– Вы капитан этого корабля, сэр? – спросила дама, приблизившись. Без тени смущения она прямо и открыто посмотрела ему в глаза.

– Капитан Хорнблауэр к вашим услугам, мэм, – ответил он с резким кивком, который при желании можно было счесть за поклон.

– Леди Барбара Уэлсли, – был ответ, сопровождаемый более чем сдержанным реверансом. – Я послала вам записку, прося вас доставить меня в Англию. Надеюсь, вы ее получили.

– Получил, мэм, но думаю, что со стороны вашей милости было бы безрассудно избрать для путешествия это судно.

Два «судна», неудачливо столкнувшиеся в одной фразе, отнюдь не прибавили Хорнблауэру уверенности.

– Позвольте спросить почему, сэр.

– Потому, мэм, что мы вскорости отправляемся искать неприятеля с целью дать ему бой. А затем, мэм, нам придется возвращаться в Англию в обход мыса Горн. Вашей милости разумно было бы проехать через перешеек. Из Портобело вы легко доберетесь до Ямайки и наймете каюту на вест-индском пакетботе, более приспособленном для перевозки пассажирок.

Брови леди Барбары приподнялись:

– В письме я сообщила вам, что в Портобело желтая лихорадка. За прошлую неделю там умерло тысяча человек. Когда началась эпидемия, я переехала из Портобело в Панаму. Здесь она может вспыхнуть со дня на день.

– Могу я спросить вашу милость, как вы оказались в Портобело?

– Дело в том, что приспособленный для перевозки пассажирок вест-индский пакетбот, на котором я находилась, был захвачен испанским капером и приведен туда. Сожалею, сэр, что не могу сообщить вам фамилию кухарки моей бабушки, но с радостью отвечу на любые другие вопросы, которые может задать благовоспитанный джентльмен.

Хорнблауэр моргнул и, к своему раздражению, почувствовал, что краснеет. Его неприязнь к надменной аристократии выросла, чтобы не сказать больше. Впрочем, нельзя было отрицать, что представленные объяснения вполне удовлетворительны, – в Вест-Индию любая женщина может съездить, не забывая про свой пол, а из Портобело в Панаму она явно перебралась не по своей воле. Теперь он был более склонен удовлетворить ее просьбу – собственно, уже намеревался это сделать, странным образом позабыв про надвигающийся поединок с «Нативидадом» и путешествие вкруг мыса Горн. Он вспомнил о них, уже открыв рот, в результате сказал не то, что намеревался, и потому запнулся.

– Н-но мы выходим в море сражаться, – сказал он. – «Нативидад» вдвое мощнее нас. Это будет оп-пасно.

Леди Барбара рассмеялась – Хорнблауэр отметил приятный контраст между золотистым загаром и белыми зубами. У него самого зубы были плохие.

– Лучше быть на борту вашего судна в бою, – сказала она, – чем в Панаме с vomito negro [12] .

– Но мыс Горн, мэм?

– Я не знакома с вашим мысом Горн, но в бытность моего брата генерал-губернатором Индии дважды огибала мыс Доброй Надежды и заверяю вас, капитан, даже не знаю, что такое морская болезнь.

Хорнблауэр все запинался. Ему не хотелось пускать на борт женщину. Леди Барбара угадала его мысли – и ее изогнутые брови сошлись вместе, странным образом напомнив ему об Эль-Супремо, хотя глаза ее, смотревшие на него, по-прежнему улыбались.

– Еще немного, капитан, – сказала она, – и я подумаю, что вы не рады видеть меня на борту. Мне трудно поверить, что джентльмен, находящийся на королевской службе, может быть невежлив с дамой, тем более с дамой, носящей такое имя.

В этом вся загвоздка. Не может безвестный капитан безнаказанно оскорбить Уэлсли. Хорнблауэр знал, что в таком случае он уже никогда не получит корабля и они с Марией до скончания жизни будут бедствовать на половинном жалованье. В тридцать семь лет он едва поднялся на восьмую часть капитанского списка. Расположение Уэлсли может сохранить его на действительной службе до достижения адмиральского чина. Оставалось только проглотить обиду и всячески добиваться этого расположения, дипломатично извлекая преимущества из своих затруднений. Он постарался нащупать нужный тон.

– Моим долгом, мэм, было указать вам на опасности, которым вы можете подвергнуться. Мне же ничто не доставит большего удовольствия, чем ваше присутствие на борту.

Леди Барбара присела куда ниже, чем в первый раз. Тут подошел Грей и козырнул.

– Ваш багаж на борту, мэм.

Весь скарб втащили горденем, пропущенным через блок на ноке грота-рея, и составили на шкафуте – кожаные чемоданы, окованные железом ящики, сводчатые сундуки.

– Спасибо, сэр. – Леди Барбара вынула из кармана плоский кожаный кошелек и достала золотую монету. – Не будете ли вы так любезны отдать это лодочникам?

– Сохрани вас Бог, мэм, незачем давать этим голодранцам золото. Хватит с них и серебра.

– Дайте им это, и спасибо за вашу доброту.

Грей поспешил прочь, и Хорнблауэр услышал, как он по-английски торгуется с лодочниками, не знающими другого языка, кроме испанского. Угроза сбросить в лодку ядро заставила их наконец отвалить, – впрочем, возмущенные выкрики доносились еще долго. В душе Хорнблауэра волной поднялось раздражение. Его уорент-офицеры носятся у женщины на побегушках, у него самого дел по горло, а он вот уже полчаса стоит на солнцепеке.