Таким образом, есть еще время для того, чтобы вернуть то, что принадлежит нашему государству. В этом довольно щекотливом деле мы очень полагаемся на помощь господина Андерматта, который должен объяснить, почему с самого начала скрывал то, что ему было известно на момент самоубийства Этьена Варена, но и не станет замалчивать причину, побудившую его никогда и никому не рассказывать об исчезновении бумаг. Он должен объяснить, с какой целью в течение шести лет нанятые им агенты следили за братьями Варен.

Мы ждем от него не слов, а дела. Иначе…

Угроза была грубой. Но в чем она состояла? Какое средство для устрашения Андерматта имелось в распоряжении Сальватора, автора статьи с вымышленной фамилией?

Группа репортеров осаждали банкира, но тот в десятках интервью выразил полное презрение к угрозе. На что корреспондент «Эко де Франс» отреагировал такими тремя строчками:

Хочет того господин Андерматт или нет, но является участником данного предприятия.

В тот день, когда была опубликована эта реплика, мы с Даспри обедали вместе, а вечером, разложив газеты на столе, обсуждали дело, рассматривали его со всех сторон и чувствовали себя, словно путники, которые бредут неизвестно куда в темноте и все время натыкаются на одни и те же препятствия.

И вдруг, хотя слуга не докладывал и звонка не было, дверь открылась и вошла дама с темной вуалью.

Я тут же встал и подошел к ней.

– Это ваш дом, месье? – спросила она.

– Да, мадам, но признаться…

– Калитка, что выходит на бульвар, оказалась незапертой, – объяснила она.

– А дверь в прихожей?

Она не ответила, но я предположил, что ей пришлось обойти дом и подняться по черной лестнице. Значит, она знала, как пройти?

Воцарилось неловкое молчание. Она посмотрела на Даспри. По инерции, как сделал бы это в любой нормальной ситуации, я представил его. Затем попросил даму сесть и изложить цель ее визита.

Незнакомка сняла вуаль, и я увидел, что она брюнетка с правильными чертами лица, не красавица, но очень очаровательная женщина, что исходило в основном от ее глаз, серьезных и печальных.

– Я мадам Андерматт, – сказала она просто.

– Мадам Андерматт! – повторил я, не переставая удивляться.

И снова – молчание, но вот она заговорила тихим голосом, все больше обретая спокойствие:

– Я пришла по поводу известного вам дела. Подумала, что, может быть, смогу получить от вас какие-нибудь сведения…

– Боже мой, мадам, я знаю обо всем этом не больше того, что пишут в газетах. Будьте любезны, скажите точнее, чем я могу быть вам полезен.

– Я не знаю… Не знаю…

Только тогда я заметил, что ее спокойствие было наигранным, а самообладание – только видимостью, за которой скрывается огромная растерянность. И мы замолчали, почувствовав себя одинаково неловко.

Но Даспри, все это время наблюдавший за гостьей, подошел к ней и сказал:

– Вы позволите, мадам, задать вам несколько вопросов?

– О да! – воскликнула она. – Так я смогу все рассказать.

– Вы ответите на все вопросы?

– Да.

Он подумал и произнес:

– Вы знали Луи Лакомба?

– Да, он был знакомым моего мужа.

– Когда вы видели его в последний раз?

– В тот вечер, когда он ужинал с нами.

– Что-нибудь могло навести вас на мысль, что вы его больше не увидите?

– Нет, но он действительно упомянул о путешествии в Россию, но мимоходом!

– Значит, вы думали, что встретитесь снова?

– Через день за обедом.

– И как вы объясняете исчезновение Лакомба?

– Я никак не могу его объяснить.

– А месье Андерматт?

– Не знаю.

– Однако…

– Не спрашивайте меня об этом.

– Статья в «Эко де Франс», кажется, намекает…

– Она намекает на то, что братья Варен имеют какое-то отношение к этому исчезновению.

– Вы тоже так думаете?

– Да.

– На чем основано ваше убеждение?

– Когда Луи Лакомб уходил от нас, в руках он держал портфель со всеми бумагами, относящимися к проекту. Через два дня мой муж встречался с одним из братьев Варен, с тем, который жив, и во время этой встречи муж получил доказательство того, что бумаги находятся в руках братьев.