— Так и сделаем, — кивнул я мрачно.

— Вы осознаете, что телохранители оппозиционеров будет воспринимать всех незнакомых вооруженных людей как атакующих? — осведомилась Мей. — Все, кого вы встретите — будь то боевики или охрана — скорее всего, атакуют вас без предупреждения при первом же контакте.

— Да ну?! А я думал нас там встретят с цветами и в жопы расцелуют! — не удержался от сарказма Джером.

— Эй, ковбои, как слышите? — донесся у меня в ухе голос Миро, который уже сидел за рулем БТР-а. — Какие приказы для кавалерии?

— Я не знаю, как далеко вас унесет чертовым ветром. Но по возможности пробивайтесь к нам с боем по той самой дороге с юго-востока. Больше нигде БТР не проедет. Действуйте по ситуации. Не лезьте туда, где применяют газ. Не могу сказать ничего конкретнее, братишка, — сказал я.

— Долететь бы живыми до земли — а там как-нибудь прорвемся, — вздохнул Миро.

— Перехватчики начинают сближение, — предупредила Мей. — Наши пилоты последуют указаниям черногорских властей, чтобы избежать уничтожения. Однако перед этим они должны успеть произвести ваше десантирование.

Ее прогноз показался мне излишне оптимистичным. Я неплохо представлял себе логику действий военных, и на их месте в подобной ситуации я сбил бы неопознанное воздушное судно, которое ведет себя так странно, не задумываясь.

— Будьте готовы! — воскликнула Мей. — И еще раз предупреждаю: скорость, высота и ветер далеко не оптимальны для высадки. Это будет жестко.

— Боже, храни нас, — прошептал Илай где-то в недрах БТР-а.

— Поверить не могу, что я согласилась на это, — проворчала Рина, удивляясь самой себе. — У меня же сыну всего месяц. Он даже не успел запомнить, как выглядит его мать!

— Рина, поверь мне — это, может быть, и к лучшему, — съязвил Миро, пытаясь разрядить обстановку. — Парень будет искренне верить, что его мать была похожей на юную Деву Марию, а не на перекачанную одноглазую и одноногую нигерийскую гориллу, которая больше всего в жизни преуспела в боксе, сквернословии и убийствах. И давай не будем делать вид, что ты не тащишься от всего, что сейчас происходит, лады? Я слишком хорошо уже знаю твою извращенную натуру.

— Ну хорошо, хорошо, раскусил ты меня, грязный цыган, — нервно засмеялась Рина, и на заднем фоне прозвучал щелчок затвора ее винтовки. — Но для приличия стоило немного поныть.

Десантный отсек начал открываться. Странное это было ощущение — вдруг ощутить несущийся в лицо ветер и увидеть прямо перед собой сумеречное небо, в которое можно окунуться, сделав лишь один шаг вперед. Когда-то, в «Железном легионе», мне уже доводилось переживать такое. Но тогда в моих венах лилась дежурная доза «Валькирии» — и тревожное очарование момента прыжка, щекочущее ощущение жизни, повисшей на волоске, и от того необычайно тонко осязаемой — ускользало от меня.

— Ты уверен, что это сработает?! — проорал мне на ухо Джером, стараясь перекричать ветер.

— Конечно, нет! — заорал я в ответ. — Мы же высаживаемся в самую середину долбаного пекла, ни черта не зная о том, что там происходит!

— Я имею в виду чертов реактивный ранец! Он действительно успеет затормозить нас?! Или мы расшибемся о землю в гребаную лепешку?! — с тревогой вскричал Лайонелл, хотя до этого я уже трижды подробно объяснил ему, что нужно делать при приземлении.

— Джерри, ты так мужественно держался, любо-дорого было посмотреть — и вдруг в последний момент начинаешь пищать, будто обмочил подгузники! А как же казачий дух, шашка наперевес и все дела, а?! — подразнил его я.

— Да пошел ты в жопу, грека! Какой же ты все-таки чокнутый сукин сын!

Мы оба засмеялись. Смех был непроизвольным — просто реакция двух мужиков на чудовищный стресс, который не смягчали на этот раз никакие стимуляторы. Лишь наши обнаженные души — и призрачный лик смерти, задумчиво глядящий из тени в поисках своих следующих избранников.

При подготовке к высадке Илай Хендрикс отозвал нас с Джеромом в сторонку и вручил по два комплекта боевых стимуляторов.

— Я чувствую себя ужасно, Димитрис, предлагая тебе этот яд после всего, что мы прошли с тобой, после нашего клуба, — произнес тогда пастор виновато, вздохнув и посмотрев на меня своими добрыми глазами огромного плюшевого медведя. — Но я чувствовал бы себя примерно так же ужасно, если бы не сделал все возможное, чтобы помочь тебе вернуться живым. Я буду молить Господа, чтобы он простил мне этот грех.

— Все в порядке, Илай, — ответил я, вздохнув и ободряюще положив руку ему на плечо.

Я кривил душой. Я чувствовал растущее беспокойство по поводу того, как я плюю в лицо судьбе и докторам госпиталя Святого Луки, подарившим мне шанс на чудесное исцеление от моей страшной зависимости от «Валькирии». Совсем недавно я бессильно наблюдал, как на моих глазах буквально сгорал от этой гадости Донни — так же, как эта зараза сжирала на моих глазах многих других сильных и некогда здоровых мужчин и женщин, которым я тщетно пытался помочь в своем в клубе. Несмотря на это, я уже нарушил свое табу, приняв «коктейль Аткинса» перед боем в Мериде. А теперь — собирался нарушить его снова. Ведь было крайне наивно полагать, что враг будет играть по правилам и не станет пользоваться стимуляторами. Препарат дает в бою колоссальное преимущество — усиливает скорость реакции, резко повышает метаболизм и общий тонус всех мышц, блокирует те функции организма, из-за которых человек ощущает боль. Без такой помощи у меня почти не будет шансов на победу.