Валерия поерзала на мне, устраиваясь удобнее, прямо по моему стояку. Я стиснул зубы, чувствуя, как ветки и сухие листья впиваются в мою обнаженную спину, а яйца сейчас раздавит тяжестью задницы наглой сучки.

– У тебя член встал? – неожиданно, с придыханием воскликнула Валерия, и я на секунду прикрыл глаза. – Вот черт! – еще восторженней сказала она. – Покажи мне его! – потребовала девчонка.

– Что, блять? – задохнулся я от неожиданности и возмущения еще больше.

– Член покажи! – как ни в чем не бывало, повторила девушка.

– Валерия…

– Я просто посмотрю! Вдруг меня сегодня убьют? Да тебе жалко что ли?

– В этом нет греха, дядя Кирилл! – продолжила меня уговаривать Валерия. – Не бойся!

Сука, мне так смешно стало. Блять … То ли от того, что девчонка боялась, за душу мою грешную, то ли от того, что требуя показать ей хуй, она зовет меня дядей Кириллом.

 Девка убила двоих, выстрелив без промаха, избежала участи быть расстрелянной в упор из автомата, тактически сменив позицию, а теперь мы рискуем быть пойманными только потому, что остановились поглядеть на мой писюн? Есть ли хоть капля логики в ней или здравого смысла?

 Я не мог больше выносить это. Это было бы весело и забавно, будь мы дома, в безопасности. Я бы сыграл с ней в эту игру. И показал бы и дал на вкус попробовать. А сейчас, меня это только взбесило, и на этом все.

 И член сильнее встал.

– Клима убили! – выпалил я девчонке в лицо. – Я видел его труп на дороге.

– Почему я не видела? – и глазом не моргнув, уточнила Валерия. – Когда лежишь на асфальте, обзор, как на ладони!

 Я промолчал. Просто смотрел в глаза Валерии, потемневшие от возбуждения.

– Т-ты все врешь! – уже не так уверенно проговорила она. Рука, державшая пистолет, начала подрагивать. – Может быть, он ранен? Мы должны убедиться. Сам погибай, а товарища выручай! – произнесла она любимое выражение Олега.

– Какой он тебе, на хрен, товарищ? Он твой телохранитель! Наемник! – злобно процедил я сквозь зубы. Мне не хотелось остаток дня, лежа на лопатках, препираться с соплячкой. – Не думаю, что он жив! Ему полбашки снесло, – продолжал бессовестно врать я. – Я бы сам вернулся, если бы сомневался. Но нет! Он мертв! Погиб! Умер! Я просто не хотел тебя огорчать.

 Валерия медленно сползла с меня, плюхнулась на жопу рядом со мной и всхлипнула. Я с облегчением вздохнул и поднялся, стряхивая с себя прилипшие листья и другой сор. Пока я набрасывал на себя куртку и подбирал с земли свое оружие, Валерия продолжила рыдать.

– Пойдем! – коротко скомандовал я, не зная, как теперь успокоить девчонку, которая теперь была безутешна.

Валерия тяжело поднялась с земли и, пошатываясь, поплелась следом за мной. Мы шли некоторое время параллельно дороге в ту сторону, которую ехали на машинах, а затем свернули, чтобы идти по самой кромке леса, вдоль трассы.

На дороге возобновилось движение. Машины ехали по ней в обе стороны, а значит, блок с дороги был снят. На место происшествия уже должны были выехать скорая и полиция.

 Что там на самом деле с Климовым? Я волновался за мужика. Остальных бойцов тоже было жалко, но Олега сильнее всех. Он был мне другом. Товарищем, которого я не выручил, как это собиралась сделать девчонка. Надеюсь, он простит меня, если остался жив? А если нет? Тогда вряд ли.

– Как думаешь, дядя Кирилл, кто это был? – подала голос переставшая хлюпать Валерия.

 Хороший вопрос. Если бы я знал на него ответ.

– Это мог быть, кто угодно, – ответил я.

– Группировок не прибавилось? Асадовы и Одинцов?

Господи, откуда она знает фамилии главарей других банд? Климов просветил? Мудак сраный!

– Мы обязательно найдем того, кто стоит за этим покушением, – пообещал я Валерии, шагая рядом с ней.

– Ага! Вы папу три года найти не можете! Что вы вообще можете? – надсмехалась надо мной и Ником соплячка.

 Ну, конечно, сейчас она вернется домой, и папка сразу отыщется. Как два пальца…

 Я устал, вымотался, меня начало трясти от адреналинового всплеска, порез на шее начал адски ныть, а тут эта сучка под руку зудит. Не мог Вакула пацана состряпать? Я бы щас всю ебучку ему разбил! Но рядом со мной вышагивала смазливая девчонка, мать ее!

– Почему у твоего отца такое прозвище? – сменил я тему разговора.

По моим подсчетам, до ближайшей деревни еще километров пять. Мне нужно было успокоиться и подумать, поэтому поговорить было нужно, но о чем-то другом, кроме нашей с Ником никчемности и ущербности.