Я снова слезла со своего места и приблизилась к мужчине. Он дышал ровно и глубоко, грудь его мерно вздымалась, на шее мощно бился пульс.

Та штука на экране продолжала интриговать меня, я пыталась понять, что это такое и зачем кому-то понадобилось пичкать свое тело подобными штуковинами.

Отлипнув, наконец, от монитора, я вдруг заметила, что мужчина открыл глаза и уже какое-то время изумленно смотрит на меня снизу вверх. Когда я обратила к нему свое лицо, взгляд его приобрел какое-то совершенно дикое выражение.

— Что ты делаешь? — хрипло выговорил он.

— Ничего. Просто смотрю. — Я демонстративно убрала руки за спину.

Он некоторое время молча меня разглядывал, прищурившись. Я спокойно выдержала взгляд его светло-карих глаз. Потом скучающе отвернулась, прошлепала к своей каталке, снова улеглась спиной на прохладную поверхность, накрылась простыней и сложила руки на животе, глядя в потолок. Потом отвернулась спиной к этому странному типу с непонятной штукой над ключицей, подтянула коленки к животу и, почти умудрившись свернуться калачиком на этом предельно узком ложе, заснула.

Когда я проснулась, проспав, по моим ощущениям, всего пару минут, плечо мое затекло и ныло, меня бил озноб, от которого не спасала легкая простыня.

— Очухалась.

Я повернулась на спину и увидела того самого мужчину. Теперь он стоял надо мной, одетый в джинсы и пеструю гавайку, расстегнутую и открывающую плоский мускулистый живот и часть повязки на боку, и усмехался. Я хотела удивиться, где это он так быстро раздобыл одежду, и едва успела подумать, где бы мне тоже достать что-нибудь кроме бинтов и пластырей, но он не дал мне додумать эту мысль, приблизившись совсем уж вплотную и застыв, как мне показалось, в угрожающей позе.

Теперь я смотрела на него снизу вверх и пыталась разгадать причины его странной реакции. Потом я, не помогая себе руками, села, свесив ноги, и прижимая к груди съезжавшую простыню, взглянула ему в лицо.

— У тебя такой вид, как будто ты боишься, что я на тебя брошусь и покусаю.

Его лицо приняло недоверчивое выражение.

Он отогнул полу своей легкомысленной гавайки, заляпанной кровью и с огромной дырой на боку, и продемонстрировал свою повязку:

— А кто, по-твоему, это сделал?

— Медсестра. Я только пластырем заклеила. А она пришла и все зашила.

— Я вообще-то про рану. Ты мне бок распорола.

— Я?

— Ты.

Я удивилась, недоверчиво хмыкнула.

— Чем?

— Стеклом. Осколком.

Я взглянула на свою правую руку, где поперек ладони, заклеенный пластырем, саднил и пульсировал порез.

Резко вскинув на него глаза, я пыталась снова разглядеть его лицо и вспомнить хоть одну знакомую черту.

Смуглый, лысый. Без усов, но с короткой бородкой. Хищные брови, прищур, светло-карие глаза… Нет, вне всяких сомнений, я первый раз увидела его здесь, пока он валялся на каталке.

— Да ладно. А за что?

— Давай не придуривайся, а? — раздраженно фыркнул он, но тень сомнения все же промелькнула в его глазах, все так же недоверчиво сощуренных. Он отступил, сложил руки на груди, потом стал задумчиво теребить подбородок.

Я тоже фыркнула в ответ.

— Я не так уж часто бросаюсь на незнакомцев. — Он поднял бровь.

Лицо его приняло странное выражение — смесь недоверия, удивления и непонимания. Я совершенно не имела представления о том, что он там бубнил насчет осколка, хотя порез на моей руке мог служить достаточно правдоподобным подтверждением его слов. Я пожала плечами и, чувствуя, что озноб еще усилился, закуталась в свою простыню, как в плащ, и нахохлилась.

Он снова подошел ко мне вплотную, оперся руками о край каталки, на которой я сидела, и оказался ко мне нос к носу, так, что мне стало видно в его зрачках собственное искаженное отражение. Я не пошевелилась и рассматривала с близкого расстояния царапины на его лице, морщинки вокруг прищуренных глаз…

Он изучал мою реакцию на его явно агрессивное поведение, потом скептически покачал головой и с усмешкой произнес:

— Ты или потрясающая актриса, или у тебя крыша поехала.

— Других вариантов нет? — осведомилась я.

— Другие маловероятны, — сухо отрезал он, не поведя и бровью.

Я немного поерзала, пододвигаясь к нему поближе и давая понять, что его угрожающий вид совершенно не произвел на меня впечатления, высунула из-под простыни руку и провела по его щеке костяшками пальцев. Он замер, и тогда я, подцепив кончиками пальцев его подбородок, притянула к себе его лицо и легонько прикоснулась губами к его губам. Он закрыл глаза и мужественно выдержал еще один мой легкий поцелуй. Потом открыл глаза и спросил едва слышно: