– Доброй ночи, Милана!

– Доброй ночи, Павел!

– Спать не хотите?

– Нет. Я до сих пор работаю. Извините, но я сегодня не успела дописать главу, поэтому ничего вам не отправила.

– Не страшно. Я, откровенно говоря, сегодня почту не открывал. Заработался. Даже с дочкой уже общался вечером наспех.

– С ней всё в порядке?

– Да, а почему вы спрашиваете?

– Просто сегодня познакомилась со сверстницей вашей дочери, при весьма неприятных обстоятельствах.

– При каких?

– Знаете, я к своему стыду редко выбираюсь в продуктовые магазины. Всё закупает домработница. Но сегодня оказавшись в гуще людей, поняла, что я, похоже, страшно отстала от окружающей меня действительности.

– Почему?

– Столкнулась сегодня с людским хамством и грубостью в отношении ребёнка.

– Вы говорите, о девочке, с которой познакомились?

– Да. Вы когда-нибудь задумывались о стоимости человечности и добродушия?

– О стоимости?

– Да.

– Откровенно говоря, я думал, эти понятия бесценны.

– Так вот сегодня, все эти понятия на моих глазах, оценили всего в триста рублей. Именно столько не хватило девочке, чтобы заплатить за пакет риса, овощи и кусок мяса.

– Это чудовищно!

– Хорошее определение. Вам не кажется, что мы постепенно превращаемся в зверей, оценивая всё, что есть в нашей жизни стоимостью денежных бумажек. Вы знаете, прошло полдня, а мне всё ещё хочется бесконечно стоять под душем, и смывать с себя всю ту прилипшую грязь ко мне в магазине, в которую на моих глазах опустили ребёнка.

– Вам было её жаль?

– Жаль? Да у меня чуть сердце не разорвалось от боли, когда я увидела её на полу у рассыпанной сумки с продуктами. И самое ужасное было то, что куча взрослых людей просто стояли вокруг и смотрели на весь этот ужас, и ждали, чем всё закончится.

Павел не ответил на её последнее сообщение. Он сидел, прислонившись спиной к стене и прикрыв глаза, пытался представить перед своими глазами весь кошмар, произошедший сегодня с его дочерью в магазине и то, о чём ему только что написала Милана.

Несколько звуковых сигналов о пришедших сообщениях на его планшет, заставили его открыть глаза и всё-таки взглянуть на экран.

– Паша, почему вы молчите? Что-то случилось?

Он написал ей ответ.

– Ничего не случилось. Просто слушал вас и представлял весь этот ужас, о котором, вы мне поведали. Где конкретно находится этот магазин?

– Зачем вам?

– Нужно.

– Хотите наслать на них проверку? Я уже это сделала сама. Позвонила отцу и уже завтра компетентные люди будут разбираться с этими двумя хамами, с кассиром и охранником.

– А вы отчаянная…

– Вы меня ещё не знаете…

Павел улыбнулся и быстро набрал новое сообщение.

– Почему вы сделали это? Почему так поступили? Ведь этот ребёнок вам никто. Вы его видели первый раз в своей жизни…

– Это неважно, что она мне никто. Когда я её обнимала сегодня, а она безутешно плакала, я на мгновение представила, что на месте этой девочки могла оказаться моя дочь.

– Но ведь вы говорили, что у вас…

– Да, у меня нет своих детей, и от этого поверьте мне ещё больнее в этой ситуации, потому что я в полной мере осознаю всю важность присутствия ребёнка в жизни каждого человека.

– Простите, что заставил вас снова вернуться в больную для вас тему.

– Ничего страшного. Кстати, знаете, что бы я хотела сделать прямо сейчас больше всего?

– Что?

– Поговорить с отцом этой девочки. И высказать ему, всё, что я о нём думаю. Заниматься делами, конечно, это хорошо, но вот то, что ребёнок предоставлен целый день сам себе, особенно девочка, да ещё и в таком уязвимом возрасте, это никуда не годится.

– Бедный этот отец. Представляю, чтобы вы с ним сделали, попадись он вам сейчас в руки.