– Хафиз работает в автомастерской своего отца. А я сижу дома.

– У вас очень хороший английский. Вы не думали искать работу?

Мы поговорили о том, какие у меня навыки. Да – высшее образование. Нет – никакого опыта работы.

– Знаете, я ищу себе помощницу – отвечать на звонки, вести документацию, всякие несложные задания. Зарплата не очень большая, но это позволит вам выходить из дома. – Он не делал намеков, но я поняла, что он подумал о руке Паши Моради на моем плече.

– Спасибо, – ответила я. – Но мой свекор не одобрит того, чтобы я работала вне дома.

– У меня тоже есть дочь на несколько лет младше вас, – сказал Боб, словно оправдывая свою заботу обо мне. – Вот моя карточка. На случай если вы передумаете.

Я сунула ее в карман, и тут из кухни вышел Паша Моради, качая головой.

– Не годится. Что у нас следующее?

Боб вычеркивал из списка один адрес за другим. Паше Моради ничего не нравилось.

– Слишком близко к дороге. Слишком шумно.

– Зачем мне такой большой задний двор?

– Слишком много света.

– Слишком мало света.

Белый квартал. Китайский квартал. Черный квартал. Индейцы. Нет. Нет. Нет. Нет. Слишком близко к автобусной остановке. Слишком далеко от автобусной остановки.

– Он никогда не съедет, – сказал Хафиз.

С каждым днем он казался все более изможденным. И нервным.

Мы с Ма начали шить на заказ, чтобы оплачивать продукты. Паша Моради не доедал остатков. Он требовал яиц каждое утро, баранину каждую пятницу. И каждый вечер Педар открывал новую бутылку виски.

– Ничего, – сказала как-то Ма, уколов палец. – Подожди. Увидишь. Он купит дом, он начнет большой бизнес. Сделает Камаля и Хафиза партнерами. И тогда все будет хорошо. Все будет хорошо.

Я подложила ей под ноги подушку, и мы продолжили шитье.

Тем вечером Паша Моради зашел в гостиную. Было сильно после полуночи. Я смотрела со своего матраса, как он постоял над диваном, покачиваясь над спящими телами Педара и Ма. Потом пошел в ванную. Спустя несколько минут Педар встал и пошел за ним. Они встретились в темном коридоре, как зеленые призраки в отсвете уличных фонарей. Педар погладил Пашу Моради по лицу. Паша Моради взял его за руку и повел в спальню.

21 марта 1983 года

– Будь готова к шести тридцати, – сказал Хафиз.

Я повесила трубку. Мое сердце сжалось. Впервые за несколько месяцев я услышала в его голосе искру жизни. Вместо того чтобы отмечать Навруз, первый день персидского Нового года, дома, Хафиз хотел сводить меня куда-то. Я знала, что, когда мы вернемся, Ма и Педар будут недовольны, но обед я приготовила, и у меня еще оставалось время, чтобы вымыть посуду и заскочить в душ.

Прибираясь, я напевала. Мне так редко удавалось остаться дома одной. Я надеялась, что друг, навещать которого пошел Паша Моради, оставит его и на ночь. А может, на две или три. А еще лучше – навсегда.

Ну да, мечтай. Я потрясла головой. Хорошо бы.

Мне нравилось смотреть на нарядный Хафт син, традиционно украшенный стол, который мы накрыли для Навруза. Он символизировал приход весеннего равноденствия и возрождение природы. Посередине стояли семь вещей, начинающиеся с буквы «син» персидского алфавита. Свечи, которые мы зажигали вместе с Хафизом, освещали изящно расставленные зеркала, яйца, монетки, орехи и гранаты. Может быть, Ма была права.

– Свечи приносят добро. Тепло. Придет весна, – говорила она. – Зло уйдет. Зима уйдет. Но пусть они догорят. Если задуть, не к добру.

Я чувствовала себя довольно глупо, когда она объясняла мне вещи, которые я должна была знать с детства. Но у нас Хафт син всегда накрывали слуги, а потом это делала Мааман, но молча и неохотно.

Мы с Ма неплохо ладили. Я пыталась представить ее шестнадцатилетней, с блестящими волосами, развевающимися вокруг юного лица, когда ее выдали за Педара. Но это было довольно сложно. Лицо Ма искажала постоянная гримаса, которая была тем сильнее, чем больше опухали за день ее ноги. Единственное, что отвлекало ее, был стеклянный шкафчик. Я слегка протерла его, думая, что же за мечты стояли там, застыв в форме фарфоровых семейств, глядя на которые она улыбалась.

Взволнованная предвкушением предстоящего, я побежала в душ. Хафиз сохранял дистанцию, но, может, сегодня… Я взяла шампунь, вспоминая наши беседы шепотом с Саломе и то, что она говорила мне про парней. Может, все дело в отсутствии уединения, как думала Фарназ. Может, если мы с Хафизом будем где-то только вдвоем… Покраснев, я завернулась в полотенце и вышла из душа.

Поставив ногу на край ванной, я начала намазывать ее лосьоном. Я знала, что мой муж хочет меня. Иногда желание в его глазах было таким ярким, но он всегда отворачивался, словно натыкаясь на невидимую стену.