Мечта о небе - это древняя мечта. Человек тянется к звездам, человек мечтает летать. Когда-то в далеком детстве я занималась спортом и я тоже пыталась научится летать. Тренируя свое тело, я прыгала на батуте в гимнастическом зале, а немного позже пыталась освоить горные лыжи во фристайле. Спортивная жизни осталась в далеком прошлом, но мое тело и мое сердце помнят до сих пор это незабываемое ощущение полета. И мне захотелось рассказать и передать на бумаге все, что я чувствовала тогда, когда пыталась научиться летать.
Часть первая. Нити всемирного тяготения
Глава 1. Место, куда приходят умирать олени
Это была великая гора. Она выросла неожиданно передо мной, будто бы из тумана показала заснеженные вершины и ледяную непреклонность. Она возвышалась молчаливо – мудрая в своей неуступчивости коварная гора. Ее острые зубья упирались в небо. Играя на солнце каменными мускулами, гора хвасталась передо мной красотой холодного, упругого тела. Горные цепи сковали рыхлую землю, каменные пики засеяли кольцо горизонта. С высоты самой высокой вершины видны были на многие километры сверкающие шапки гор.
Вскарабкался однажды на вершину горы, как на царский трон, неугомонный человек и дерзнул примерить на себя царскую мантию и царскую корону. И гора стала его сердцем, возвысилась в его душе до купола неба, и душа человека тогда превратилась в гору.
В конце мая в Кировске наступают белые ночи. Северное солнце, как поплавок, до утра висит над горизонтом. Ночное солнце не греет. На склонах горы и на улицах города лежит снег. Серебрится озеро Большой Вудьявр, освобожденное ото льда. Камни у берега покрыты местами сухой травой. Тонкие стебли, плотно прижатые к земле, согревают первые зеленые ростки. Желтые цветочки пробиваются сквозь прошлогоднюю траву, украшая суровый северный пейзаж.
Андрей Леонидович хотел поставить меня на лыжи как можно быстрее. В Москве снег растаял в марте. Я перешла из гимнастики во фристайл в начале мая. Мне было восемнадцать лет. Для новичка во фристайле – большой возраст. Я никогда не стояла на горных лыжах. Мое детство – это спортивный зал, пропитанный магнезией и поролоновой пылью. И даже если на улице шумела пурга и температура воздуха опускалась до минус двадцати, в гимнастическом зале была всегда одна и та же погода. Летом малыши на снарядах занимались в одних плавках. А зимой на разминке гимнасты накидывали легкую спортивную кофту, чтобы разогреть мышцы перед тренировкой.
В гимнастическом зале спортсмены не одевали комбинезоны и горнолыжные ботинки, не мчались с огромной скоростью по заснеженному склону. Никто не падал в снег и не прыгал с трамплинов. На склоне акробат разгоняется до семидесяти километров в час! Представьте себе, что вы мчитесь на мотоцикле по улицам города. Даже самый быстрый и способный гимнаст никогда не сможет развить такой скорости, работая на гимнастических снарядах.
После тренировки я ходила по московским улицам не спеша и не думала, что где-то на далекой северной земле упирается в небо неприступная гора, и бывшие гимнасты, отчаянные мечтатели, летают с акробатических трамплинов, и крутят на пятнадцатиметровой высоте тройные сальто с винтами, и приземляются на отвесные склоны, набирая бешеные скорости.
Андрей Леонидович торопился. Девочки, которые пришли раньше во фристайл и были моложе меня, уже прыгали с маленького трамплина и выступали на соревнованиях, выполняя сальто прогнувшись и сальто с винтом.
В Москве на лыжи я встану только через полгода – поздней осенью, а то и в декабре. До первого снега я буду прыгать на батуте, бегать, заниматься ОФП. Но как я пойму, что такое прыгать с трамплина, если я никогда не каталась на горных лыжах? Я прыгала на батуте лучше других девчонок. Но пока я не прыгнула с трамплина, я не знала, что такое фристайл.
Андрей Леонидович сказал: «Готовься к поездке. Через два дня летим в Кировск».
Купил билеты на самолет до Апатит, отдал мне свой старенький рыжий комбез и горнолыжный инвентарь: чьи-то ботинки, чехол, лыжи, лыжные палки. Так собралась я в путь дорожку навстречу к своей непреклонной горе.
С нами летел Сашка Михайлов. Прыгать с трамплина в это время в Кировске было невозможно. Для прыжков нужен был снег. Сашка решил съездить к друзьям, а заодно в конце сезона покататься на лыжах – посмотреть, как на лыжной трассе будет чувствовать себя травмированное колено.
Сашка считался матерым акробатом. Он прыгал тройные сальто, выступал на международных соревнованиях. Я удивлялась и даже гордилась тем, что бывший гимнаст, Сашка Михайлов, ученик Владимира Васильевича Гурина, теперь считался единственным российским фристайлистом-акробатом международного уровня. Между мной и Сашкой, как тогда показалось, было что-то общее, очевидно, потому, что в спортивной гимнастике мы занимались у одного тренера, правда, в разные годы. Сашка усмехнулся, когда узнал, что меня тренировал Владимир Васильевич. «Забавный старичок, – прокомментировал язвительно, вспоминая гимнастическое прошлое без особого интереса. – Чудной был. Подойдет ни с того ни с сего и шипит на ухо всякие гадости». Сашка состроил смешную гримасу. И я улыбнулась, вспоминая Владимира Васильевича. У Сашки получалось передразнивать.
Сашка усмехнулся по-детски растерянно, будто бы вспомнились ему вдруг грустные, болезненные минуты из далекого гимнастического детства. Отмахнулся – без охоты вспоминал о гимнастике. И все же в глубине души Сашка уважал первого тренера. С годами детские обиды и боль притупляются. Взрослые спортсмены смотрят иначе на мир, на людей, с которыми их сталкивала судьба.
Во фристайле Сашку мучили травмы. На соревнованиях выступал нестабильно. К травмам относился философски и трамплина не боялся. Перенес несколько операций на колени. Восстанавливался долго, но всегда возвращался на склон. Мечтал о золотых медалях, об Олимпийских играх и не представлял своей жизни без фристайла.