— Думается мне, зелёная уже всё перетаскала, — усмехнулся Калеб. — Тебе не кажется, Даллия, что для цветка, пусть и наделённого зачатками разума, она ну очень умна. Вторая толстушка знатно уступает в интеллекте, но словно тянется за ней обучаясь. Я ошалел, когда она притащила мне пусть и слегка подгоревшую, но рыбу. Пухляшка додумалась убрать кольца с печи, и нанизать куски мяса на проволоку. И вот так замутить мне ужин. Цветок! Меня по прилёте домой накормил розовый цветочек!

— Мне сложно судить, милый, — я вмиг стала серьёзной. — Как правило, эти растения заводят на совсем непродолжительный срок...

— Было бы интересно узнать, откуда взялась твоя Лапушка и чьи гены ей прививали. Даётся мне, не одними обезьянами там обошлось.

Словно почувствовав, что разговор здесь ведётся о ней, в спальню заглянула моя мухоловочка и, обрадованно затрясся цветками-ловушками, понеслась ко мне.

— Так, зелёная, без грязи, — скомандовал Калеб.

Как ни удивительно, но мухоловка на кровать не полезла, а бережно пригладила меня листочками по руке.

— Моя хорошая, — я почесала под самой большой ловушкой. — Надеюсь, этот огромный дядя тебя ни в чём не ущемил? — я с подозрением уставилась на мужа, поставив подбородок на его грудь.

— У нас новые правила, — уголок его рта пополз вверх. — На веранде стоят горшки. На кровати грязь не разводить. Если где насвинячили — убирают за собой сами.

— Это жестоко, Калеб, — надула я губы. — Лапушка всегда спокойно сидела на моей постели.

— Дали, зелёная уже давно не с твой кулачок. Она вымахала до куста, и главный корень у неё с моё запястье. По-моему, ей пора иметь собственную комнату...

— Глупости, — выдохнула я.

— Почему? Детка, может, ты и не замечаешь, но она обладает характером. Я уверен, что и иметь не просто свой горшок, а личное пространство она не откажется.

— И ей туда постель ставить, что ли? — наверное, я из-за болезни плохо соображала, потому как в упор не понимала, о чём он мне толкует.

— Зачем ей кровать?! Ей бы кадку метр на метр, полку с удобрениями, — пояснил Калеб. Цветки Лапушки заинтересовано качнулись.

— Кадку, в смысле ящик?

— Да, — муж кивнул и провёл ладонью по моей спине, словно успокаивая. — И толстушечке тоже. Да хоть и холодильник собственный, чтобы они держали там деликатесы, на которые нам не всегда приятно смотреть.

Я приподняла бровь, начиная соображать. Рука Калеба замерла на моей ягодице и слегка сжала её.

— Они любят рыбьи потроха, — продолжил он объяснять, делая вид, что это вовсе не его ладонь там шалит под покрывалом. — А это дело вонючее. Те же жуки... Здесь тепло не вечное, пусть думают на перед, что зимой есть будут.

— Ты их кормил? — я прищурилась, его рука сдвинулась в сторону, скользнув на вторую ягодицу. — Они же только оправились.

— Нет, не кормил, — Калеб хитро прищурился. — Ну, разве что по маленькому кусочку печени. А остальное в холодильнике. Но я думаю, этому там не место. У них должен быть свой. А ещё личная комната, ящики, ведра с водой и прочее...

В спальню тихо заползла Жиря. Один её листик странно свернулся.

— Она ранена?! — всполошилась я.

— Нет, — муж поджал губы, чтобы не рассмеяться, — так она прячет то, что ест.

Тяжело вздохнув, прикрыла глаза. Кажется, я проспала небольшую революцию в своей семье.

Вторая ладонь мужа медленно поползла вниз под покрывало.

— Даллия, ты подожди спать! Тебя ждёт ещё бульончик.

Поморщившись, я взглянула на этого революционера, появившегося из кухни. Не успел порог переступить, а уже весь жизненный уклад семьи перетряхнул. На кровати не сиди, горшки в угол ставь... Интересно, а для меня там тоже какие правила уготованы? Дыньки не прячь, мужа целуй трижды в день...

— Калеб Мортен. — начала было я, но к моим губам тут же приставили чужой указательный палец.

— Я догадывался, что ты будешь не в восторге. Но, Дали, теперь в этом доме нас двое.

И если ты хочешь, чтобы я считался с твоим мнением, то уважай и моё. Есть строго по расписанию. Спать, пока доктор не скажет — здорова.

— Но. — снова попыталась возразить я, но куда там.

Муж нахмурился, да так грозно, что на лбу складка обозначилась.

— Сначала поешь, — ровно произнёс он. В его голосе появились странные

нотки, заставившие меня расправить плечи и подобраться прямо как когда-то в приюте на линейках. — Потом, Даллия, тебе нужно будет поспать, а вот после путём переговоров мы найдём общий знаменатель. Где-то я пойду на уступки, где-то ты. Да, я не хочу видеть в своей постели никого, кроме тебя, но при этом предлагаю оборудовать зелёной и пухляшке собственную комнату со всеми цветочными радостями.

Я покосилась на Лапушку. Хм, было в его рассуждениях зерно истины. Чего уж... Хоть и не нравилось мне, что кто-то в этом доме может командовать. Помимо меня, конечно.