— Нет. Все кончено. Будем двигаться дальше.

Мама кивнула.

— Я так и думала, что ты это скажешь. Но собираюсь подать запретительный судебный приказ для твоей защиты. Если его жена думает, что он может попытаться увидеться с тобой, то думаю, что это разумно.

Я пожала плечами. Я не думала, что снова увижу мистера Дейса. Но если это заставит маму чувствовать себя лучше, то меня это устраивало.

— Как думаешь, с его дочерью все будет в порядке? Я имею в виду, у нее был отец, а теперь не будет. Думаю, что было бы проще, если бы его вообще никогда не было.

Мама крепко обняла меня.

— Не думаю, что у нее был очень хороший отец. Он не думал о ней, когда принимал те решения, которые принимал. В ее случае лучше вычеркнуть его из своей жизни сейчас, а не потом. Ему нужна помощь.

Я надеялась, что она права.

— Они собираются уехать из города? Шарлотта и ее дочь?

— Понятия не имею. Она не сказала, — ответила мама.

— Думаю, начать новую жизнь вдали от воспоминаний об отце было бы легче.

Мама кивнула.

— Наверное, ты права.

Несколько минут мы лежали молча, уставившись в потолок. Мои мысли были заняты маленькой девочкой и женой мистера Дейса. Куда они отправятся и как сложится их жизнь теперь. Я поняла, что да, мой мир изменился из-за его выбора, но их мир был разрушен. Им придется строить его заново. Все было так, как всегда, говорила мне мама. Где-то у кого-то другого день хуже, чем у тебя. Нужно быть благодарным за то, что у тебя есть. У меня есть мама, которая любила меня. Дом со странно расписанными потолками, в котором всегда пахло как в пекарне. Я была здорова. В следующем году поступлю в колледж. Моя жизнь была не так уж плоха. Со мной все будет в порядке.

Я не хотел, чтобы она стала моим прошлым

НЭШ

Сегодня вечером моя первая игра в качестве помощника тренера. На этой неделе я был на каждой тренировке. Работал с командой. Все это должно было заставить меня чувствовать себя хорошо. Черт, я должен был быть взволнован. Готов к этому.

Но в моих мыслях была лишь была Таллула. Я не мог думать ни о чем другом. Она не отвечала на мои сообщения. После своего первого «Нет, спасибо», девушка замолчала. Я снова проверил свой телефон, надеясь, что мое последнее сообщение, которое я наконец отправил сегодня утром, получит ответ. Пока ничего.

Мне не хотелось писать в сообщении, что видел, как она целовалась с Дейсом в день аварии, но, когда позвонил ей, звонок сразу перешел на голосовую почту. Таллула не хотела разговаривать со мной. Полностью отрезала себя от мира. Бретт разговаривал с Ханной в коридоре этим утром, что заставило меня подумать, что она перестала разговаривать и с ним тоже.

Мне не хотелось думать о Таллуле в одиночестве, оторванной от жизни. Она могла так много дать этому миру. Она веселая и добрая, умная и хотела быть общительной. В этом году у нее наконец появился шанс получить это, и так быстро все закончилось. Но тот гребаный поцелуй. Мне нужно было услышать ее объяснение. Не важно, в чем признался Дейс, я видел, как она его поцеловала. Я был там. Это не изменилось.

— Ты в порядке? — спросил Эйса, останавливаясь возле моего шкафчика.

— Да, а что? — ответил я, доставая блокнот и закрывая дверь.

— О, я не знаю. Ты стоял здесь, тупо уставившись в свой шкафчик, как будто был за миллион миль отсюда.

— Я просто задумался.

Он рассмеялся.

— Да, я так и понял.

Взглянув на, полный коридор людей, спешащих на занятия, я вдруг почувствовал себя еще более неуместным, чем когда-либо. Никакое количество футбола не помогало. Это не делало меня счастливым. Единственное, что делало меня счастливым после несчастного случая — Таллула. После того гребаного поцелуя я был несчастен. Мне не хотелось так себя чувствовать. Я устал от этого... и скучал по ней. Так чертовски сильно скучал по ней.

Таллула не хотела со мной разговаривать. Не позаботилась о том, чтобы объяснить поцелуй, который я видел. Отгородилась от меня. Конец. Это испугало меня, потому что я не мог отпустить ее.

— Я люблю ее, — сказал я вслух, признаваясь в этом себе и Эйсе. Я должен был кому-то рассказать. Сказать правду. Надоело притворяться, что она причинила мне боль, и с меня хватит. Потому что, как бы сильно она меня ни сломала, я все равно любил ее.

— Ясен хрен, — весело ответил Эйса.

Я повернул голову, чтобы посмотреть на него.

— Что?

Он пожал плечами.

— Ты сказал, что любишь ее. Я сказал — ясен хрен. Это было очевидно с самого начала. Поэтому я и отступил. Таллула мне нравилась. Горячая штучка. Но я не чувствовал того, что, очевидно, чувствовала ты. В твоих глазах было что-то такое, что говорило о большем для тебя. Она была большим для тебя.

— Неужели? — спросил я, пораженный тем, что Эйса все это заметил, а мне потребовалось столько времени, чтобы признаться в этом самому себе.

— Да, чувак. Я серьезно. Вопрос в том, почему ты отвернулся от нее?