Плакать всю ночь в подушку, жалея утраченный шанс, я не стала. Вечер вымотал сильнее, чем казалось.

Вытащив из волос шпильки, сбросив дурацкое красное платье, я завалилась в постель и тут же уснула, стоило прикрыть глаза.

Проснулась я от громких голосов, раздававшихся снизу. Приоткрыла один глаз и поняла, уже утро.

Когда пришла тетя, я не слышала. Но наверняка намного позже меня.

И что же ей не спится в такую рань после ночного веселья?

Вставать не хотелось. Хоть я и выспалась, но стоит подняться, и реальность возьмет свое. Нужно будет что-то делать. Снова придумывать, как вытащить свою жизнь из той ямы, в которую она скатилась.

В насмешку над моими бедами за окном радостно пели птички, светило солнце, обещая чудесный день для прогулок в лесу.

Собравшись с духом, потянувшись, я прошла к умывальнику.

Раздававшиеся внизу голоса не стихали. Становились громче, и теперь я отчетливо слышала голос тети и мужской.

И он не принадлежал мистеру Ларсону. Старина Ларсон – добрейшей души человек, сроду не повышал ни на кого голос.

Раздались грубые шаги по нашей старой скрипучей лестнице.

Я торопливо промокнула лицо полотенцем.

Надо срочно натягивать платье и выходить к тете на помощь.

Неужели опять граф Шелье пожаловал?

Если так, то сегодня он перегнул палку.

Платье надеть я не успела. Дверь в мою комнату резко открылась. Она ударилась о стену, после чего повисла тишина. Слышно было, как с потолка сыпется штукатурка.

Прямо на голову мужчине, влетевшему в мою комнату. Он небрежно стряхнул ее, сняв серую шляпу. Увидев меня в неглиже, прикрывшуюся платьем, застыл на пороге.

Но смущенно отводить глаза не спешил.

Всматриваясь в лицо мужчины, я грозно сощурилась.

Он что, так и будет на меня пялиться?

Я узнала его. Это наш шериф. На службе он недавно, и лично мы не были знакомы. Но я видела его несколько раз на главной городской площади. А еще поговаривали, что он ставленник графа Шелье.

Молодой, амбициозный и, судя по всему, очень наглый.

– Вы так и будете пялиться? – не выдержала я. – Выйдите вон из моей спальни, за чем бы вы ни пришли.

От моих слов шериф очнулся и подобрался, расправил широкие плечи.

Сцепив руки за спиной, отчеканил:

– Шериф Холанд, леди де Лоран, и я пришел вас арестовать.

Я поперхнулась воздухом. Похоже, граф Шелье всерьез решил меня зажать в угол.

– И можно поинтересоваться, какой у нас повод для ареста?

– Вы подозреваетесь в поджоге, – лаконично ответил шериф Холанд. Скривил губы, будто размышляя, как поступить со мной и придется ли уводить силой.

Услышав обвинения, я закатила глаза к потолку.

Я и не думала, что ночное происшествие, свидетельницей которого я стала, мне так аукнется.

Ну почему если поджог, то сразу маг огня виноват?

Ситуация вызвала волну раздражения. Мне и без этого бед хватало.

Позади шерифа с ноги на ногу переминалась тетя. На ней были сорочка до пят и халат. Похоже, ее выдернули прямо из постели. Она держалась за сердце, даже не пытаясь скрыть испуг и волнение.

– Вы поведете меня в участок в одном белье, господин Холанд? – холодно поинтересовалась я. – Дайте мне одеться.

После небольшой паузы мужчина хмыкнул и вышел, бросив напоследок:

– У вас пять минут, леди де Лоран.

Дверь закрылась за ним, и я осталась с тетей наедине.

– Ночью загорелась гостиница, – начала тут же объяснять тетя.

Я фыркнула, принимаясь одеваться. Это я и так знала.

– Почему они решили, что это я виновата?

Неужели кто-то видел меня и герцога? Богиня, только не это!

Тетя громко вздохнула, но ответила:

– Ох, Марго, все плохо. Шериф с помощниками уже допросили свидетелей. Один из них кучер леди Брунгильды. И он утверждает, что высадил тебя в тридцати метрах от гостиницы. За несколько минут до пожара.

Да, выглядело это подозрительно. Впору жалеть, что герцог Салморо передвигается словно тень и кучер его так и не заметил. Когда тот ввалился в карету, когда ее покинул, последовав за мной к гостинице.

– Гостиница принадлежит графу Шелье, и он тоже ждет внизу.

Прекрасно. Я бы тоже записала себя в список подозреваемых. Даже тот факт, что гостиница принадлежит графу, играет против меня. Хотя, конечно, это сомнительный мотив. Ведь никто не знает о наших не очень добрых отношениях с графом. Да и обвинить меня в преступлении…