Шрифт:
– Ты уверена? – спросил мужчина.
Я поджала губы, кивнув.
Мимо нас проехал велосипедист, на некоторое время отвлекая меня от мыслей. Хорошо, что он не решил прокатиться здесь десять минут назад.
– Я могу сам рассказать, - вернул меня к теме разговора Леша.
Я посмотрела на него, отрицательно мотая головой.
– Нет, Леш. Во-первых, я хочу, чтобы ты выжил. Ты мне нравишься, - попробовала я пошутить. – Ну а во-вторых, я считаю, что я виновата перед папой и я должна ему сообщить.
– Не вини себя, - даже в какой-то степени зло проговорил мужчина. – Ты вольна встречаться с тем, с кем захочешь.
– Не совсем так, - не согласилась я. – Но я знаю, что хочу быть с тобой. И хочу, чтобы с сегодняшнего дня мы закрыли тему прошлого. Изменить мы это не сможем, но можем по-другому относиться. Представляешь, какая интересная история знакомства. Ни у кого такой нет.
Леша хмыкнул, притянув меня и поцеловав.
– Будет, что рассказать детям?
Внутри что-то екнуло, но екнуло приятно.
– Не гони лошадей, Краснов, - смущенно пробубнила я.
– Тебе, кстати, тоже подойдет эта фамилия: Краснова Варвара Андреевна. Ну как? – не успокаивался этот очаровательный гад.
– Леша, - возмущенно произнесла я, - перестань. Нам бы эту неделю пережить…
– Переживем, - хмыкнул он.
Глава 18
Леша
Переживем…
Хоть я и успокаивал Варю, я сам сомневался, что выживу после той информационной бомбы, которая свалится на голову ничего не подозревающему Комиссарову. А еще я не был уверен в том, что Варенька решится сообщить наш маленький секрет, хотя она меня и уверяла в этом.
Мне дались нелегко два дня тишины, но это было не зря. Варя все обдумала и сама пришла к мнению, что мы уже не школьники, чтобы прятаться. И к моей безумной радости, мысль о том, что мы можем расстаться, для Варюши оказалась невыносимой. Значит, все не зря.
Телефон отвлек меня от раздумий. Оказывается, я уже несколько минут тупо пялюсь в выключенный монитор.
Я тряхнул головой и взял трубку.
– Да?
– Зайди ко мне.
И гудки.
Я проглотил ругательства, крутящиеся на языке, и хотел проигнорировать приказ всемогущего. Но затем решил, что это будет по-детски. Просто скажу ему, что я думаю о его манере общаться.
Я распахнул дверь Комиссарова без стука, подходя к его столу. Андрей поднял на меня хмурый взгляд, жестом предлагая присесть.
– Ты знаешь, что парламентер из тебя вышел бы отвратительный, - пробубнил я, присаживаясь, - а вот король отменный. Указывал бы всем подданным своим властным перстом.
Я крутанулся в кресле, смотря на партнера.
– Наюморился? – спросил он. – Я тебя по делу позвал.
– Ну, слава богу, - не сдержался я, - а то я уж было решил, что просто так.
– Заткнись, а? – рявкнул Комиссаров. – Могилев разрывает контракт.
Я выпрямился в кресле. И прям не смешно. Один из крупных клиентов. Потеряем его, потеряем внушительную часть прибыли.
– Почему? – спросил я.
– Не понравилась работа наших доставщиков, - Комиссаров отшвырнул ручку, которой раздражающе щелкал до этого, - мы тут задницы рвем, а они на ровном месте косячат!
Я вздохнул.
– Пробовал скидку предложить?
– Конечно, - буркнул Андрей, - уперся, как баран. Ты понимаешь, сколько мы теряем?!
– Понимаю, - я откинулся вновь в кресле, думая, что можно сделать. – Я попробую что-то решить, Андрей, - неуверенно произнес я.
Варин отец кивнул, а я решил, что пора идти и думать, как нам не оказаться на дне.
– Стой. – Остановил меня голос Комиссарова уже почти в дверях. Я повернулся, вопросительно смотря на мужчину. – Скажи мне, - Андрей встал с кресла, делая шаг ко мне, - у тебя с Варей что-то есть?
Вот это неожиданность. Если честно, я настолько не ожидал такого вопроса, что первой мыслью было позорно соврать. Но, слава богу, мозги у меня все же есть, а Гудвин, видимо, отсыпал чуть-чуть храбрости, потому что я даже не сделал шаг назад.
– Да. Мы с ней встречаемся.
Мне показалось, что время замерло после моего ответа. Даже настенные часы перестали тикать, или я не слышал их за стуком собственного сердца.
Да, я обещал Варе, что не буду говорить, но глупо врать, когда Андрей спрашивает напрямую. Как это будет выглядеть, если я сейчас скажу «нет», а через несколько дней Варенька признается?
Маска на лице Комиссарова была непроницаемой. А я отчетливо чувствовал, как между нами начинает искрить воздух. Даже дышать становилось все труднее.