– Ну ты и голова! – зааплодировали капустинцы.

Да и хитровцам понравилось. И впрямь по чепушильнику в каждой передаче, чуть не захлебываясь от восторга, говоруны славили новые изобретения, а главное – не врали: дескать, такая-то и такая-то механизма будет внедрена и (о, чудо и счастье!) освободит от рабочих рук в таком-то количестве, а если такая-то и такая-то, то в еще большем количестве, а мозги из проводов чуть ли не всех освободят от тяжелого труда, при этом, конечно же, ни слова о том, а куда и в какие края свободным и освобожденным от тяжелого труда податься.

Но простаковцы в накрученной общей эйфории радовались, как дети, новаторским разработкам, чуть даже не приплясывали в квартирках. Вот какова сила Чепушиловидения! Им «конец» подготавливают, а они, как деревянные солдатики Урфин Джюса, радуются при виде огня, который сжигает их самих. Такие вот ширмы просторные, прячься, места хватит всем: и хитровцам, и капустинцам.

Конечно, можно еще долго описывать жизнь земляничников: и про то, как в Капустинке, на заброшенной, старой мельнице стоял какой-то станок печатный и его хозяин, Блеф Банкин, якобы дружен с нечистой. И про то, как хитровцы боялись истории, а особенно той ее части, где описывалось восстание рабов, и всячески затирали этот период, пробираясь по ночам в общую, земляникинскую библиотеку и орудуя там ластиками – резинками в кромешной тьме, так, чтобы никто не увидел, и про то, как простаковцы, когда-то гордые и решительные, вдруг, не без помощи двух других райончиков, превратились в наивных, доверчивых телят, которых готовят на заклание, а они даже этого не осознают. И про то, что в общем и целом жизнь стала какой-то безрадостной и неправильной, скорее всего оттого, что души погибших в том восстании за свободу Земляникино потеряли покой от предательства их жертвенности нынешними обитателями, но это совсем другие истории, уверен, кто-то их знает, а кто не знает, обязательно узнает.

Ученые ставят эксперимент: у нескольких жителей планеты стирают временно память, но оставляют национальную идентификацию на генном уровне и отправляют на необитаемый остров с целью применения идентификации в условиях самовыживания.

На необитаемом острове, ласково омываемом водами наитишайшего мирового океана, под мерный, легкий плеск волн, спали в разных местах несколько мужчин разных национальностей. Упавший с пальмы банан попал прямо одному из них по голове.

– Что это? – проснулся мужчина, недоуменно подняв банан с песка и оглядываясь вокруг.

А вокруг была красота: синее небо, восходящее солнце, пальмы, увешанные бананами и кокосами, и, куда ни кинь взор, лазурного цвета океан.

Мужчина очистил банан и с наслаждением съел его. – Кто я? Где я? Не понимаю, не понимаю, почему я здесь? – и сам себе ответил – Нет. Нет, не помню. – и судорожно начал исследовать содержимое карманов. Карманы в брюках были пусты, а в нагрудном он нашел записку, в которой было только одно слово – «американец». – Аааа, так я американец! – потирая руки, воспрял духом испытуемый. – Так-так-так, значит я прагматичный! – и в легкую распевочку, прогнусавил «ПРОДУМАННЫЙ!».

Тут он начал внимательно вглядываться и осматривать всё в округе, и к его радости, что он не одинок, обнаружил недалеко, в разных местах других спящих мужчин. Он подошел к одному, к тому, который начал потягиваться и пробуждаться. Вновь проснувшийся также с недоумением стал озираться по сторонам, но, увидев рядом стоящего, встал и спросил:

– Где это я?

– У меня в гостях, это мой остров! – не моргнув глазом соврал американец, затем, поймав голодный взгляд вновь пробудившегося на половине банана, который «хозяин» не успел доесть, тут же добавил – А хочешь, я тебе банан дам со своего дерева?

– Хочу! – сглотнув слюну, ответил новенький.

Американец сорвал с пальмы банан, благо дело он был рослым и крепким, и протянул с широкой улыбкой, новенькому:

– На, ешь.

– Спасибо, добрый человек! – жуя банан, поблагодарил новенький. – А как вас звать?

– Я – американец! И зовут меня Сэм! – гордо ответил американец.

– Послушайте, Сэм, а можно еще один бананчик, уж больно они вкусные у вас.

– На, бери еще один, я добрый. Ну, а ты кто?

– Я? Я? – растерялся новичок и машинально зашарил в карманах брюк.

– Ты в нагрудном посмотри. – посоветовал Сэм. И действительно, в нагрудном кармане была обнаружена записка.

– «Поляк»! – прочитал новичок.

– А, так ты поляк!? – глубокомысленно произнес американец, совершенно незнающий и не понимающий, где это и кто это. – Ну-ну, так-так, и как же тебя звать, поляк?

– Иржик. – ответил поляк.

– Ты вот что, Иржик, тут скоро, судя по солнцу, обед будет, и ты наверняка захочешь еще бананов!

– Конечно, Сэм, – уже преданно заглядывая в глаза Сэму, ответил Иржик.

Сэм бережно поднял с песка рядом лежащую палку-дубину, оценил ее боевые свойства взглядом хозяина, помахал ею перед носом поляка и уже твердым, властным голосом, не терпящим возражений, сказал:

– Ты вот что, Иржик, сейчас походи по моему острову и собери все палки, которые валяются здесь, и принеси их сюда. Сэм показал указательным пальцем на хорошую разлапистую пальму.

– Хорошо, Сэм, соберу!

Иржик отправился выполнять задание, а Сэм с палкой пошел к другим, уже просыпающимся. Процедура знакомства с другими проснувшимися была идентична знакомству с поляком: здесь были латыш Янис, эстонец Янес, литовец Янус.