— А если мне интересно?

— Любопытство кошку сгубило, — но, поймав на себе испытующий взгляд, пошла на некоторые уступки: — Расскажу потом. Может быть.

— От чего зависит?

— От степени надежности реципиента.

— Что ж. У тебя есть два часа, чтобы в ней убедиться, — Егорка развел руками, всем своим видом показывая, что он открыт, как книга Донцовой.

— Так что у нас с диагнозом? — вернула я разговор в нужную мне колею.

— Диагноз… — задумчиво протянул парнишка, почесав длинный носик. — Тут не диагноз, тут все печальнее.

Печальнее, говоришь… И тут меня как молния прошила мысль: а что, если Егор такой же, как я, суицидник, получивший второй шанс?! Это было бы просто великолепно! Тогда вопрос с судьбой решен раз и навсегда, ведь если нам обоим дали второй шанс, то это может означать только одно — мы созданы друг для друга.

И отчего эта мысль меня не порадовала? В сердце неприятно заворочалась грусть: все же Алекс сердцу был милее, хоть и утратил большую часть моего доверия. Ситуацию со спором, которая явилась камнем преткновения наших отношений, мы так и не успели прояснить, и неизвестно, успеем ли… Ох, Алекс, не опоздай!

— Попытка суицида? — осторожно поинтересовалась я у Егора.

— С чего ты взяла? — малыш вылупился на меня огромными серо-голубыми глазами, в данный момент сразу же напомнив искренне удивленного подростка.

Или я ошиблась?

— Давай, ты лучше сам расскажешь, а то я и не то могу предположить, — примирительно улыбнулась Егорке, и он согласно кивнул, ненадолго замолчав, словно с силами собираясь.

— Начнем с того, что я близнец, — после непродолжительной паузы начал свой рассказ с наименее безобидного факта парень.

— Вы с братом были близнецами?

Тогда становится понятным его порой странное задумчивое поведение. Если один из близнецов гибнет, особенно в детстве, когда связь крепка, второй может очень болезненно переживать утрату, но… я опять промахнулась! Вот не везет мне с предположениями относительно Егорки.

— Да нет, по зодиаку, — отмахнулся он. — И это значит, что самой природой мне положена двуликость, вот и получается, что в компании приятелей, с кем мне приходится в силу обстоятельств проводить или убивать время, я веду себя одним образом, а с друзьями другим…

И посмотрел на меня кристально честным взглядом, будто это могло все объяснить. Согласна, знак зодиака на многое влияет, да и знавала я некоторых близнецов. Особенно женщины — такие двуличные. Хотя парочка знакомых была и двуликой. В чем разница? В концентрации подлости в организме. Двуликие — они просто, как Егор, имеют два облика, а двуличные… Тут одно название само за себя говорит.

Это все, конечно хорошо, но…

— Ладно, со знаком зодиака все понятно, но объясни мне, почему твои "личности" настолько разительно отличаются? Что с ликом для друзей — понятно. Скорее всего, это маска, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Какой ты настоящий? И почему именно таким стал?

С замиранием сердца я ждала его ответа, возможно, даже признания, но Егор молчал. Молчал и просто смотрел перед собой, продолжая идти по тропинке вдоль лесочка, и увлекая меня все дальше в горки. Я не торопила его. Самой мне тоже, с одной стороны, очень хотелось признаться, хоть кому-то рассказать все от начала и до конца, скинуть с души этот груз и, возможно, получить совет, но с другой… С другой стороны, пугала ответная реакция. Что мне могли на подобное признание сказать дети тринадцати-пятнадцати лет? Девки бы поахали и позавидовали (кто поверил бы) или покрутили у виска и пустили новую сплетню. Парни бы сразу посмеялись и посоветовали обратиться в дурку, а порой простой дружеский совет может очень помочь. Иногда даже жизнь спасти.

Я старалась не допускать подобных мыслей, но, если бы Маруська повела себя в тот роковой вечер немного иначе, просто посочувствовала бы или оставила у себя ночевать, ничего этого могло бы и не быть… Хотя нет. Пусть лучше будет! Возможность заново взглянуть на свою жизнь и что-то изменить дорогого стоит. Иногда даже самой жизни.

Когда я уже отчаялась дождаться от Егора ответа, парень тихо заговорил. Мне пришлось напрячь весь свой слух, чтобы расслышать его слова:

— Мой брат старше меня на десять лет. Был… Сашка с самого рождения был проблемным. Сначала трудная беременность, потом мать очень тяжело его рожала — еле выжили оба. Затем он страдал от колик, которые переросли в какую-то патологию, потом от внутричерепного давления, глаза у него выпучивались, вода в голове была и много чего еще. Короче, огребли предки с ним по полной, но это полбеды. Еще у него был очень дурной характер: упрямый, злой, истеричный. Потом, лет в десять выяснили, что последствия родов отразились и на психике, и помимо обычных врачей тогда к списку добавился еще и психиатр. Учился Сашка отвратительно, оставался на второй год, менял школу за школой, и с каждым годом с ним становилось все труднее. И примерно в это время, когда все убегались по врачам и школам, мать выяснила, что беременна мной. Избавиться почему-то не получилось, пришлось рожать. Я был нежеланным ребенком, обузой. Все внимание они уделяли больному старшему, а мне постольку-поскольку, — Егор невесело усмехнулся. — Мое единственное самое яркое воспоминание о детстве — это то, что у меня постоянно болела жопа. Маме было не до меня, и пеленки меняли раз в два, а то и три-четыре часа…

— А потом в пятнадцать он подсел на наркотики, — парень уставился в одну точку, и продолжил почти бесцветным голосом: — Предкам и до этого было не до меня, а уж потом… И с пяти лет я был предоставлен сам себе. Меня воспитывали в саду, в школе, на улице — везде и все, кроме родителей. Поначалу я вел себя ужасно, старался напакостить как можно больше, дрался, не слушался, хулиганил, чтобы отомстить предкам за невнимание, но в ответ получал лишь упреки и обещания детдома. Может, детдом был бы и лучше…