«Броня храброго воина моря»

Материал — железо, кожа, сталь

Броня: 22 (добавлено эссенциями +10 выносливости, +5 брони)

Свойства: Основательность, Вес, Отпугивание акул

Описание: Юные покорители холодных северных морей предпочитают этот доспех, когда идут в свой первый бой.

Ну да, для тех мест 40-ой вполне себе начинающий. Доспех получился неплох, хоть и проигрывал с треском краденному парадному доспеху даймё, да и акул тут не встретишь, зато свой!

На этом я посчитал все свои возможности по усилению исчерпанными, посему с чистой совестью и погряз в пьянстве, похоти и других хороших вещах вместе с Саякой, попутно разваливая хлипкие шалашики и строя новые. Правда, чтобы безудержное веселье вошло в струю, понадобилось слегка больше алкоголя, чем я обычно предпочитаю, но издержки мы искупали энтузиазмом и свободой орать как парочка орангутанов в брачный период. В целом, когда первый шок от «Саяка аль денте» у меня прошёл, возник даже какой-то особый интерес к происходящему.

Впрочем, по истечению двух суток, когда мы с утра, игнорируя легкое похмелье, собирались исполнить сцену «тентаклиевое чудовище и досочка-волшебница», к нам слишком рано нагрянул Одай Тсучиноко, невежливо гудящий в свою Читозе. Надо ли говорить, что я вылез из вполне уже приличного шалаша злым как Ильич, которого комары отрывали от важных записей? Бибикал-то дед долго, а гудок у его Читозе был такой, что тут и любые взвившиеся флаги бы опали, что уж говорить об одном скромном черно-рыжем хвосте…

— Ну что вы там!? Поехали! — бодро оповестил нас дед Одай о своем замечательном настроении, — Пора в путь!

На звуки старческого голоса из гнезда неслучившейся любви вылезла Саяка, злобным взглядом сверля невозмутимого деда. Я тем временем отменил «выбор дамы», тем самым призывая к нам Тами. Тоже не самый лучший вариант, но как до нее достучаться? Магикон, что ли, дарить?

— Рано вы, товарищ якудза, — попенял я оябуну, — Слишком рано.

— Пф! Как будто вы важными делами там в шалаше заняты были! И вообще, ты мне за попорченные нервы должен! — глубоко обидел он меня и хвост, а также Саяку, — Ну что? Где остальные? Где Кинтаро?

— А нету Кинтаро, — нанес я бибикающему сатрапу ответный удар.

— Как нету? — вздёрнул брови старик, начиная оглядываться по сторонам, — А куда делся? Ты же за ним приглядывать был должен!

— Нету, — похабно улыбнулся я, — В бордель его сдал.

— Чт…, - дед спал с лица, бледнея и хватаясь за сердце, — Чт… За… что?

— Как за что? — поднял я брови, — За деньги, конечно же!

Сакраментальное «Он же ребенок!!» прозвучал из самих глубин души обманутого в лучших чувствах старика, а затем тот наладился в очередной сердечный приступ. Я ловко пресёк малодушие очень даже могучим исцелением от «жара души», восстановившим Одаю аж 574 очка здоровья, но втихомолку порадовался, что не прошел критический удар.

— Дети нынче дорогие пошли…, - решил я чуток испортить оябуну торжественное воскрешение неуместной жалобой. Это заставило его подавиться очередным воплем.

Жаль, но долго мучиться старику новой жизненной трагедией не пришлось. Почти одновременно из кустов вывалилась грязная и взъерошенная Тами с огромными синяками под глазами и матом в груди, но на неё никто не смотрел. Все смотрели на двух здоровенных, высоченных и зеленых орков-бодибилдеров в набедренных повязках, пришедших от городских стен.

— У нас посылка с вашим мальчиком! — хором заявили они.

— Какие ваши требования?! — вновь схватился за сердце старикан, которому сполна мстилось за прерванный половой акт с ролевыми элементами.

— Деньги! — честно ответили орки (опять хором) и, получив от меня полсотни тысяч, радостно передали куль с чистой дерюгой, обвязанный веревкой. В дерюге был совершенно бессознательный Кинтаро с настолько широкой и блаженной улыбкой хорошо отдохнувшего человека, что мне захотелось устроить Одаю еще гадость, просто из зависти.

— Да что тут творится?! — возопил совершенно потерявшийся на дороге жизни оябун, вздымая руки к небу. Впрочем, ему пришлось подвинуться, чтобы я аккуратно закатил бессознательного внука внутрь, а затем поймал за заднюю ногу пытающуюся пролезть за ним Тами. А пока нес матерящуюся гномку в холодную реку, попутно рассказывал деду, что решил за хорошее поведение устроить Кинтаро досрочный выход из рядов девственников, что у того, судя по всему, получилось многократно и с блеском. Гномка, несмотря на свой усталый вид, услышала и поняла, что её отпускали, дабы заняться развратом, от чего начала возмущаться до глубины души, но торжественно забулькала, будучи опущенная говорящим концом в реку. Дед тем временем переваривал весть, что какой-то левый тип с крайне сомнительным прошлым, настоящим и будущим выполнил по отношению к Кинтаро то, что должен был он, Одай, либо сам батя Кинтаро.