– На него все пялятся, – буркнула та.

– Потому что хотят трахнуть, – безапеляционно заявила Кристина.

Не обращая внимания на препирательства подруг, командира взвода спокойно доела суп и, промокнув губы салфеткой, чуть с ленцой бросила:

– Может, и трахнет, – она остановила взглядом приподнявшуюся было Викторию, – вот только не так, как вы обе думаете. Результат его видели? Двадцать три. Даже самая худшая из взвода курсата – твоя, между прочим, Вика – выдала в два раза больше. Я тут общалась кое с кем со старших курсов, меньше шестидесяти баллов на этом упражнении – однозначный вылет. Так что ты пинай там свою, как её… – Иволгина посмотрела на подчинённую, и та неохотно выдавила:

– Куропаткина. Я с ней беседу проведу.

– Проведи. Мне отстающие во взводе не нужны, я не хочу потом выслушивать от начкафы. Но это – сорок, там до шестидесяти реально, а вот с двадцати трёх… точно не вытянет. Так что после первого курса пойдёт гулять из академии туда, откуда пришёл.

– Я смотрю, – прищурилась Вика, – тебя это даже радует? Больно ты довольная.

– Радует, – не стала скрывать Светлана. – Не знаю как вам, а мне не по нутру, что на операту мобильного доспеха с какого-то перепугу взяли парня. Мы – элита элит, ударный кулак любой армии, гордость и опора империи, а тут какой-то, извините, х. й, приходит и заявляет, что он тоже теперь курсата и будет оператой доспеха.

Откинувшись на стуле, Иволгина обвела взглядом враз замолчавших от таких откровений подруг. Усмехнулась криво.

– Ну ничего, я уверена, что с таким результатом экзамен он не сдаст. Осталось лишь дождаться конца года, а там его выкинут, и все забудут про это недоразумение.

– Не знала, что ты такая, – медленно произнесла Вика.

– Какая? – дёрнула бровью командира взвода, но собеседница в ответ молча покачала головой и, опустив взгляд, сосредоточилась на еде.

– Знаете, – взяла слово Кристина, – я тоже не особо понимаю, что ему здесь делать, и весь этот неизвестно кем придуманный эксперимент считаю не чем иным как полным бредом, но согласитесь, паренёк-то красивый. Весь такой худенький, стройненький, прям как я люблю. А пальцы видели какие тонкие и длинные? Как представлю, что он этими пальчиками мне соски массирует, так аж жар по всему телу…

– Кончай уже свои фантазии озвучивать, тем более, что вон он сам идёт, – ткнула Вика ложкой в сторону раздачи, и повернувшись, все трое посмотрели на появившегося в помещении парня.

После короткого, но жаркого свидания с Мариной я в намного более приподнятом настроение почапал в столову, где уже вовсю насыщались курсаты с моей параллели. У каждого курса было своё время на посещение, и у меня оставалось ровно пятнадцать минут на то, чтобы вкинуть в себя обед, пока не заявятся следующие.

Уже вся академия знала, что отныне в ней учусь такой уникальный я, и всюду меня провожали разной степени заинтересованности взгляды, поэтому я привык везде гулять с лёгкой полуулыбкой на лице, проецируя тем самым открытость и дружелюбие. Похоже, работало, приставать ко мне не пытались.

Впрочем, возможно, я ошибался, и улыбка была вовсе не дружелюбной, а идиотской, отчего меня не трогали, считая за какого-то дурачка. Но я всё же надеялся, что работает моё природное обаяние.

В столовой было всё как всегда. Курсаты по большей части уже успели понабрать еды, и раздача практически пустовала, а вот с местами за столами имелась напряженка, по крайней мере, окинув пристальным взглядом зал, свободных столов не увидел. Ну да ладно, пока выберу, что поесть, авось где-нибудь да освободится.

– А, наш мальчик пожаловал! – Иван Петрович, тот, кто заведовал сегодняшней сменой, расплылся в улыбке при виде меня. Хороший повар, да и человек приятный. В своём накрахмаленном колпаке и поварском халате, обтягивающем его весьма выдающихся пропорций живот, он сразу располагал к себе, и я не преминул поинтересоваться:

– Как жизнь, Иван Петрович? Чем сегодня побалуете?

– Тебя? Самым лучшим! – он быстро махнул кому-то рукой и шепнул заговорщически: – Вот, приберёг для тебя.

– Сырники?! – взяв тарелку с пятью подрумяненным толстенькими кругляшами, тут же бросил пару ложек сметаны сверху. – Это я люблю, да. А что ещё посоветуете?

– Ну, – подумав, произнёс Петрович, – всё съедобное, но борщ просто отменный вышел.

– О, обязательно возьму, только без добавок, ни майонеза, ни сметаны не надо.

– Но так вкуснее, – попытался убедить меня мужчина, не оставляющий попыток перебороть мои гастрономические пристрастия.

– Иван Петрович, дорогой, – в который раз прижал я руки к сердцу, – ваш борщ настолько вкусен сам по себе, что грех портить его всеми этими ненужными вещами.

– Ай… – махнул он пухлой ладонью. – На хоть сальца возьми солёного вприкуску.

– Домашнее? – поднял бровь я.

– Ага, – кивнул старший повар, хитро прищурившись, – тесть у меня по своему рецепту солит. Я для Марии Ивановны приношу, она страсть как любит. И для тебя отрежу, попробуешь.

– Что ж, от такого, – я подставил поднос, – точно не откажусь.

Ещё Петрович почему-то считал, что я очень худой и хилый, и всеми правдами и неправдами пытался меня накормить посильней. “Ты же будущий официра, тебе силы нужны”, – говорил он. Поэтому от раздачи я отваливал нагруженный по самое не балуйся.