Тем временем Францразгрыз орех и протянул обслюнявленное ядрышко Катарине. Она колебалась недолго. Вспомнив, как Франц назвал ее красивой, она приняла подношение с достоинством знатной дамы. Энни поморщилась от отвращения.

Приободренный Франц придвинулся поближе к Катарине и, указав рукой на замок, спросил:

— Знаешь, кто там живет? — и когда девочка мотнула головой, зловеще понизил голос: — Синяя Борода!

— Неужели его так зовут?

— Нет, конечно. Но местные только так его и называют. За глаза, конечно. Потому что на глаза ему предпочитают не попадаться.

— На это есть причины?

— О да! За замком есть сад. В саду шесть прекрасных яблонь. И под каждой зарыты кости его жен. Говорят, садовник недавно посадил седьмую яблоньку. Как только она подрастет Синяя Борода женится в седьмой раз.

— Как в страшной сказке, — с восхищением прошептала Катарина и захлопала ресницами, придвинувшись к Францу.

Энни вставила два пальца в рот и сымитировала рвотный позыв. Жан заржал, и тут же был награжден предостерегающим взглядом Франца.

— Да-да, он собственноручно закапывал каждую жену. Возможно, даже живьем.

— Враки все! — не выдержал Жан. — Маманя была в церкви на поминальной службе и в гроб заглядывала, на жену его смотрела. На кладбище его жены похоронены, а не под яблонями.

Но Франц не унимался:

— А еще говорят, что он ловит девушек в лесу, того-этого их, а после уволакивает в свое подземелье и подвешивает на железные цепи.

— Что-такое «того-этого»? — поинтересовалась Энни, а щеки Катарины вспыхнули румянцем.

— Тебе, Лягуха, пока это знать не обязательно. Нос не дорос, — он больно щелкнул ее по носу.

В отместку Энни ухватила его за нос и дернула вниз.

— Ты всего на три года меня старше. Это не повод задирать свой шнобель!

— А вообще это его лес. Говорят, он карает всех, кого поймает тут, — вяло заметил Жан.

— Точно! — подхватил Франц. — Как же я мог забыть?! Он отсекает им головы, тела скидывает в колодец, а головы складывает в кучу прямо у стены замка.

— Где? — выдохнула Катарина.

Франц вытянул шею, озираясь:

— А, вот, смотри. Серой рогожей завешана.

— Чушь все это! Никаких голов там нет! Врать ты горазд! — вспылила Энни.

— Пока никто не докажет, что я не прав, я прав! — ухмыльнулся Франц.

И с этим отвратительным самодовольством, Энни никак не могла смириться. Она не особо бережно засунула рисунок в карман передника, завернула уголек в лист лопуха и отправила туда же и вскочила, подбоченясь:

— А я и докажу! Принесу тебе «голову».

— Дерзай!

— А вот и…

Энни не договорила. В подтверждение своих намерений она сделала шаг вперед и топнула ногой, и с ужасом поняла, что почва под ее ступней поехала вниз. Слишком близко она подошла к краю, но кто ж знал, что он может осыпаться. Теперь она неслась в потоке мелких острых камней, лежа на спине и судорожно хватаясь руками за мощные корни в попытке остановиться или хотя бы замедлиться. Сзади доносился визг Катарины, смешивавшийся с ее собственным воплем. Один башмак слетел и дожидался ее внизу. Другой еле-еле держался на кончиках пальцев. В завершении своего эпичного спуска Энни приложилась задницей о валун.

Поднявшись, она как ни в чем не бывало отыскала башмак и нацепила его на ногу, поправила одежду, отряхнулась. Руки и лодыжки саднили от царапин, задница болела, но она улыбнулась и победоносно взглянула на ребят:

— Ловко я спустилась, да?

Они все стояли у края и с тревогой смотрели вниз. Это не могло не порадовать ее. Но вся радость сошла на нет, когда она увидела, как Катарина жмется к Францу. Он обнимал ее и успокаивал. Фу, Катарина! Как так можно? Это же Франц! Он же придурок! Энни чуть не плюнула с досады.

— Поднимайся, — замахал руками Жан. — Мы тебе поможем.

Энни скептически посмотрела на склон. Сланец будет крошиться и осыпаться под ногами. Подняться она не сможет.

— Вот еще! Не для того я спускалась. Ждите! Скоро принесу вам «голову»!

— Дура! Вернись! У него собаки! — крикнул Франц.

Беспокоится. И все-таки это приятно.

— Размечтались! — нагло улыбнулась она. — Признайся, что соврал, может, и вернусь.

Где-то в глубине души Энни затаилась надежда, что сейчас Франц скажет, что пошутил, и она поищет пологое место и вернется к ним. И не нужно будет никому ничего доказывать. На самом деле ей не хотелось никуда идти. Франц вынудил ее своим бахвальством. То, что она вступила в спор, подразумевало, что она докажет Францу, что он лжет. Обязательно докажет. Когда-нибудь. Но не сегодня.

Франц молчал. Не хочет упасть в грязь лицом перед Катариной? Даже ценой того, что его подругу детства сейчас растерзают собаки хозяина замка? Ну и пусть ее разорвут! Прямо здесь, на его глазах! И будет он до конца жизни просыпаться по ночам в холодном поту, мучаясь от чувства вины. Да! Пусть так и будет.

Энни решительно повернулась в сторону замка. Оглянувшись в последний раз, она надеялась увидеть на лице Франца раскаяние или сожаление. Но он о чем-то говорил с Катариной. Жан попытался спуститься, но камни угрожающе посыпались из-под его ног, и он попятился.