дышать. Тихое журчание ручейка не могло бы заглушить шума, если б я попытался взобраться наверх. Судя по голосам, людей было двое. Оба мужчины. Они приближались.

– Он где-то здесь! – сказал один.

– Найдем, не дрейфь, – ответил второй.

Они точно говорили обо мне. Мое сердце ушло в пятки: футболка так и осталась висеть на кусте.

3.Тарабарщина

Мне было страшно. Они ищут меня. Они начнут пытать меня! И я никогда не вернусь к жене и сыну, которых даже не помню толком.

– И где ж ты слов таких нахватался, Иван? – сказал первый голос. Теперь явно слышался деревенский акцент.

– Прости, батюшка.

Батюшка?! Священники что ли? От любопытства я чуть не выполз из убежища, но сдержался.

– Смотри-ка, чего это там. Бесовская одежа, не иначе.

Ну все! Заметили! Я сжался еще больше, будто так мог стать невидимкой. Один из них подошел ближе. Куст затрясся, сообщая мне, что футболки на нем больше нет.

– И чего это?

– Оже кто крамолу какую задумал? – испуганно произнес тот.

Чего?! «Крамолу»? Что за слова вообще? Чудики! Походу оставлять меня в покое эти двое не собирались, к тому же я заключил, что они вполне безобидные. Я встал. Куст прикрывал меня по пояс. Они вздрогнули. Воспользовавшись заминкой, я сумел рассмотреть их. На них были простые холщовые рубахи, перевязанные веревкой, и бесформенные штаны. С глубоким облегчением я обнаружил, что оружия при них не было.

– Елико ты будешь? – сказал сгорбленный старик с белой бородой до пояса.

– Чего буду? – я непонимающе уставился на него.

– Отнуду грядешь? – второй чудик, тот, что помоложе, пытался расшифровать вопрос, но только запутал меня еще сильнее. Я непонимающе хлопал глазами.

– Любо заточный? – обратился молодой к старику. Тот пожал плечами.

Они перемолвились еще парой фраз, из которых я разобрал только отдельные слова «дом» и «бдить». Затем старик направился туда, откуда пришел. А молодой жестами позвал меня за собой, бросив футболку обратно на куст. Я быстро натянул джинсы, завязал кроссовки. Олимпийку надевать не стал, футболка была еще влажная, не хотелось намочить еще и кофту.

Старик ушел уже довольно далеко, скрывшись за поворотом оврага. Молодой ждал меня в зоне видимости. Когда я был готов, он снова помахал руками и заторопился вслед за отцом. Я пошел за ними. А какой еще у меня выход? Мы шли вдоль ручья долго, так долго, что нога снова начала ныть, я хромал. Ручеек постепенно становился шире, вода в нем бежала все веселей. Несколько раз я пытался завязать беседу.

– Иван? – спросил я его. – А я – Илья!

Тот смерил меня неприязненным взглядом и ничего не ответил. Во второй раз, когда нога уже отказывалась меня слушаться, я спросил, далеко ли осталось. Молодой только покачал головой, даже не повернувшись. Я не мог с уверенностью сказать, действительно ли это был ответ на мой вопрос, у него тик такой или он просто отмахнулся от комаров, обитающих здесь в изобилии. Смеркалось. Очень не хотелось бы снова заночевать на дереве. И как только я снова отрыл рот, чтобы потребовать ответов, склоны оврага резко расступились, и мы оказались на широкой поляне, окруженной плотной стеной деревьев. Молодой встал как вкопанный и жестом велел мне остановиться. Здесь стояли три небольших строения из бревен и плохо обработанных досок. Я невольно улыбнулся. За простыми заборами стоял скот, несколько коров, свиньи. Куры гуляли сами по себе. Где-то слышалось ржание коня. Через полянку под деревья убегал уже не тонкий ручеек, а поток, имеющий право зваться небольшой речушкой.

Возле строений я заметил несколько человек. Среди них был и старик. Он жестикулировал, указывая на меня. Когда все скрылись, молодой перешел ручеек по перекинутым через него шатким доскам и направился к крайнему, более или менее похожему на дом строению. Я направился за ним, надев по пути олимпийку, чтоб прикрыть тату, для перестраховки. С виду божьи одуванчики, но кто их знает?!

Вблизи «дом» выглядел еще отвратительней. У нас сараи бывают приличнее. Неужели они здесь постоянно живут? Доски почернели и кое-где подгнили. В щели между ними могла пролезть целая рука. Я задался вопросом, почему бы им не построить нормальный сруб, благо халявного материала вокруг достаточно. Но не успел как следует подумать. Молодой вошел внутрь, позвал меня за собой.