Возможно, этот мир обманул твои надежды,

Но это не оправдание –

Ты мог бы выбрать иной путь в этой жизни.

Улыбка, с которой ты убил меня…

Ты забрал мое сердце

...

На весь твой обман.

Это могло длиться вечно,

Но мы сами положили всему конец![2]

Я пела с желанием, чтобы народ остановился и посмотрел на летающих гимнастов, я поднимала к ним руки направляя взгляды толпы, вкладывая всю душу в песню и в какой-то момент гимнасты сами вошли в ритм с песней, с музыкой и начали создавать настоящее волшебство в воздухе, а у меня за спиной появились призрачные крылья, но удивляться было некогда, я пела, и толпа вернулась, все увеличиваясь.

Это выступление оказалось спасённым, сколько за него получили денег — я не спрашивала, но думать над новой программой было жизненно необходимо. И так думала не я одна. В маленькую комнатушку, что мне выделили в таверне, где остановилась стая, (ага, в черте города спать в кибитках нельзя, вот такие правила) набились все оборотни, медленно просачиваясь в двери, после того как в ней появилась Энкая. Сидели везде, даже на изголовье кровати, как птицы на жёрдочке, а по полу пройти было просто нереально.

— Ну раз все здесь, — альфа серьёзно оглядела стаю, — предлагаю обсудить нашу новую программу. Ну, Маша, ты видела выступление, большое тебе спасибо за помощь. Но, я думаю, выскажу общее мнение — мы все хотим новую программу.

Все смотрели на меня. Сколько лиц — столько эмоций, но скептических и сомневающихся не было, а вот надежда, азарт, любопытство и задор имелись. И мне стало страшно, а если я не оправдаю их доверие? Вдох, выдох, с чего начать?

***

С того памятного вечера прошло всего ничего, но как все закрутилось и завертелось. Мы полностью переделали порядок выступлений, добавили клоунаду, точнее зазывалами теперь были клоуны, которые удерживали толпу на протяжении всего выступления: своими шутками, подколками и шуточными подначками “На слабо” циркачей и зрителей.

Мы репетировали, придумывали шутки и подбирали песни или нужную музыку. Как же мне пригодились знания моего мира! Барабанная дробь на острых моментах так понравилась стае, что они сами замирали и как заворожённые смотрели на “смертельный номер”. Но самым незаменимым и поистине удивительным стал наш иллюзионист. Никчёмный дар, как считали все, кроме меня.

Пожилой и хромой волк умел создавать любые, почти осязаемые иллюзии, именно он создал мне тогда крылья. Когда я в захлёб расспрашивала, что он может, на меня смотрели как на полоумную. Но при первой же репетиции стая оценила задумку и смотрела на Андера уже совсем другими глазами.

Перед первым выступлением с новой программой я нервничала как никогда. А вдруг не понравится? Но все работали, вкладывая душу. Клоун, вереща, кричал жонглёру, что умеет не хуже него подкидывать булавы и ронял их снова и снова, народ смеялся и давал советы, а клоун, оправдываясь, пытался всучить их кому-то из толпы, народ веселился ещё больше, своим весельем приманивая новых зрителей.

Новый номер и вот вокруг эквилибристов на шесте в лёгком танце кружатся девушки и им вторят кружащиеся вокруг иллюзорные снежинки, создавая впечатление зимы с подходящей песней “Снег кружится, летает, летает...”[3].

И вновь клоуны, вытащили на помост здоровенного мужика, похожего на добродушного мишку, завязали ему глаза и сказали, что научат жонглировать в два счёта. Тот простодушно и радостно согласился, а площадь притихла, ожидая чуда или развлечения. Мужику в каждую руку дали по одному шарику и велели подбрасывать и ловить. Клоун сзади ловил их в корзину, строя смешные гримасы, а двое других стоя по бокам, вкладывали в руки мужика новые шарики и нахваливая его, давая ощущение, что он ловко подкидывает и ловит их. Тот надувался от гордости и старался все сильнее, а народ обхохатывался.

Были и номера, когда сразу предупреждали: “Беременным и детям, просьба не смотреть!” После этих слов толпа придвигалась ближе к помосту, становясь теснее, всем хотелось увидеть “смертельные номера”, и мы не обманывали желание зрителей: метание ножей с завязанными глазами, ходьба по проволоке со вторым человеком на плечах, полет девушки между раскачивающимися качелями на высоте натянутой проволоки с рук одного гимнаста, в руки к другому. Народ замирал и наступала тишина, усиливающаяся барабанной дробью.

Но все эти переживания за новые номера были незначительными и это я поняла, когда во время очередного номера, переводя дух после пения, увидела своего снежного эльфа. Он стоял за толпой, чуть в стороне и хмурил свои идеальные брови. Сердце оборвалось, он мог меня увидеть?

Вот только деваться мне было некуда, и я молила Богиню, чтобы он ушёл. Но видать я исчерпала лимит удачи, так как муж решил переговорить с альфой и направился в нашу сторону. Энкая только шикнула на меня: мол в такой толпе не найдёт. Как же она была неправа… Джам, зараза такая, буквально снёс меня с ног и радостно повизгивая, облизал лицо.